Бертрис Смолл - Разбитые сердца

• Название: Разбитые сердца
• Автор: Бертрис Смолл
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00358-5

Ах, как ярко светило солнце в тот майский день, когда Беренгария, принцесса Наваррская, ехала на свидание со своим женихом Ричардом I, королем Англии. Как безоглядна и самоотверженна была ее любовь, какие грандиозные строились планы, какой безоблачной казалась жизнь. Но Бог не создал Ричарда Львиное Сердце, доблестного героя Третьего крестового похода, чувствительным к женщинам… Это роман о подвиге беззаветной любви и величайшего смирения, о неистовом служении идее и неотвратимости судьбы, о сильных мира сего, бывших всего лишь простыми смертными.

---

— Не Джеффри же? — дрожащим голосом спросила я. Меня охватило отвратительное чувство стыда и угрызений совести. Я рекомендовала — больше того, настаивала на том, чтобы Ричард назначил Джеффри. Я была так уверена в его способностях и честности… Но почему? Какое помрачение ума довело меня до того, что я поверила этому щенку шлюхи Розы? Она нацелилась на то, чтобы стать королевой. Кто как не ее сын, с его полукоролевской кровью мог бы возжелать трона, пока тот, кому он принадлежит по праву, лечит язвы обозным мулам? Мне следовало это предвидеть!

— Ричард, говори же, — воскликнула я, мучительно страдая и не имея сил выносить эту неизвестность.

Письмо от Джеффри. Воспользовавшись моим отсутствием, Лонгшам решил стать королем. Над Виндзором реет флаг Лонгшама!

— Этот хорек? — удивленно, но с облегчением сказала я, тут же устыдившись. Лонгшам никогда не был моим протеже. Я с самого начала была против того, чтобы наделять его властными полномочиями! Меня нельзя упрекнуть за его поведение, хотя оно и связано с человеком, которого я поддержала.

— Я оставил за себя трех парней, а они позволили ему наложить на все руку, и что же? Они шлют письмо мне! Как будто мне больше нечем заняться. Кастрированные ослы! — Он снова углубился в чтение, а потом сунул письмо мне под нос. — На, читай сама.

Я прочла, что Лонгшам чохом избавился почти от всех ставленников Ричарда, заменив их собственными родственниками или же родственниками своих многочисленных любовниц. Он создал личную армию и одел ее в свою униформу, наложил руку на чеканку денег. И ни разу не ездил за границу с эскортом меньше полутора тысяч вооруженных людей. Он заверял указы своей личной печатью, игнорируя большую печать Англии, и использовал любую возможность очернить и унизить всех людей высокого ранга или положения, кроме разве что Иоанна, который, хотя за глаза и отзывался о канцлере с ненавистью и презрением, сам входил в его компанию и часто делился с ним своими планами.

— Ну как? — спросил Ричард, как только я кончила читать и в смятении уставилась на него.

— Крысенок, выродок шлюхи, выращенный на навозной куче, — правитель Англии… Ричард, ты должно быть, дал ему огромные полномочия.

— Я уполномочил его собирать для меня деньги. Его способы добывания денег были блестяще задуманы и великолепно работали. В одном его мизинце больше мозгов, чем в обоих громадных черепах Джеффри и Хьюза. И очень жаль, что придется отказаться от его услуг только потому, что у меня нет человека, который мог бы обуздать его сумасбродство. А я должен от них отказаться, поскольку мне ясно, что, разъезжающий с эскортом в полторы тысячи человек, он добывает деньги от моего имени и кладет себе в карман! И водружает свой флаг над Виндзором. Этого терпеть нельзя!

Я смотрела на него с растущей тревогой и с не меньшим замешательством. Возможно ли, чтобы он не заметил зловещих признаков измены, что было гораздо хуже потери небольшой части дохода и ущерба престижу? Неужели не понял игру, которую вели Лонгшам и Иоанн? Лонгшам, прыгавший все выше и выше по ступеням власти, намеревался дождаться момента, когда станет неприступным, чтобы потом заключить сделку с Иоанном: корону — мошеннику полукоролевской крови, власть в ее тени — жулику с отличными мозгами и непомерными амбициями. Оба они прекрасно подходили друг другу: Иоанн жаждал блестящей жизни без всякой ответственности, у Лонгшама был зуд к власти. Ричарда беспокоила потеря денег и флагштока, но создавалось такое впечатление, что он просто игнорировал возможность потерять корону. Или он трезво оценивает ситуацию, а у меня чрезмерно богатое воображение?

— Если бы у меня было время, — шутливо заметил Ричард, — я поехал бы в Англию и пригвоздил этого коротышку-выскочку к его флагштоку! Но об этом не может быть и речи. Черт меня возьми, если я знаю, кого мне туда послать. — Он внимательно посмотрел на ссадину на одном из пальцев и задумчиво пососал его.

Немного поколебавшись, я заговорила снова:

— Я знаю, мой совет тебе вряд ли понравится, но, Ричард, говоря откровенно, ты должен ехать сам. И вовсе не из-за денег или из-за флага, развевающегося над Виндзором. Это пустяки в сравнении с общей ситуацией. Ты же видишь, Джеффри пишет… где это? Ага вот: «С каждым днем его положение укрепляется, а наше ухудшается, люди уходят от нас к нему либо из страха, либо из своекорыстия». Англия уже раскалывается — а это главное, чего мы всегда боялись и старались избежать. Если не поедешь ты, поеду я. Но «мы» звучит гораздо лучше. Ты можешь послать туда кого угодно, — торопливо продолжала я, — но это значит, что на стороне Джеффри просто окажется еще один человек. Один ты выше тех и других. Только ты достаточно могуществен и смел. Ричард, подумай об эффекте твоего появления в Лондоне. Лонгшам от полной неожиданности съежится, как проколотый пузырь, и каждый в Англии увидит, что ты, человек, занятый важнейшим делом, находишь время подумать о сохранении своей страны. — Я пристально смотрела на Ричарда. — А опаснее всего то, что Лонгшам, эта хитрая свинья, окружил себя личной стражей. И все сидят сложа руки и вопрошая: «Что мы можем сделать?!» Полторы тысячи вооруженных людей не остановят только тебя. О том, чтобы послать кого-то другого, нечего и думать.

Это была, конечно, лесть, но не лишенная здравого смысла. Глаза Ричарда вспыхнули, и я уже подумала, что сумела убедить его. Но он внезапно ударил ладонью по столу и сказал:

— Нет, мама, это последняя хитрость дьявола! — Голос его зазвучал как-то странно, но каждое слово было продуманным, четким и ясным. — Расчет состоит в том, чтобы задержать меня любой ценой. Я мог бы целый час перечислять тебе препятствия, которые мне пришлось преодолеть. Порой мне казалось, что сам Бог либо глуп, либо не в состоянии мне помочь. Священный город в руках неверных — казалось бы, от одного этого он должен содрогнуться на своем престоле. И я, лучший солдат своего времени, не прошу его помощи ни в чем, кроме споспешествования мне отправиться туда и драться за его свободу. Но решительно все — от неприспособленности Филиппа Французского до упрямства последнего мула — работало против меня. Теперь я готов к походу, но дьявол, разыгравший почти все свои карты, вытащил из рукава последнюю и размахивает ею! Я не поеду! Я говорю это тебе, мама, — и ты, сатана, тоже слышишь меня — я не поеду в Англию, если даже она будет охвачена огнем от одного побережья до другого и если мне потребуется лишь дунуть, чтобы погасить пожар. — Лицо его побагровело, глаза блестели как две хрустальные линзы. Он дышал быстро и тяжело, по лбу катился пот.

— Я тебя понимаю, — заговорила я, стараясь успокоить его. — Струна твоего терпения, действительно, натянулась до предела. Но, Ричард, ведь и Англия тоже кое-что значит.

— Значит? Ну, разумеется, значит! Англия обеспечивает деньги для войны. И я не могу допустить, чтобы их присваивал Лонгшам. Я остановлю этот грабеж. Туда поедет Элвайн, с приказом Джеффри быть более жестоким. «Верным и неподкупным», как сказал ему однажды отец, но что значит быть верным и неподкупным, когда твой позвоночник похож на размокший гипс?

— Джеффри отвечает обоим этим пожеланиям, — возразила я. — Он сразу же сообщил тебе о происходящем, хотя ему, вероятно, было стыдно признаться в своем бессилии. — И почему я должна защищать сына Розамунды?

— Он вопит о помощи! — возмутился Ричард. — Хорошо, я ему помогу, этому трусливейшему чучелу. Я пошлю туда какого-нибудь, что называется, свежего, независимого человека с новыми распоряжениями и с полномочиями выше его собственных и Лонгшама. — Ричард сердито взглянул на больной палец и поднял глаза. — Знаю! Я пошлю Каутенсиса.

— О, Ричард, — усомнилась я, — но он же совсем старик!

— Ну и что? Ты тоже немолода, — возразил он, усмехнувшись, — но ты же не стала от этого хуже?

Намного ли лучше или бесконечно хуже — по каким стандартам судить? Но сейчас не до софистики.

— Но почему именно его?

— Он честен. И они с Джеффри знакомы. И Джеффри испытывает перед ним некоторый благоговейный страх. Какие бы приказы он ни привез, Джеффри постарается их выполнить.

— Но, дорогой мой мальчик, послушание Джеффри никогда не вызывало сомнений. Мы, разумеется, должны признать, что он уже сделала все, что мог, иначе он никогда не написал бы этого письма — исповеди в том, что не оправдал первого же оказанного тобой доверия. У него есть гордость, и написать такое письмо наверняка стоило ему многого! Посылать Каутенсиса, чтобы запугать его, — все равно что хлестать плеткой сдохшую лошадь. Не сможет он повлиять и на тех, кто каждый день перебегает к Лонгшаму, поскольку не знает ни одного английского слова. А тебе известно, как они к этому чувствительны. И ты понимаешь, как могут к этому отнестись. А если не понимаешь ты, то понимаю я. «Еще один кровожадный иностранец!» — вот что они скажут. И кроме того, среди них немало людей, недолюбливающих священнослужителей. Один лишний месяц пребывания неверных в святых местах не нанесет большого ущерба, они там уже долгие годы. Но один месяц деятельности Лонгшама в Англии может стоить тебе королевства — и если ты не хочешь ехать сам, то, по крайней мере, пошли туда настоящего мужчину — солдата и англичанина.