Евгений Брандис - Незримый мост

• Название: Незримый мост
• Автор: Евгений Брандис
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1976

Сборник научно-фантастических и приключенческих повестей и рассказов ленинградских писателей (Г. С. Мартынов. А. И. Шалимов, Б. Н. Стругацкий и А. Н. Стругацкий, А. А. Щербаков и др.). Авторы рассказывают о встречах ученых Земли с инопланетянами, о поисках и открытиях, направленных на справедливое и мирное содружество человечества.

Содержание:

Встречи с будущим. Евгений Брандис

Георгий Мартынов. Незримый мост. (Печатается с сокращениями)

Ольга Ларионова. Подсадная утка

Игорь Росоховатский. Ураган

А. Балабуха. Равновесие

Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. Парень из преисподней

Игорь Смирнов. Черный ромбоэдр

Александр Шалимов. Кто нажмет на «стоп-кран»?

Аскольд Шейкин. Зеленый остров

Александр Щербаков. Змий

Александр Житинский. Эффект Брумма

Александр Хлебников. Невероятный выдумщик

Александр Шалимов. Неудачный эксперимент

Игорь Росоховатский. Рассеянность Алика Семина

Александр Щербаков. Рабочий день

А. Балабуха. Цветок соллы

Рисунки Л. Рубинштейна

---

Смотря как поглядеть.

А я поглядел так, что Фомичу и позавидовать можно. Он занимается своим любимым делом. В науку верит. Только этим и живет. Кстати, кое-что у него полезного выходит. Надо отдать ему справедливость. Честное слово, не каждый кандидат физико-математических наук так рыцарски относится к науке. Не каждый. Я знаю. А что там Фомич грел или получал в своей печке — какая разница?

— Все это замечательно, — сказал шеф. — Но это не диссертация. Ученые будут смеяться.

— И на здоровье! — сказал я. — Пускай смеются. Разве это плохо?

— Для диссертации плохо. Назовите это по-другому.

И я назвал это по-другому. А диссертации писать так и не стал, потому что у меня, как выяснилось, нет способностей к диссертациям.

Александр Хлебников Невероятный выдумщик

В лицо мне ударил ветер. Свежий, несущий пыль с запахом морских водорослей. Я стоял на краю обрыва. Внизу расстилался песчаный пляж. А впереди простиралось море. Оно было ярко-зеленым с белыми барашками волн. Ровными линиями, не спеша, они скользили к берегу. Приближаясь, сталкивались выше и круче, и, изогнув пенный козырек, прозрачно-зеленая глыба обрушивалась вниз. Купальщицы стремительно бросались в растущую волну и с радостными криками возвращались на мелководье.

Я осмотрелся. Ближе других на красном надувном матраце лежала девочка.

— Маша! — крикнул я.

Девочка подняла голову и, увидев меня, отозвалась:

— Я здесь, дедушка!

— Немедленно выключи Готис, — распорядился я.

Маша послушно выполнила мое требование, и передача Голографического Телеимитатора Среды прекратилась. Конечно, я стоял не на краю обрыва, а на пороге просторной детской комнаты. Около двери действительно лежал красный надувной матрац. Маша подбежала ко мне и повисла у меня на шее:

— Ой, дедушка, заходи скорее! Я так по тебе соскучилась!

— Ну, ну, стрекоза, — растроганно сказал я. — Вижу, вижу, что рада увидеть меня. Но почему, Машенька, ты не в постели? В двадцать два ноль-ноль ты должна перед сном посмотреть «Всемирные новости» и тихо лежать, как подобает всем послушным детям, а ты вздумала развлекаться! Как я понимаю, ты смотрела «Историческую хронику». Скажи, пожалуйста, сможешь ли ты после этого сразу уснуть? Нет, конечно. А вставать тебе завтра рано. Если ты в пять лет позволяешь себе такое отступление от дисциплины, то что будет в десять?

— Дедушка, милый, не сердись, — затараторила Машенька. Нам много уроков задают. Завтра у нас астроботаника, космология, история Земли, математика и эстетика.

— Погоди-ка, а чем ты занималась?

— Делала домашнюю контрольную работу. Поэтому и задержалась. Она сразу по географии, истории, литературе, психологии и эстетике.

— Трудная?

— Да нет. Ролик голограммы попался простенький. По истории надо определить эпоху и государство. Затем требовалось указать, какое побережье и где именно… Я уже ответила на эти вопросы. Это — Черное море, социалистическое государство двадцатого века Болгария, место называется «Солнечный берег».

Лицо малышки сияло такой гордостью, что я решил немножко продлить ее триумф.

— Машенька, а может быть, ты ошиблась? — усомнился я.

— «Слынчев бряг», совершенно точно! — воскликнула она. Ты видел — слева в море вдается высокий мыс, зеленый и кудрявый? Справа, помнишь, стрелкой вытянулся полуостров, весь в белых домиках? Это знаменитый заповедник, город-музей… Такие великолепные ориентиры спутать невозможно. Молодец я, правда?

— Тогда почему, если контрольная такая простая, ты задержалась? — пряча улыбку, спросил я.

— Задание по литературе, психологии и эстетике не закончила, — сразу поскучнев, сказала Маша. — Нам задали написать сочинение на тему: «Море — источник положительных эмоций человека». Вот я и решила написать о том, почему человеку приятен шум моря.

— Человеку? — заинтересовался я. — Весьма любопытно. И ты, разумеется, не справилась с такой сложной темой?

— Напротив — справилась. Без единой запинки продиктовала сочинение на микромаг! — похвалилась Маша. — Но я его выполнила в прозе, а мне бы хотелось в стихах.

— Оставь сочинение в прозе, — авторитетно сказал я. — Поэтическая форма сделает его несколько легковесным, не столь убедительным.

— Пусть будет по-твоему, — повеселела Маша. — А раз так можно и спать… Ой, дедушка, прости меня, — спохватилась она, — ведь я не предложила тебе сесть!

Маша устремилась к стенному пульту, пробежала пальчиками по клавишам… В воздухе образовалось пульсирующее полупрозрачное облако. Переливаясь радужными красками, оно густело, темнело — и вот уже около меня стоит старомодное кресло с высокой спинкой и подлокотниками.

— Нравится или предложить что-нибудь посовременнее? — заботливо спросила Маша.

— Выбрала отлично, спасибо. Меблируешь умело, — усаживаясь в кресло, одобрил я.

— А ты, дедушка, в детстве тоже умел так меблировать?

— Увы, Машенька, я долгожитель, а в двадцатом веке, в годы моего детства, и не предполагали, что из силовых полей, вот так играючи, можно творить любую мебель. Да и такого изобилия энергии раньше не было.

Маша недоверчиво взглянула на меня и рассмеялась. Около кресла она создала кровать и вызвала с постельным бельем Уникуру. Так ласково звала она универсального робота — исполнителя домашних работ. Видимо, она его любила, если не желала заменить на новую, более современную модель.

Мне это понравилось.

Прихрамывая, вошел Уникура, застлал постель и вышел. Маша проводила его сочувственным взглядом:

— Жаль мне его, дедушка. Ему трудно ходить — смазка в колене загустела. И поясница не в порядке — сервомеханизмы разладились. А починить его нельзя — он модель одноразового использования: после первой поломки или неисправности подлежит замене. Но как же я расстанусь с моим милым хлопотушей? Он столько сделал мне добра!

Я закашлялся.

— Никак ты, дедушка, простыл? — забеспокоилась Маша. — Не вызвать ли опять Уникуру? Простейшую медицинскую помощь он оказывает.

— Не надо, — сказал я. — Подбери-ка мне Окружающую Среду получше.

— А какую ты хочешь? Желаешь, наберу индекс эс-бэдвадцать-зэ-ша.

— Напомни: что означает о-ка-эс этого индекса?

— Сосновый бор, плюс двадцать градусов, закат, штиль.

— Комбинацию ты предложила удачную. Но, пожалуй, подбери-ка другую. В старину так говорили: в березняке — веселиться, в сосновом бору — молиться, в еловом лесу — с горя удавиться… Сосновый бор — слишком торжественно, а у нас с тобой сегодня праздник — так долго не виделись! Вот и придумай что-нибудь получше.

Намеренно отклонив первый вариант, я с любопытством ждал: что предложит Маша?

Задача на комбинирование Окружающей Среды была достаточно сложной. Здесь требовались и умение работать с пультом, и воображение, и хороший эстетический вкус.

— Не знаю, подойдет ли? — сказала Маша.

Ее пальчики вновь запорхали по кнопкам и клавишам пульта.

Комната вдруг преобразилась! Мы оказались в цветущем яблоневом саду. Недвижим благоухающий воздух. Не шевельнутся, не дрогнут облитые лунным сиянием белоснежные ветви.

И тишина… Особая, весенняя… Слышно дыхание черной, и влажной земли, как проклевываются из нее упругие ростки травы.

— Теперь, дедушка, ты доволен? — лукаво спросила Маша.

— Лучше не придумать, — отвечаю. — Один лишь недостаток: чересчур красиво, и ты, ласточка, долго не уснешь из-за этого.

— А ты расскажи сказку, дедушка.

— Ай-ай-ай, не стыдно тебе? Такая большая, а просишь сказку. При неблагоприятных условиях ты уже должна уметь волевым усилием погружать себя в сон.

— Дедушка, ну пожалуйста! — просит Маша. — Мне надоели роботы — человеческого слова, не услышишь! А сказку роботы не способны сочинить, они могут одни воспитательно-информационные истории рассказывать. Я устала их слушать. Я хочу настоящую сказку — человеческую!

Мне стало как-то не по себе.

Маша права. Она очень редко видит своих родителей, работающих на Марсе. Девочку окружают самые совершенные роботы, но ей не хватает родительской ласки, особенно материнской, самого обыкновенного взгляда и слова, человеческого. Впрочем, теперь многие дети воспитываются вне семьи. Родители их, увлеченные преобразованием природы, освоением ближнего и дальнего космоса, полностью доверили воспитание и обучение своих детей роботам, специально подготовленным для столь ответственной деятельности.

— Дедушка, если ты со мной не поговоришь, — продолжала Маша, умоляюще глядя на меня, — я заплачу и буду плакать долго-долго.

— Ладно, — сдался я, — сказок я не знаю, а расскажу я тебе о своем детстве… Слушай… Было это давным-давно, задолго до Великой Отечественной войны. Жил я тогда вместе с родителями, — Маша горько вздохнула, — в деревянном двухэтажном доме.