Ева Гончар - Рассвет над океаном

• Название: Рассвет над океаном
• Автор: Ева Гончар
• Жанр: Прочие приключения

Джарод собирается раз и навсегда отделаться от Центра — исчезнуть по-настоящему, оставив попытки достучаться до своей подруги детства. Мисс Паркер — в опале у Триумвирата и у «любящих родственников», один неверный шаг — и с ней расстанутся, а уж она-то понимает, что это значит! Единственное, что успокаивает её и радует — виски, и ей уже наплевать, что она чересчур увлеклась. Сидни бьёт тревогу и просит Джарода вмешаться. Как же некстати эта просьба! Почему — именно теперь, когда он, Притворщик, твёрдо решил выбросить мисс Паркер из головы и из своей жизни?! Он знает, конечно, что не сможет отказать. Но даже не подозревает, какие ужасные прекрасные неоднозначные последствия будут у его согласия…

Фанфик к сериалу «Притворщик»

Цель создания фанфика — не извлечение прибыли, а только лишь удовольствие для автора и читателей. Права на использованных персонажей принадлежат создателям сериала «Притворщик».

---

— У меня есть два возможных объяснения. Получше и похуже. Либо «папа», узнав, что ты поправилась, затеял новую игру, чтобы ускорить процесс изготовления внука…

— Это, видимо, хороший вариант, — перебила Мия. — Либо?..

— Либо о том, что мистер Рейнс нас похитил, стало известно Лайлу, у которого, как ты понимаешь, совсем другие планы. Плевать он хотел на евгенические проекты! Надо полагать, он собирается…

— Поднять свои ставки, передав тебя триумвиратским, — проговорила она, сглотнув. — Столкнуть папашу с директорского кресла. Ну, а меня… меня он просто так не отпустит. И даже не убьёт… просто так.

Я уже знал, что сейчас она прикроет рот ладонью, словно её тошнит, и глаза у неё станут затравленные. Четвертование — слишком лёгкая казнь для этого урода!

— Что мы теперь будем делать, Джарод?

— То, что собирались, Мия — делать отсюда ноги! Только теперь времени у нас минимум! Если верно второе объяснение, Лайл или его люди могут появиться здесь со следующим вертолётом. Так что в нашем распоряжении меньше недели.

— Делать ноги. Ты уже придумал, как?

Выругаться сквозь зубы вместо ответа — единственное, что мне оставалось.

— Мама надеялась, что её письмо поможет мне сбежать, если я попаду в этот дом… — тихо проговорила Мия.

— Дочитывай, не буду тебе мешать.

— Я останусь здесь, хорошо?

Устроилась поудобней и расправила перед собой письмо, которое всё это время держала в руках. Я оживил угасающий камин, чтобы ей было теплее, и ушёл на кухню. Включил радиолу, распахнул окно. Дождь ослабел, окна во флигеле тоже были открыты. Послушал, как переговариваются, располагаясь на новом месте, недавно прибывшие охранники, как, посмеиваясь, садится за монитор один из вахтенных, как матерится беззлобно на погоду второй, которому сейчас предстоит патрулирование… Ничего интересного. Гораздо внимательней я прислушивался к тому, что делает Мия — но у камина было тихо. Если она и плакала, то беззвучно. Один раз она позвала меня:

— Джарод!

— Да, мале… Да, я тебя слушаю.

— Салфетка с надписью…

— Тряпица, в которую был завернут пакет. С вышитым именем «Эрнестина Джейн». Кэтрин знала, кто это такая? — обрадовался было я.

— Нет, — отозвалась Мия. — Она, как мы, пыталась понять, куда попала, и та салфетка — единственная именная вещь, какую ей удалось найти. Должно быть, она надеялась, что я окажусь догадливей.

— А ты случайно не знаешь? Может, ты что-нибудь чувствуешь?

— Нет. Не чувствую и не знаю. Мне кажется, это не имеет отношения ни к моей семье, ни к Центру.

И снова замолчала. Я ждал, что она позовёт меня, дочитав, но не дождался и, в конце концов, иду без приглашения. Она сидит, притянув к груди колени и обхватив их руками, смотрит на огонь, и рыжие отблески пляшут на её опухшем от слёз лице.

— Мия…

— Читай его сам, Джарод. Я не в состоянии пересказывать.

Опускаюсь на другой конец дивана и беру густо заполненные листы. Сдержанная аккуратная Кэтрин не изменила себе даже на пороге смерти: ни ошибок, ни исправлений, словно писала о пикнике у родственников, а не о паркеровских злодеяниях! Многое мы с Мией уже давно выяснили — большую работу всё-таки проделали за последние годы. То, что раньше выглядело не вполне достоверным, находит своё подтверждение в этом письме.

Наследство Паркеров, переходящее не к старшему, а к избранному среди потомков. Кровное родство мистера Паркера и мистера Рейнса, которое долгое время держали в секрете. Проект «Мираж», скверные обстоятельства, в которых суждено было родиться Итену. Отвергнутая любовь мистера Рейнса, полтора десятка лет дожидавшегося возможности отомстить. Проект Genomius, с множеством грязных и криминальных подробностей. Участие мистера Паркера в похищениях детей, его согласие на жестокие эксперименты над ними…

Ты ошибаешься, если думаешь, что я сразу поверила, что человек, которого я любила и за которого вышла замуж, замешан в стольких преступлениях, — писала Кэтрин. — На то, чтобы поверить, у меня ушло несколько лет. Я сомневалась даже тогда, когда видела секретные документы, подписанные его рукой. Но когда он хладнокровно согласился оставить тебя без матери, места для сомнений в моём сердце не осталось.

Каково это было читать Мие, до последнего искавшей оправдания мистеру Паркеру?

Некоторые нюансы я узнаю впервые. Например, тот факт, что мисс Паркер должна была стать «экспериментальным образцом» ещё в детстве, но счастливо этого избежала. Глава Центра пообещал жене защитить дочь, если Кэтрин «не будет глупить» и позволит мистеру Рейнсу заполучить Итена, и, как ни странно, сдержал слово.

Самый важный для нас отрывок — о внутреннем сознании Джемисонов, в котором мы сейчас так нуждаемся! — я перечитываю трижды.

…У вас с ним обоих есть то, благодаря чему становится возможной ваша встреча — особый дар, который передаётся по наследству в роду Джемисонов. В Центре его называют «внутренним сознанием». Твои дед и бабушка называли его просто Даром. Они не успели рассказать мне, что это такое — ты помнишь, я очень рано лишилась родителей. Паркеры, которые приняли опёку надо мной и отправили меня учиться в монастырь, рассказать могли бы, но эти люди вовсе не хотели, чтобы я овладела своими способностями — им нужны были только мои гены. Большую часть жизни я находилась в неведении. Лишь недавно я осознала, что в моей памяти живут голоса и воспоминания моих предков, порой мне кажется, что со мной беседуют их души. И я могу теперь устанавливать мысленную связь со своими детьми — с тобой и с Итеном. Малыш в моём животе не только слышит меня, но и понимает, и отвечает мне, его Дар ещё не заглушён грохотом внешнего мира. Маленькая Мия тоже меня слышит, я чувствую, что мои мысли достигают её сознания и тревожат её, но пока она их не понимает.

Сейчас я обращаюсь к Мие, которая уже выросла. Общее мысленное пространство — вот что такое наш Дар! Родная, раз ты смогла найти моё письмо, значит, он просыпается и у тебя. Если бы я знала о нём, когда ты была крохой, я бы просто не позволила ему уснуть, вовремя научив тебя им пользоваться — именно так поступали многие поколения Джемисонов. Раскрыть Дар у взрослого человека можно с помощью электрохимического воздействия на мозг. Я просила о помощи Сидни, и он сумел мне помочь — что-что, а управлять скрытыми способностями в Центре умеют. Но вряд ли кто-то сделал то же самое для тебя. В памяти предков я нашла ещё одну возможность — сильные переживания. И боль, и страх, и любовь, всё то, что потрясает нас, переворачивает нашу жизнь, заставляет нас рождаться заново…

Я надеялся, что Кэтрин знает готовый рецепт «рождения заново», но увы — рецепта у неё не было! Она не написала даже, как именно воздействовал на её мозг Сидни — а впрочем, психотропные препараты и нужное оборудование мне всё равно взять негде. Похоже, миссис Паркер предчувствовала, что её детям предстоит многое пережить, и думала, этого может быть достаточно, чтобы их Дар полностью раскрылся.

Доченька, слушай своё сердце, и ты услышишь сердце своего брата. Тогда вы найдёте друг друга и уже никогда не будете одинокими в этом мире.

Недостаточно, недостаточно! Мия тычется, как слепой котёнок, пробираясь среди обломков чужих мыслей и воспоминаний; Итен, которого мы давно нашли, делает вид, что не слышит никаких «голосов»; нет между ними двоими ментальной связи, нет её! Сколько ещё нужно хлебнуть боли и страха, чтобы она появилась?!

А вот что я читаю на предпоследней странице:

«Заметила ли ты, что я ни разу не назвала мистера Паркера твоим отцом? Конечно, неслучайно. Возможно, ты и сама уже знаешь, что он был бесплоден и что я родила тебя от донора. Возможно даже, тебе сказали, что донором этим был мистер Рейнс, а, следовательно, мистер Паркер — не отец твой, а дядя. Но и это тоже неправда, Мия! А правда заключается в том, что…»

Надо же, я уж думал, Кэтрин решила вовсе не касаться этой темы. Поднимаю глаза на Мию. Она выглядит очень усталой и, кажется, снова собирается заплакать, но на женщину, которая только что узнала тайну своего происхождения, совсем сейчас не похожа. Переворачиваю лист — так и есть, на обороте всего одна строчка:

«…братья Паркеры вообще не причастны к твоему рождению. Я должна была обезопа…» — и длинный уходящий вниз неровный росчерк.

— Не закончено, — горько говорит Мия. — Похоже, мама услышала вертолёт и бросилась прятать своё письмо в погребе. И в тот же день её отсюда увезли.

И опять умолкает, по-детски вытирая глаза тыльной стороной ладони. О чём она думает сейчас? О матери, заново переживая своё сиротство? О мистере Паркере, который, хоть и любил её «по-своему», всё же был отъявленным негодяем? Об опасности, которая нависает над нами всё ниже, и о том, что письмо, с таким трудом найденное, ничем нам не помогло? Как мне утешить её? Чем ей помочь? Как её обнадёжить? Мне даже прикасаться к ней теперь нельзя…