Евгений Брандис - Незримый мост

• Название: Незримый мост
• Автор: Евгений Брандис
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1976

Сборник научно-фантастических и приключенческих повестей и рассказов ленинградских писателей (Г. С. Мартынов. А. И. Шалимов, Б. Н. Стругацкий и А. Н. Стругацкий, А. А. Щербаков и др.). Авторы рассказывают о встречах ученых Земли с инопланетянами, о поисках и открытиях, направленных на справедливое и мирное содружество человечества.

Содержание:

Встречи с будущим. Евгений Брандис

Георгий Мартынов. Незримый мост. (Печатается с сокращениями)

Ольга Ларионова. Подсадная утка

Игорь Росоховатский. Ураган

А. Балабуха. Равновесие

Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. Парень из преисподней

Игорь Смирнов. Черный ромбоэдр

Александр Шалимов. Кто нажмет на «стоп-кран»?

Аскольд Шейкин. Зеленый остров

Александр Щербаков. Змий

Александр Житинский. Эффект Брумма

Александр Хлебников. Невероятный выдумщик

Александр Шалимов. Неудачный эксперимент

Игорь Росоховатский. Рассеянность Алика Семина

Александр Щербаков. Рабочий день

А. Балабуха. Цветок соллы

Рисунки Л. Рубинштейна

---

Сенатор Альбано! Сенатор Альбано будет молчать. Рыльце-то в пушку! И значит, будет молчать вся северо-западная группа. Свобода действий обеспечена. Ситуация сводится к типичному случаю необходимости принятия решения в кратчайший срок при минимуме информации, У него должна быть четкая позиция, когда послезавтра придется встречаться с Мартиросяном. Иначе обведет. Нанести удар и не давать ни минуты передышки. Любой ценой опередить генералов и сыщиков, не дать им прав прецедента. Во всем, что касается пэйперола или сверхпэйперола.

Он машинально потянул от точки линию вправо через весь лист. Если они своею властью установят традиции и порядок работы с этим П-120, их квадратные параграфы гораздо легче будет превратить в законодательство, чем благие замыслы гуманистов и правоведов, А к чему это приводит — тому примеров множество. Хотя бы отравляющие вещества, бактерии и ядерное оружие. Копили, копили, всаживали миллиарды, ломали психику поколений, изуродовали двадцатый век. Если бы на их пути с самого начала был поставлен четкий законодательный барьер, если бы все это вовремя было извлечено из бункеров и сейфов, остановлено… Метафизика! Если бы, если бы! Остановлено. Остановить! Есть только одна позиция. Потребовать полного запрета исследований в области биокристаллических веществ с активной структурой — так называл их Мак-Лорис. Выглядит идиотски. Придется облачиться в тогу ретрограда и консерватора — издеваться будут все, кому не лень. Но зато твердая, всеобъемлющая и, главное, очень простая и понятная для всех позиция.

Сенатор усмехнулся.

Вот под рев клаксонов и гром трещоток идет по улице толпа. Впереди полицейские машины. Гигант Джус несет огромный плакат: — «ОСТАНОВИТЕ ПЭЙПЕРОН!» И рисунок — разрубленная змея. Доходчиво. За Джусом в первом ряду, взявшись за руки — Ширли, Йонни, этот Арчи, поэтесса Конси Вальдес и, конечно, Алишандру Жанру. Жанру смотрит на трибуну, где стоит он, сенатор. А следом тысячи людей! Одного за другим сенатор примерял к демонстрации всех, кого встречал за эти годы. И почти для всех находилось место. Союз фермеров, делегация строительных рабочих, легионеры совести, братство «ААА», юные философы, «Дочери независимости», клубы, кружки, комитеты. Мешанина! Но тем легче соорудить из нее вездесущую политическую машину. И главное, недолговечную, без особых обязательств. Когда ему придется отступать, она рассыпется, как горох, и не потянет его за собой.

А отступать придется. Поле, захваченное одним ударом, придется отдавать по частям. И в этом весь фокус. Не он будет доказывать, а ему будут доказывать. Не он будет убеждать — его будут убеждать. Яйцеголовые, тористы, либералы. Они будут с достоинством занимать рассудительные позиции, изобретать аргументы. И вот тут надо не упустить, надо фильтровать, фильтровать их доводы, отбирать по крупицам полезные мысли. И когда наберется на приличный закон, торжественно похоронить собственный запрет в его пользу. О-о, будет буря! Из мракобесов его переименуют в клятвопреступника. Ну и что! Гром метафор — это никому еще не повредило. Даже полезно.

Но в одиночку такую кампанию не вытянуть. Нужен прочный и сильный союзник. Черриз? Да, пожалуй, Черриз. Черриз. Законопроект о запрете будет совместный. Пусть Мартиросян представит документы не только ему, но и Черризу. Вот первый ударный ход. Наконец-то! Именно так. Судя по всему, Черриз человек решительный и бескомпромиссный, а это как раз то, что в таком деле пуще всего нужно и чего ему самому, сенатору, не очень-то хватает. Он все взвешивает да взвешивает, а вот кинуть публично с весов на прилавок — это надо уметь! И Черриз это сделает…

Не зарываться. Ох, не зарываться! Весь жизненный опыт за то, что перед ним беспроигрышная партия, но ведь счел же он Мак-Лориса простым карьеристом и интриганом, подрубившим Мэйсмэчера, а, по словам старика, он совсем не таков. Хороший отзыв мизантропа — вещь опасная, но ведь и редкостная…

Сила идеи абсолютного запрета как раз в том, что на первых стадиях борьбы недостаток информации не играет никакой роли. Ее довольно, чтобы живописно изобразить народ и его власти на поводу у этой змеиной шкуры одурманенными, лишенными здравого смысла и логики вследствие цепной реакции взаимного убеждения. Хоть и живет себе Маземахер под защитой своей умнички или сверхумнички и судит, надо сказать, довольно здраво в меру своего понимания вещей.

Открытие сделано, его движения не остановить, он со своим запретом обречен, даже смешон, даже возмутителен. Но только одному ему известно, зачем разыгрывается эта крикливая комедия. Ом падет. Но в борьбе с ним раскроются все секреты, все надсверхсупертайны. Все будет в отчетах сената и конгресса. Все! А не те жалкие лоскуточки, которые вся эта компания собиралась преподнести обществу как свой бескорыстный гуманный дар. А смеяться мы будем тогда, когда она поймет, что ее выманили из замаскированных траншей. И поймет, кто ее выманил…

Сенатор с удивлением и тревогой посмотрел на лежащий перед ним исчерканный лист. Как же все это получилось? Он сам это придумал или все ему напела змеиная кожа? Любопытная ситуация! Что же теперь делать? Зарыть эту кассету где-нибудь на обочине в лесу? Прощай, профессорский подарок!.. Глупо. Очень глупо. Но воевать с пэйперолом, пользуясь его поддержкой!.. Он воюет не с пэйперолом, а с людьми. И не с людьми, а с многоликим и многоглавым чудовищем, в которое сплачивает их наклонная плоскость порядка вещей.

Сенатор вздохнул, стер с листа записи и совершил обряд закрытия кассеты. Половина четвертого ночи. Сна ни в одном глазу, давно не ощущаемая бодрость, готовность к старту, и ни в одном уголке не таятся адские машины усталости.

Жетон за душевую кабину, жетон за постель, жетон за свет, жетон за номер, два жетона за каравеллу. Все? Нет.

Еще жетон благодарности персоналу. Даже два. Нет, один. Не надо выделяться. И в руке жетон за выход.

Когда он подошел к дверям гостиницы, каравелла уже поблескивала у входа. Мотель мирно спал, убаюканный дождем. По пути никто не встретился, портье даже не вышел из своей клетушки. Прекрасно.

Каравелла с глухим шумом, набирая скорость, заскользила над мокрым шоссе. Дождь перестал. Внезапно слева открылся пустынный берег озера. А далеко-далеко за озером, за светло-серым простором вод и непроницаемо слитным чернолесьем, в узком просвете между горизонтом и длинными тучами готовилась древняя мистерия восхода солнца.

Миллионы лет происходила она ежедневно и неотвратимо, по одному и тому же канону. И во времена ящеров, и во времена камня и железа, и при людях и без них. И что бы ни придумывал человек, какие бы открытия на добро и зло себе он ни совершал, на следующий день после них солнце восходило так же, как и накануне. Словно ничего не случилось, словно ничего не сдвинулось в огромной махине мироздания оттого, что люди разверзли перед собой еще одну бездну или навели еще один мост.

Можно было глядеть и отчаиваться, что человек слишком слаб, а природа слишком сильна, чтобы ее неторопливое могучее движение хоть на миг изменилось от его рук.

Но можно было и радоваться. Ведь как бы люди ни путались, сколько бы зла ни обрушивали они на себя, поспешно и необдуманно стремясь к добру, у них всегда есть твердая опора под ногами — вот этот берег, лес и восход солнца, куда они снова могут вернуться, чтобы обрести волю и силу. И снова начать свой многотрудный путь к истине, гармонии и совершенству самих себя и своего переменчивого союза.

Александр Житинский Эффект Брумма

Глава 1. Пишу письмо

Вообще-то я в чудеса не верю. От них меня еще в школе отучили. Я верю в науку и прекрасное будущее. Это немного понятнее. Но иногда все-таки чудеса происходят, и с ними необходимо считаться.

Короче говоря, однажды я обнаружил у себя на столе письмо от шефа. Шеф любит со мной переписываться. То есть пишет только он, а я читаю. Шеф часто засиживается в лаборатории допоздна, и тогда ему в голову приходят мысли. Утром я их изучаю. Например, так: «Петя! Подумайте, нельзя ли объяснить аномалии в инфракрасной области межзонным рассеянием». Или что-нибудь в этом роде.

Обычно я не спешу на такие вещи реагировать. Кто его знает, вдруг это бред? Шеф часто сам так говорит. Вернее, кричит, вбегая в лабораторию: «Все вчерашнее бред и чушь собачья!» Почему собачья, я не знаю. Обыкновенная человеческая чушь, каких много. И не самая худшая.

Но на этот раз было нечто новое. На столе лежал почтовый конверт, заполненный фиолетовыми чернилами довольно размашисто. Был написан адрес нашего института, а после слова «кому» указано просто: «Главному начальнику». Ни больше, ни меньше.

К письму скрепкой была прикреплена бумажка с резолюциями.

«Пименову. Разобраться». Подпись ректора.