Гвен Купер - Одиссея Гомера

• Название: Одиссея Гомера
• Автор: Гвен Купер
• Издательство: Клуб Семейного Досуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-14-2352-6 (Украина) 978-5-9910-1767-1 (Россия)

Когда Гвен впервые прижала к себе пушистый черный комочек, которому никогда не суждено открыть глазки, она поняла: это не жалость, а настоящая любовь! И ради нее многим предстоит пожертвовать: очень скоро из-за выходок Гомера девушке и всем ее кошкам придется искать крышу над головой… Удастся ли слепому Гомеру выжить, когда 11 сентября в двух шагах от их нового дома рухнут башни-близнецы?

---

Как будто всем и без того было мало, в кошачьи концерты под дверью, что на ночь глядя закатывала Скарлетт, решительно вступал и Гомер. Гомеру очень не нравилось то обстоятельство, что Лоренс вытеснил его с его «законного» места в спальне, и предъявлял на это место свои права. Но, в отличие от Скарлетт, которая устраивала песнопения именно на ночь глядя, Гомер принимался стенать в любое время суток — стоило мне удалиться в спальню, чтобы вздремнуть, почитать книжку в уединении или просто переодеться, как он тут же заводил свою песню. Уже с утра, едва открыв глаза, я тут же слышала за дверью «цок-цок-цок», и тут же доносился его вой.

Самое интересное было то, что я не просыпалась каждое утро в одно и то же время и не пользовалась будильником (такие люди, как я, помешанные на пунктуальности, обычно просыпаются без будильника тогда, когда им надо). Я могла проснуться в пять или в шесть тридцать, а в воскресенье в девять или даже позже, но я просыпалась не от того, что меня разбудил Гомер — он никогда меня не будил. Обычно я просыпалась, минуту-другую лежала с открытыми глазами — и тут же слышала шаги Гомера, который бежал ко мне по коридору, и я понятия не имею, откуда он знал, что я проснулась. Может, у меня менялся ритм дыхания? Но даже Гомер с его обостренным слухом вряд ли мог это услышать из прихожей, где он крепко спал на своей подстилке. Однако он всегда знал, что я проснулась, это был неоспоримый факт. Прошло всего лишь несколько дней, и моя привычка просыпаться на минутку, а потом дремать еще часок, навсегда ушла в прошлое. Одно дело — когда Гомер жалобно мяукал под дверью поздно вечером, пока Лоренс еще не спал, и совсем другое — когда кот будил Лоренса своим воем в пять часов утра. Поэтому я хватала подушку и свободное одеяло из шкафа и шла на диван, где Гомер вне себя от счастья получал возможность пообниматься со мной, а я дремала, пока не наступало время вставать и начинать свой день.

Когда Гомер только появился у меня, я некоторое время раздумывала, не назвать ли его Эдипом, коротко — Эдди. Поэт по имени Гомер был слеп, а трагический герой Эдип лишился зрения. Однако Мелисса заявила, что называть Эдипом котенка, у которого нет глаз, просто жестоко, и эта идея отпала.

Однако я получила на свою голову Эдипа наоборот — сначала он владел своей мамочкой безраздельно, и вдруг, откуда ни возьмись, появился какой-то папочка, который пытался мамочку у него отнять. Я уже начала терять надежду на то, что мне когда-нибудь удастся примирить их друг с другом.

Невероятно, но факт: именно Вашти, которая не проявляла агрессии, кроме тех случаев, когда приходилось защищаться, Вашти, которая никогда не выпускала когти и не повышала голоса, Вашти, которая ни разу не пыталась делать все по-своему и всегда всем уступала — именно Вашти спасла нас всех и решила все мои проблемы. И сделала она это так просто, что и представить себе невозможно.

Она бросила на Лоренса один-единственный взгляд и глубоко, безнадежно, бесповоротно влюбилась в него.

* * *

Вашти всегда отдавала предпочтение мужчинам перед женщинами (за исключением, конечно же, меня). Она любила, когда ее гладят, ласкают и говорят, какая она красавица, но особенно она любила, когда все это исходило от мужчины. Однако до сих пор все мужчины, которые появлялись в нашей жизни, были полностью поглощены Гомером, а Вашти была не из тех, кто станет навязываться.

И вот появился мужчина, который, как заключила проницательная Вашти, совершенно не интересовался Гомером. Верно было и то, что он не интересовался кошками вообще, и все же эта ситуация допускала варианты.

Вашти не стала сразу приставать к Лоренсу. Но, улучив момент, когда других кошек не было рядом — а теперь, когда мы жили в таком большом доме, эти моменты чудесным образом стали возникать, — она прыгала ко мне на руки и очень мягко, ненавязчиво заставляла себя ласкать. Она не пыталась вынудить Лоренса делать это, но, пока я ее гладила, она смотрела на него глазами, полными нескрываемого обожания. Это было то самое выражение, которое все мужчины, вероятно, мечтают хоть раз в жизни увидеть в глазах какой-нибудь прекрасной женщины. Глаза Вашти, казалось, говорили: «Неужели ты не видишь, насколько я лучше, чем те двое? Я таааааак тебя люблю, как они не полюбят никогда». Лоренс был заинтригован. Иногда я замечала, что он смотрит на нее почти так же, как она на него.

— Какая она красивая! — говорил тогда Лоренс. — У нее просто идеальная мордочка. Кажется, я никогда в жизни не видел такой прелестной кошки.

Я не знаю в деталях, как именно развивались события после этого и кто сделал первый шаг, но однажды вечером я пришла домой и обнаружила, что Вашти, свернувшись клубочком, уютно устроилась на коленях у Лоренса, а он гладит ее и приговаривает: «Ах ты, моя красавица! Краса-а-авица, краса-а-а-авица, хорошая девочка!» Он замолк на полуслове, как только увидел меня, но Вашти просидела у него на коленях еще целый час. А однажды я вышла из душа и увидела, что Лоренс сидит за столом и собирается завтракать, а Вашти трется о его ноги, и он дает ей вкусные кусочки из своей тарелки.

— Лоренс! — возмутилась я. — Ты хоть понимаешь, чего мне стоило отучить их попрошайничать?

Лоренс выглядел пристыженным:

— Но она такая красавица и так любит меня!

Ну-ну. Уж конечно, Лоренс был не первым мужчиной, который изменил своим принципам под этим предлогом.

Шли недели и месяцы, и Лоренс постепенно стал более внимательным, а Вашти, казалось, переживала свою вторую кошачью юность. Она постоянно пребывала в игривом, приподнятом настроении, чего с ней не случалось уже давно. Она просто летала по квартире — но не грубо и агрессивно, натыкаясь на мебель и срывая все, что висит, притаскивая клочки бумаги Лоренсу, чтобы он играл с ней, — а легко и элегантно, как истинная леди. Со мной она этого не проделывала с тех пор, как была котенком. Вашти стала гораздо более привередлива в отношении утреннего туалета и с остервенением вылизывала свою длинную белую шерсть, доводя ее до полного совершенства. Если ей случалось заметить какие-то проявления нежности между мной и Лоренсом, она издавала крик, исполненный бешеной ревности, словно говоря: «Эй, вы! Вы что, не видите, что я здесь?» Лоренсу это доставляло колоссальное удовольствие, и он часто устраивал для Вашти целое шоу из показных объятий и поцелуев в надежде вызвать ее ревность.

— Ты представить себе не можешь, как я люблю, когда ты пользуешься мной, чтобы подразнить мою кошку, — говорила я тогда.

Скарлетт и Гомер по-прежнему предпочитали проводить время наедине со мной, но Вашти теперь пребывала на вершине счастья. Я была так рада за нее, что, наверное, немножко больше любила за это Лоренса.

— Похоже, у каждой кошки действительно свой характер, ты не находишь? — заметил Лоренс однажды. — Я всегда знал, что это справедливо в отношении собак, но о кошках такого никогда не думал. Наверное, поэтому я никогда их не любил.

Меня это ошеломило. Я просто поверить не могла, что на свете есть человек, которому невдомек, что, конечно же, у каждой кошки свой неповторимый характер. Как и Лоренс, я выросла в семье, где держали собак, но, принося в дом каждую из своих кошек, я, безусловно, ожидала, что ни одна из них не будет похожа на других.

Однако если это прозрение заставило Лоренса хотя бы чуточку лучше относиться к моим кошкам, а их к нему, то я ничего не имела против.

Прошло еще немного времени, и Лоренс стал не просто замечать разницу между кошками, но даже, в каком-то смысле, уважать их, хоть и против своей воли. Однажды он заявил:

— Я могу понять Скарлетт. Она просто хочет, чтобы ее оставили в покое и она могла заниматься своими делами. — Как человек, который совершенно сознательно почти двадцать лет прожил в одиночестве, он, естественно, мог понять Скарлетт.

А когда Лоренс впервые увидел, как Гомер подпрыгнул на полтора метра и поймал муху в полете, он был просто вне себя от восхищения.

— Ты посмотри, что этот кот вытворяет! — воскликнул он. Его это так потрясло, что он немедленно побежал в кухню и принес Гомеру кусок индейки в качестве вознаграждения.

— Ей-богу, этот кот умеет двигаться. Ты когда-нибудь замечала, какая у него походка? Он такой гибкий и грациозный, как ни одна другая кошка!

Замечала ли Я?! Он что, шутит, что ли?

Лоренс сам пошел в магазин покупать всякие сетки и веревки для ограждения на балконе, чтобы можно было выпускать туда Гомера, после того как заметил, как тот с мечтательным видом стоит у раздвижной стеклянной двери балкона, когда мы выпускаем туда Скарлетт и Вашти погулять (что было причиной жутких угрызений совести, которые мучили меня несколько лет; я ни за что не хотела лишать Скарлетт и Вашти прогулок на свежем воздухе и ужасно страдала, что Гомера приходилось исключать из их компании). Как ни печально, но факт оставался фактом: перила нашего балкона были недостаточно высоки, и Гомер вполне мог выпасть.