Оскар Уайльд - Стихотворения. Баллада Редингской тюрьмы

• Название: Стихотворения. Баллада Редингской тюрьмы
• Автор: Оскар Уайльд
• Жанр: Поэзия
• Год: 1986

После выхода в свет сборника "Стихотворения" (1881) Уайльд сравнительно редко обращался к поэтическому творчеству. Ранние произведения Уайльда-поэта были оценены достаточно высоко. Однако поэзия Уайльда 80-х годов (включая и такое хрестоматийное стихотворение, как "Дом блудницы") не привлекла к себе внимания, и лишь "Баллада Редингской тюрьмы" убедила в его творческих возможностях как поэта.

---

Оскар Уайльд Стихотворения. Баллада Редингской тюрьмы

-

АПОЛОГИЯ

Ты ль хочешь, чтоб я рос и вял без воли,
Сменял на рубище наряд златой,
Ткал, теша взор твой, паутину боли,
Где что ни волокно — то день пустой?
Ты ль хочешь, о Любовь, что мной любима,
Чтоб Дом моей Души стал клетью мук,
Где б злой огонь горел неугасимо,
Не зная смерти, хищничал паук?
Нет, если б ты хотела, я б смирился,
И честолюбье продал бы при всех,
И неудачей б удовлетворился,
И сердце б отдал скорби для утех.
Так было б лучше, ведь, по крайней мере,
Не стало б сердце камнем от тщеты,
И пир добра не стал душе потерей,
Не стал знаком ей край без Красоты.
Да, поникали многие, управу
Ища на душу — странницу небес,
Дорогой пыльной смысл толкал их здравый,
Хоть рядом пел о вольной жизни лес,
Хоть пестрый сокол, в лёте необорном
Крылом широким разрезая гладь,
Летел к отрогам гор, крутым, неторным,
Где рдела Солнца огненная прядь.
Хоть цвет ромашки их пята тягчила —
Весь в белом оперенье щит златой,
Что оком пристальным следил светило,
Довольный лаской самою простой.
О да! Так сладко, вопреки преградам,
Хотя бы миг наилюбимым быть,
Рука в руке, идти с Любовью рядом
И кожей отсвет алых крыл ловить!
Змей страсти в юности мне грудь сосал,
И всё ж душа преграды все спалила —
Я, глянув Красоте в лицо, познал
Любовь, что движет Солнце и светила.

Перевод А. Парина

REQUIESCAT

Ступай легко: ведь обитает
Она под снегом там.
Шепчи нежней: она внимает
Лесным цветам.
Заржавела коса златая,
Потускла, ах!
Она — прекрасная, младая —
Теперь лишь прах!
Белее лилии блистала,
Росла, любя,
И женщиной едва сознала
Сама себя.
Доска тяжелая и камень
Легли на грудь.
Мне мучит сердце жгучий пламень,
Ей — отдохнуть.
Мир, мир! Не долетит до слуха
Живой сонет.
Зарытому с ней в землю глухо
Мне жизни нет.

Перевод М. Кузмина

VITA NUOVA[1]

На берегу стоял я в час прилива,
Дождем летели брызги на меня,
И рдели блики гаснущего дня
На западе, и ветер выл тоскливо.
К земле умчались чайки торопливо.
«Увы! — вскричал я. — Жизнь моя темна.
Ни колоска не даст мне, ни зерна
Лежащая в бесплодных корчах нива!»
И был истерзан ветхий невод мой,
Но снова в море из последних сил
Его забросил я в душевной муке.
И тут — о, чудо! — вдруг передо мной
В волнах возникли трепетные руки,
И я все беды прошлого забыл.

Перевод М. Ваксмахера

МОГИЛА КИТСА

Избыв мирское зло и боль от раны,
Он спит, господней синевой укрыт,
Угасший до восшествия в зенит,
Он — мученик, сраженный слишком рано,
Похожий красотой на Себастьяна.
Тис хмурый над могилой не грустит,
Но плакальщиц-фиалок нежный вид
Хранит надгробный камень от изъяна.
Твой дух под гнетом нищеты поник!
Уста твои лишь тем, лесбосским, ровня!
Наш край восславлен красками твоими!
Знай, на воде начертанное имя
Живет: мы прах кропим слезой сыновней,
Как Изабелла — чудный базилик.

Перевод А. Парина

SILENTIUM AMORIS[2]

Как солнце, слишком яростно светя,
Торопит месяц медленный и хладный
Уйти назад, в пучину тьмы, хотя
В трель не облек певец ночей свой трепет,
Так пред твоей красой мой жалок лепет,
И лад бежит от песни, прежде складной.
Как в луговину утром, в тихий миг,
На крыльях буйных ветер вдруг повеет
И в пляске бурной сокрушит тростник,
Что песнь шального ветра петь бы рад,
Так пыл чрезмерный горестью чреват:
Любви столь много, что Любовь немеет.
Но взор мой, верно, даст тебе дознаться,
Зачем немоту счел я слов уместней;
А нет — так, значит, лучше нам расстаться,
Ты б мир нашла в устах медоточивей,
Я б стал баюкать память, дух счастливя
Неданным даром и неспетой песней.

Перевод А. Парина

IMPRESSIONS[3]

1. LES SILHOUETTES[4]

Легли на гладь залива тени,
Угрюмый ветер рвет волну
И гонит по небу луну,
Как невесомый лист осенний.
На гальке черною гравюрой —
Баркас; отчаянный матрос,
Вскарабкавшись на самый нос,
Хохочет над стихией хмурой.
А где-то там, где стонет птица
В невероятной вышине,
На фоне неба в тишине
Жнецов проходит вереница.

Перевод М. Ваксмахера

2. LA FUITE DE LA LUNE[5]

Над миром властвует дремота,
Лежит безмолвие вокруг,
Немым покоем скован луг,
Затихли рощи и болота.
Лишь коростель, один в округе,
Тоскливо стонет и кричит,
И над холмом порой звучит
Ответный крик его подруги.
Но вот, бледна, как неживая,
В испуге, что светлеет ночь,
Луна уходит с неба прочь,
Лицо в туманной мгле скрывая.

Перевод М. Ваксмахера

УТРО

Ноктюрн уснувшей Темзы сине-золотой
Аккорды пепельно-жемчужные сменили.
Тяжелый бот проплыл над сонною водой,
И тени дрогнули — безвольно отступили.
Клубами мутными сползал в реку туман,
Домов неясные вставали очертанья.
Рассвет задул огни… но чудился обман, —
И медлил бледный день вернуться из изгнанья.
Хрипя завыл гудок, медлительно-протяжный,
По камням застучали ободы телег.
Блеснул соборный купол матовый и влажный.
Разросся, в улицах, толпы нестройный бег.
Ночная женщина стояла у панели.
На бледных волосах дрожал лучей поток,
Как угли жаркие, уста ее алели,
Но сердцу камнем быть велел бесстрастный рок.

Перевод В. Эльснера

ФЕОКРИТ (Виланель)

Певец суровой Персефоны!
В безлюдье сумрачных лугов
Ты помнишь остров свой зеленый?
В плюще снует пчела бессонно,
Над Амариллис — листьев кров.
Певец суровой Персефоны!
Симайта слышит пёсьи стоны,
К Гекате устремляя зов.
Певец суровой Персефоны!
И в схватку Дафнис распаленный
Вступить с соперником готов.
Ты помнишь остров свой зеленый?
Прими козленка от Лакона,
Привет — от шумных пастухов!
Певец суровой Персефоны,
Ты помнишь остров свой зеленый?

Перевод А. Парина

НА БЕРЕГУ АРНО

Заря, прокравшись невидимкой,
Багрец на олеандры льет,
Хоть мрак темнить не устает
Флоренцию унылой дымкой.
Холмы от рос мягки и волглы,
Цветы над головой горят,
Вот только нет в траве цикад,
Аттическая песня смолкла.
Лишь в листьях ветр набегом шквальным
На миг тревожный шум родит,
И голос соловья сладит
Долину с запахом миндальным.
Любовный лепет соловьиный,
Чрез миг тебя прогонит день,
Но все еще сребрима тень
Луной, парящей над долиной.
Крадется утро шагом ровным
В дымке, зеленом, как моря;
Страша, стремит ко мне заря
Персты, что длинны и бескровны.
Она завесу тьмы разрушит,
Настигнет и прикончит ночь,
Мой пыл грозя прогонит прочь —
А соловья как будто душат.

Перевод А. Парина

ЕЕ ГОЛОС

Спешит мохнатая пчела,
Вздымая крыл наряд кисейный —
Вот сласть из гиацинта извлекла,
Вот испила благоговейно
Из чашечки лилейной;
Здесь, милый, клятву я, смела,
Произнесла —
Клялась, что слитность жизней двух
Крепка, как тяга чайки к морю,
Подсолнуха влюбленность в солнца круг,
Что, вопреки беде и горю,
Я с вечностью поспорю!
Но верность испустила дух,
Огонь потух!
Взгляни наверх, где тополей
Верхи качаются певуче,
Здесь, на земле, и пух в тени аллей
Не шевельнется, а над кручей
Бушует ветр могучий
Гигантских колдовских морей,
Где ширь вольней.
Взгляни наверх, где чаек хор.
Что видно им, а нам незримо?
Звезда? Корабль, что светлый луч простер,
Сквозь даль светя неугасимо?
Здесь счастья не нашли мы.
Что ж, в мире грез блуждал наш взор?
Тяжел укор.
Осталось мне последнее сказать:
Что в нас любовь жива подспудно.
Бьет прямо в грудь весну зима, как тать,
Но алость роз убить ей трудно.
И после бури судно
Сумеет пристань в бухте отыскать.
А мы? Как знать.
Осталось нам у роковой черты
Вложить в прощанье больше чувства!
К чему жалеть? Мне чары красоты
Даны, тебе дано Искусство.
Что ж на душе так пусто?
Прощай! Вселенной мало для четы,
Как я и ты.

Перевод А. Парина