Элизабет Чедвик - Когда струится бархат

• Название: Когда струится бархат
• Автор: Элизабет Чедвик
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-8138-0282-7

Молодой дворянин Адам де Лейси возвращается домой и узнает, что его сводную сестру Хельвен, в которую он давно и безнадежно влюблен, собираются выдать замуж за кровного врага их семьи лорда де Мортимера. Но лорд замешан в заговоре против короля, и этой свадьбе не суждено состояться. Однако удастся ли мужественному Адаму де Лейси завоевать сердце прекрасной Хельвен?

Любовь и предательство, жестокость и великодушие тесно переплелись в жизни молодых влюбленных, и помочь им может лишь верность своим чувствам.

---

Джудит резала ножницами алый бархат, размеченный на швейном столе, от усердия даже высунув кончик языка. Ткань предназначалась для придворного костюма Ренарда, и оставалось совсем мало времени на шитье, ведь уже давно шел ноябрь, время забоя скота. Мальчик продолжал расти, его лучшая туника, сшитая в середине лета, уже была коротка в рукавах и едва доставала до колен — а должна быть гораздо ниже. Этот наряд был сшит из ткани сочного темно-голубого цвета, щедро украшенной серебряными и алыми нитями.

Звякнули кольца портьеры. Вошедшая Хельвен ойкнула, споткнувшись о любопытного щенка.

— Ты закончила? — Джудит ловко вырезала угол. Ножницы резво щелкали, впиваясь в бархат. Женщина критически оглядела разостланную перед ней роскошную ткань.

— Пока что да. — Хельвен взяла из ящика маленькую баночку мази из ароматизированного гусиного жира, извлекла солидную порцию и стала втирать в сухие, покрасневшие от холода руки. Трех свиней забили на засолку, и руководство работой не обошлось без ее непосредственного участия. Отмывать экскременты из свиных кишок, чистить ножом и перекладывать сухой солью, чтобы потом использовать для набивки колбас, — настоящее мучение. Но не меньшим испытанием было бы долгое сидение над шитьем, и Хельвен, поразмыслив, предпочла мыть кишки для колбасных оболочек.

— Я оставила Марию набивать пузыри лярдом, а Гита с Эдит делают рассол. Попозже пойду проверю, но они это уже сто раз делали, должно получиться нормально. Томас занялся окороками. Но до Рождества нам надо запастись солью.

— Знаю, — Джудит довела разрез до конца и отложила ножницы. — Раз уж ты пришла, можешь помочь мне сколоть куски булавками.

Хельвен скривилась, а Джудит не сдержала улыбки.

— Надо, надо тебе вспомнить это дело, — ласково подтрунивала она, — скоро у тебя снова появится мужчина, и надо будет шить ему одежду.

Хельвен почувствовала, как щеки залила краска. Она судорожно схватила подушечку для булавок и возразила:

— Еще ничего не улажено. Я знаю, что папа получил от Варэна письмо с предложением брака, но это еще должен одобрить король — и я сама, кстати, тоже. К тому же, Варэн до сих пор в Нормандии.

— Но ведь вот-вот вернется? — Джудит начала аккуратно скалывать вместе вырезанные куски ткани. Ее пальцы работали уверенно и быстро, но вдруг женщина замерла и задумчиво взглянула на приемную дочь. — В определенном смысле, как мне кажется, для тебя, чем раньше это случится, тем лучше.

— И для тебя тоже, мама.

Взгляд Джудит стал более суровым, но обиды в нем не было, она даже слегка улыбнулась. Несколько недель, проведенных в обществе друг друга, мало-помалу превратили их теплые поначалу отношения в не самую приятную, но вынужденную обязанность.

— Да, — усмехнулась графиня, — и для меня тоже. Давно мечтаю о мире и спокойствии! — Но тут же посерьезнела. — И все же, дочь моя, ты должна быть абсолютно уверена, что брак с Варэном действительно необходим для тебя. Ты ведь знаешь, мы с твоим отцом никогда не станем принуждать тебя против воли.

Хельвен глубоко вдохнула, собираясь подтвердить, что всерьез хочет этого брака и окончательно решила выйти замуж. Однако вопреки осознанному намерению губы прошептали совсем другие слова.

— Мама, ты и впрямь считаешь, что Варэн — подходящая пара?

Джудит поджала губы, размышляя над услышанным, не забывая при этом вкалывать очередные булавки в ткань.

— Да, подходящая, — наконец прервала она молчание. — Но будет ли Мортимер хорош для тебя, покажет время. Ты же знаешь его с детства. Он честолюбив, ни во что не ставит мнение других, а уж к чувствам людей глух, как стена. Рассчитывает, что ты станешь украшением его спальни и праздничного стола, как подобает человеку его положения.

— Нет сомнения, ты ни в чем не будешь испытывать недостатка. Варэн всегда отличался щедростью. Осмелюсь предположить, что у тебя даже будут специальные служанки для швейной работы. — Графиня улыбнулась, но тут же добавила серьезным тоном: — Но если ты рассчитываешь, что сможешь выходить из позолоченной клетки, я бы советовала подумать еще. Для Варэна де Мортимера ты будешь призом, тем более ценным, чем сильнее другие мужчины станут ему завидовать. Именно это будет наиболее важным, а вовсе не ты сама.

— Я понимаю, мама, и меня это не беспокоит, — убежденно ответила Хельвен. — По сути дела я даже…

— Хельвен, к тебе гость, — объявил Ренард, неторопливой походкой вошедший в комнату. Он жевал кусок пирога с яблоками и корицей, который стащил прямо из-под носа негодующей поварихи. Узкие серые глаза юноши светились лукавством.

— Варэн? — Хельвен отложила подушечку с булавками и подняла руки, проверяя, на месте ли вуаль и не расплелись ли косы.

— Не угадала, — весело отозвался брат, проходя в середину комнаты и запихивая в рот остатки пирога. У камина он наклонился и взял одного из щенков гончей. Щенок пытался вырваться или хотя бы лизнуть парня розовым язычком. — Адам де Лейси.

Хельвен густо покраснела, поначалу решив, что прибыл Варэн де Мортимер. Теперь же вся краска отхлынула от лица, и молодая женщина стала мертвенно-бледной. Руки безжизненно опустились.

— Адам? — неуверенным голосом повторила она, — зачем он хочет меня видеть?

Ренард ехидно улыбнулся, отклоняя голову вбок, чтобы увернуться от неистовых попыток щенка все-таки лизнуть человеческое лицо.

— Возможно, желает назначить еще одно полуночное свидание в солярии, — предположил он.

— Ренард! — графиня сердито оглянулась на сына. — Если бы ты так же усердно упражнял свои мозги, как мелешь языком, тебя бы уже давно все уважали за твой ум!

— Ну, извините, — юноша давился от смеха, и было ясно — он ничуть не усовестился и уверен, что сумеет снова заслужить благосклонность родных благодаря своему неотразимому мальчишескому обаянию. — Он пригнал обратно лошадей. Ты ведь говорила, что хочешь их продать в Виндзоре, так ведь? Не сомневайся, тебе придется увидеться с Адамом. — Ренард положил щенка на согнутую руку, словно младенца, пощекотал ему розовый животик и ленивой походкой подошел к швейному столу, без особого интереса разглядывая творение своей матери.

Та неодобрительно глянула на сына, как-то сразу словно уменьшившись рядом с его рослой фигурой. На лице начинающего взрослеть пария еще виднелись запоздалые признаки детства. Незамеченные крошки от пирога прилепились к верхней губе, над которой уже явственно проявлялись точки выбритых волосков. Алый бархат будет ему очень к лицу. Ренард вырос высоким, как Гийон, и темноволосым, с серо-дымчатыми глазами, как у его деда, короля Англии. Похоже, что от того же деда досталось и едкое умение острить, особенно ужасное в сочетании с фатальной юношеской бестактностью. Боже мой, это же будущий граф Равенстоу, и вся ответственность за его будущее до сих пор лежит на ней!

Ренард чмокнул мать в щеку и насмешливо взглянул в сторону сводной сестры.

— Может быть, ты хочешь отправить меня вниз с сообщением, что слишком занята шитьем?

При мысли о том, что Ренард может и впрямь брякнуть такое, Хельвен охватил настоящий испуг. Она отложила булавки в сторону, подавляя желание воткнуть несколько штучек в брата, а не в его новую тунику.

— Нет, Ренард, зачем же лгать, к тому же я буду рада его увидеть. Одно недоразумение не сделает нас пожизненными врагами. — Хельвен насмешливо взглянула на брата. — А что ты вообразил себе, что такого произошло между нами в солярии? Впрочем, зная, чем у тебя вечно голова занята, даже не буду спрашивать. Смотри, щенок тебя обмочил.

— Что? — Ренард осмотрел себя, выругавшись, опустил щенка на пол и принялся стягивать с себя тунику, не обращая внимания на строгие упреки матери за сквернословие. Между тем Хельвен ушла.

Как глупо быть такой боязливой, думала Хельвен, спускаясь по винтовой лестнице, ведущей из башни в зал. Глупо так нервничать.

— Это мой брат, — твердила она себе, искренне желая, чтобы это было правдой. Однако утверждение из далекого прошлого рассеялось без следа, уступив место образу мускулистого поджарого обнаженного воина в ванне. — Нет, вовсе не глупо, — поправила себя Хельвен, — нельзя не бояться опасности и не беспокоиться, когда приходится сталкиваться с ней лицом к лицу.

Адам был во дворе, занятый беседой с Эдриком. Он сбросил с плеч меховую накидку, и холодный солнечный свет играл разноцветными бликами на кольчуге и затейливой резьбе пряжки пояса для меча. Конюх держал под уздцы двух коней — Чародея и Весельчака. Поводья Лайярда держал сам Адам и, разговаривая со слугой, свободной рукой поглаживал гнедую шею коня.

Хельвен глубоко вздохнула и, собрав все мужество, шагнула навстречу.

— Адам, ты хотел меня видеть?

Он повернулся. На его лице появилась вымученная улыбка. Рука, гладившая коня, скользнула вниз.