Василий Жабник - Месье Бонишон и мистер Норберт

• Название: Месье Бонишон и мистер Норберт
• Автор: Василий Жабник
• Жанр: Ужасы и Мистика

Остерегайтесь своих гастрономических фантазий!

---

Месье Бонишон пропустил добрый совет мимо ушей.

— Хотел бы я попробовать паштет из печени этого Дюфура, пока она ещё не похудела, — буркнул он, поднося ко рту десертную ложку.

Мистер Норберт хохотнул — и месье Бонишон едва не подавился, осознав, что его мысль прозвучала не только в его голове.

Мечты отведать человеческого мяса впервые посетили месье Бонишона ещё в раннем детстве. После того, как ему прочитали «Красную Шапочку» в жестоком пересказе Шарля Перро, он увидел себя во сне в качестве волка, не жуя проглатывающим сперва бабушку, а потом внучку, и проснулся истекая слюной. Когда он подрос и научился сам разбирать буквы, его любимым чтением стали не тома полного собрания сочинений Жюля Верна, а раскопанные в обширной дедовской библиотеке раритеты: «Повесть о путешествии к землям Бразилии» Жана де Лери с гравюрами Теодора де Бри, «Особенности Антарктической Франции» Андре Теве и перевод «Достоверной истории и описания страны диких, голых, суровых людей-людоедов Нового Света Америки» Ганса Штадена — над страницами, повествующими о каннибалах и изображающими их пиршества, юный Николя мог просиживать часами, при этом он горстями поглощал конфеты, крекеры и солёные орешки, заглушая мучительный аппетит, отчего и располнел.

Когда он подрос, его пленила криминальная хроника, ибо в ней иногда попадались рассказы о случаях каннибализма. Пропустив ужасающие описания убийств и расчленений — так любитель свиных колбасок или говяжьих отбивных редко интересуется мясницкими подробностями, — Николя по нескольку раз перечитывал скупые описания приготовленных из человечины кушаний, и мечтал о том дне, когда сам отведает запретной плоти. Эти грёзы были настолько сладостными, что иногда возбуждали не только голод, но и желание совершенно иного характера — весьма сильное, но, к счастью, поддающееся утолению мануальным способом.

А вот заполнять сосущую пустоту внутри живота становилось всё труднее. В конце концов привычная пища вовсе перестала вызывать чувство насыщения, так что бороться со зверским голодом, настойчиво требующим недоступного, оказалось возможным только с помощью блюд, чей вкус для Николя ещё не утратил новизны — или вновь обрёл её на плите одарённого повара.

Постепенно мир высокой кухни всерьёз заинтересовал Бонишона-младшего. Несколько лет он даже развлекался ресторанной критикой, быстро стяжав славу сурового, но справедливого судьи, однако потом ему начали приедаться и самые роскошные угощения, отчего месье Бонишон поспешил переключиться с шедевров профессиональной гастрономии на аутентическую кулинарную экзотику народов мира — и отправился путешествовать.

— Мне не раз доводилось слышать, что в этом городе находится таинственный ресторан «Сагава», где подают женское тело, убедительно сфабрикованное из риса, рыбы и овощей, — поведал мистер Норберт, элегантно сплюнув в пригоршню вишнёвые косточки. — У него даже наличествуют внутренние органы, а кровь ему заменяет острый соус надлежащего цвета. Говорят также, что к палочкам для еды там прилагается настоящий скальпель, но поскольку адрес ресторана никому не известен, я боюсь, что это каннибальское суши — всего лишь городская легенда.

«Тем лучше», — мысленно заключил месье Бонишон, подозревая, что такое блюдо привлекло бы его не больше, чем ценителя настоящей дичи — соевая имитация мяса.

— Я собирался завтра показать вам бар, где практикуется так называемое нётаймори, то есть использование живой обнажённой японки в качестве стола, — продолжил мистер Норберт, — однако теперь мне кажется, что это дурная идея. Впрочем, если вы пообещаете не кусаться...

Он разразился неприлично громким смехом. Месье Бонишон постарался присоединиться к нему, дабы обратить свои странные фантазии в глупую остроту, после чего разговор вернулся к менее экстравагантным субпродуктам, нежели человеческий ливер.

Мистер Норберт вспомнил о столь неловком для месье Бонишона эпизоде лишь через несколько лет. Случилось это вскоре после возвращения из очередного визита в Пекин, куда друзья на сей раз летали исключительно для того, чтобы продегустировать креветок, вымоченных в китайской водке байцзю.

— Нынче утром, пока я чистил зубы, мне отчего-то пришла на память ваша давняя шутка про фуа-гра из нашего общего знакомого, — сообщил мистер Норберт за обедом. Месье Бонишон побледнел и едва не подавился. — Она навела меня на мысль, что мы с вами перепробовали уже практически всё, что может проглотить любознательный едок без риска заплатить за необычайный вкус собственной жизнью, но кое-что тем не менее упустили. Нам служили пищей самые разные существа, что плавают, летают, ползают и ходят — за одним-единственным исключением, ибо мы едали акульи плавники и соловьиные язычки, живое змеиное сердце и тушёные обезьяньи мозги, но вот плоти венца эволюции мы в гастрономическом смысле ещё не познали.

— Правильно ли я понимаю, что вы предлагаете нам отведать человечины? — с осторожной надеждой уточнил месье Бонишон.

— Угу, — ответил мистер Норберт, отправляя в рот очередную ложку буйабеса. — Ибо после всего, что мы отведывали, единственные достойные нашего внимания блюда могут получиться только из неё.

— А почему бы и нет, — месье Бонишон постарался скрыть свои подлинные чувства. — Однако куда же нам следует поехать за этим деликатесом? — Надежда в голосе месье Бонишона сменилась озабоченностью. — В гости к пигмеям я не хочу, ибо боязнь подцепить какую-нибудь тропическую дрянь вроде лоа-лоа наверняка отобьёт мне весь аппетит...

— Кухне африканских дикарей мы непременно воздадим должное, но как-нибудь в другой раз. — Мистер Норберт промокнул губы салфеткой и пристально посмотрел на месье Бонишона. — Вы знаете что-нибудь о лестригонах?

— Вот же странный вопрос! — отметил месье Бонишон. — Любой читатель Гомера ответит вам, что лестригонами звались великаны, которые сожрали нескольких спутников Одиссея и чуть не погубили его самого.

— Я так и думал, — кивнул мистер Норберт. — Что же, в любом старом эпосе найдётся крупица исторической правды, и некоторые сведения великого слепца о лестригонах вполне верны... Это племя действительно когда-то жило в городе Ламос, что находился в краю коротких ночей, то бишь где-то на севере, однако же рост самого высокого лестригона — их царя Антифата — лишь слегка превышал два метра.

— Всего-то? Впрочем, из него вышел бы недурной баскетболист, — скептически хмыкнул месье Бонишон. — Но если они не были такими уж гигантами, как же тогда они кидали огромные камни в одиссеевы корабли?

— С помощью метательных машин, разумеется, — пояснил мистер Норберт, — поставленных специально для того, чтобы топить опрометчиво приблизившиеся к берегу суда. Лестригоны издревле жили разбоем, причём интересовались не только грузом, но и телами погибших мореплавателей — и рабы, вылавливающие трупы, постоянно дрались друг с другом из-за своей жуткой добычи, ведь если улов оказывался скудным или его вовсе не было, в пищу шёл сам ловец.

— Значит, людоедами лестригоны всё-таки были? — обрадовался месье Бонишон.

— Да, причём не по своей воле, — вздохнул мистер Норберт, — а насколько я могу судить, из-за какого-то наследственного заболевания, вызывающего патологическую тягу к человеческой плоти. Вероятно, современная наука могла бы излечить лестригонов от антропофагии, однако врачам они показываться не спешат, вполне резонно опасаясь угодить не в больницу, а в тюрьму... Я забыл вам сказать, — добавил он, с удовольствием глядя на удивлённое лицо месье Бонишона, — что лестригоны существуют и по сей день, проживая среди нас и питаясь нами же. Причём ныне их число достаточно велико для того, чтобы ежегодно во Франции пропадали без вести сотни людей.

— И вам, конечно, удалось свести с этим племенем знакомство, — месье Бонишон недоверчиво прищурился, заподозрив наконец, что мистер Норберт его дурачит.

— Более того, — ухмыльнулся тот, сделавшись особенно похожим на хищную рыбину, — я выведал адрес подпольного заведения, где местные лестригоны предаются антропофагии, почти уже договорился с его владельцем и вот предлагаю вам нанести туда визит.

— Когда? — хрипло поинтересовался месье Бонишон, всё ещё не веря своим ушам.

— Вероятно, завтрашним же вечером, — спокойно ответил мистер Норберт. — Если только утром вы дадите мне денег, чтобы я смог оплатить и наш временный пропуск в мир людоедов, и, самое главное, нашу безопасность там.

Сумма, названная им, была столь велика, что сомнения месье Бонишона вспыхнули с новой силой. Мистер Норберт прочёл это по его лицу и нахмурился:

— Скажите, дружище, давал ли я вам за все годы нашей дружбы хоть один повод усомниться в моей честности?

— Никогда! — тотчас признал месье Бонишон.