Бертрис Смолл - Разбитые сердца

• Название: Разбитые сердца
• Автор: Бертрис Смолл
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00358-5

Ах, как ярко светило солнце в тот майский день, когда Беренгария, принцесса Наваррская, ехала на свидание со своим женихом Ричардом I, королем Англии. Как безоглядна и самоотверженна была ее любовь, какие грандиозные строились планы, какой безоблачной казалась жизнь. Но Бог не создал Ричарда Львиное Сердце, доблестного героя Третьего крестового похода, чувствительным к женщинам… Это роман о подвиге беззаветной любви и величайшего смирения, о неистовом служении идее и неотвратимости судьбы, о сильных мира сего, бывших всего лишь простыми смертными.

---

Мои неприятности начались, как только нас поселили в полуразрушенном замке на удаленной от моря окраине Мессины, не более чем в получасе езды верхом на лошади от лагеря, разбитого на другой стороне города, недалеко от берега. Шатры с флагами и штандартами были ясно видны нам, когда судно входило в гавань, и Беренгария, пристально глядя на них, сказала:

— Как странно думать, что там находится Ричард!

А Иоанна, осведомленная лучше, так как я ее предупредила, с простоватой непосредственностью выдохнула:

— Сомнительно, что у нас будет время его увидеть.

В тот момент время — вернее, его отсутствие — было моим союзником. Я все еще думала, что как только будет перенесен наш багаж, мы отплывем на Кипр, где обе мои юные спутницы смогут развлечься, занявшись приготовлениями к свадьбе. Но капитан Соундерс, мало соображавший, что он делал, очень некстати выдвинул свои возражения, и время перестало работать на меня. Нам предстояли несколько дней ожидания в непосредственной близости от Ричарда, и ситуация стала в высшей степени затруднительной.

— Я запрещаю тебе упоминать о возможности повидать Ричарда, — сказала я дочери. — И если ты забудешь об этом, то я забуду, что ты взрослая женщина, и надеру тебе уши, как тогда, когда ты была непослушной девчонкой.

Но принцессе Наваррской я так сказать не могла. И началась война на истощение.

Как только стало известно, что наше отплытие откладывается, Беренгария заговорила, очень мягко и кротко:

— Теперь, мадам, у нас есть время, и мы сможем навестить Ричарда или же он приедет к нам. Прошло уже больше двух лет с того дня, когда я его видела, и то лишь одно мгновение.

Принцесса сказала это в присутствии Иоанны, герцогини и леди Пайлы, и, хотя те промолчали, по выражениям их лиц я поняла, что они согласны с Беренгарией. Я не могла сказать напрямик, что Ричард не пожелал ни навестить ее сам, ни пригласить к себе, а афиширование новой помолвки станет солью на рану Филиппа и поставит его в затруднительное положение. И я сделала ставку на оттягивание решения — очень опасное оружие — и пообещала подумать о том, как это устроить, если наше пребывание в Мессине затянется. У меня была хрупкая надежда на то, что Ричард, узнав, что мы застряли здесь, хотя бы просто из любопытства, предложит встречу. Но он так же мало думал об этом, как если бы его лагерь и место, где мы поселились, разделяла тысяча миль. А Беренгария заволновалась, как собака, учуявшая кость. Я невольно вспомнила все, что поведал мне Санчо: как она увидела Ричарда и пожелала заполучить его, как чахла и нервничала, как отказала императору Кипра, улегшись в постель и сделав вид, что умирает. Это не было обычной помолвкой с застенчивой невестой, боящейся момента встречи. До чего же все-таки странно оказаться наблюдателем и участником подобной истории, немного похожей на те, о каких распевают менестрели.

В конце концов пришлось сказать, что я пошлю к Ричарду пажа с просьбой приехать отужинать с нами. Другого выхода не было, потому что Беренгария резко сказала, что если я возражаю, то она займется этим сама. Впрочем, тут же, с вкрадчивой интонацией, показавшейся мне подозрительной, она предложила:

— Мадам, не прозвучит ли приглашение лучше, если будет исходить от вас, его матери?

Я постаралась, чтобы оно прозвучало хорошо. Даже упомянула о менестреле и предложила Ричарду послушать его музыку и отведать нашего угощения. Письмо я послала со своим пажом Гасконом, очень скоро вернувшимся с устным ответом о том, что его величество даст о себе знать. Девушки, менее умудренные опытом, чем я, весь день донимали поваров, готовили стол, выбирали наряды. Блондель репетировал любимые песни Ричарда. Иоанна вспомнила куплеты, которые он любил в юности, а Анна, по просьбе Беренгарии придумать «что-нибудь новенькое», в один момент набросала несколько строчек — о капитане Соундерсе, его корабле и о коллегии кардиналов, таких остроумных и метких, что мы, на минуту обо всем позабыв, долго и дружно смеялись. Блондель тут же положил эти стихи на очень мило прозвучавшую музыку. Даже я подумала про себя, что Ричард будет крайне — и весьма радостно — удивлен. Так прекрасна была невеста, и было так весело и уютно…

За час до ужина Беренгария с Иоанной удалились, чтобы расчесать друг другу волосы и прихорошиться. Леди Пайла ушла с ними, но очень быстро вернулась, заявив, что они не нуждаются в ее помощи, и жадно принюхиваясь к запаху еды, доносящемуся из кухни. К нам присоединилась великолепно одетая герцогиня Апиетская, вся в драгоценностях, и я с интересом отметила, что она разделяла мою нервозность.

Скоро послышался быстрый топот копыт одной лошади и замер на внутреннем дворе, но это меня не насторожило — в то время Ричард часто ездил верхом без сопровождения. Леди Пайла, не обращая ни на что внимания, развалясь в кресле и посасывая леденец, мечтала о еде, но мы с герцогиней, словно сговорившись, вскочили и, когда наши глаза встретились, я поняла, что на этот раз мы почувствовали друг к другу полную, безоговорочную симпатию. Мы ждали. Через несколько минут в комнату вошел посланец Ричарда. Он преклонил передо мной колени, потом, поднявшись, выпрямился по стойке смирно и изложил устное послание плоским, деревянным речитативом:

— Королеву-мать Английскую приветствует его величество король Англии. Он не может явиться к вам с визитом. Сегодня утром в гавани перевернулось судно, груженное бочками с говядиной, и он надеется, что с отливом, вечером, удастся что-то спасти. — Он поколебался и неловко забормотал, переминаясь с ноги на ногу: — Мадам, король сказал, что хотя многие из окружающих его людей с пренебрежением относятся к такому пустяку, любой солдат понимает, что в один прекрасный день бочка говядины может сыграть решающую роль в успехе кампании. И еще, мадам: он велел мне передать вам пару слов наедине.

Маленькая герцогиня положила свою клешню на плечо Пайлы, и они вышли.

— Мадам, король сказал, что вам известны его намерения, и он просит больше не беспокоить его.

— Передайте ему, что мне известны его намерения и я постараюсь больше его не беспокоить, но я нахожусь в очень затруднительном положении. Это все. Можете идти.

Я сделала вид, что сказанное с глазу на глаз было извинением перед Беренгарией. Она приняла это спокойно, оставаясь совершенно бесстрастной. Зато расплакалась разочарованная Иоанна. Я и сама была готова заплакать. Все это было очень печально. Но я ясно представила себе, как бочка говядины может изменить ход событий на грани победы и поражения: осада, форсированный марш… Вот, ребята, еда на завтра, нас еще не разбили. Эту бочку мы выловили во время отлива, и она позволит нам перейти в наступление!.. Я видела в этом романтику — не ту, что рождается при свете свечей, отраженном в бокалах вина, среди беззаботных красивых лиц и под звуки приятных песен, но могучую, суровую романтику беззаветной преданности общему делу, когда любая мелочь может изменить весь ход кампании. Я пыталась объяснить это Беренгарии, чтобы она осознала драматичность положения: ее жених — сильный, мужественный, очень занятой человек, принимающий великое дело так близко к сердцу, что не может пренебречь им даже ради собственных интересов, но который, когда придет время, с такой же самоотверженностью посвятит себя только ей.

— И, победно въехав рядом с ним в Иерусалим, вы простите ему все, — сказала я.

— Я уже простила его, если вообще есть за что прощать. Но я хочу его видеть, — возразила она.

С той минуты слова «Я хочу его видеть», или «Как бы мне хотелось его увидеть», произносимые то с безыскусной простотой, то с настойчивой требовательностью, не сходили с ее уст.

— Я не собираюсь тревожить Ричарда или отнимать у него время, а только хочу его увидеть.

Однажды она добавила: «так, чтобы он меня не видел». Странно было слышать такие слова от красивейшей из женщин, сознающей свою красоту и понимающей, что ее прелесть может совершенно обезоружить каждого.

Потом она сказала:

— Если бы я могла посмотреть на него хотя бы с галереи для музыкантов…

Мне пришлось ее разочаровать:

— Дорогая, там, где находится Ричард, ничего подобного нет. В лучшем случае он живет в шатре, как обычный лучник.

Но убедить ее было невозможно. В иных обстоятельствах я могла бы посмеяться над тем, что молодая девушка, обладающая природным достоинством и с такими безупречными манерами, может быть настолько несдержанной и откровенной в своих желаниях, но в данном случае любое упоминание о Ричарде вызывало у меня чувство неловкости и смутно осознаваемой вины.

Однажды вечером Беренгария с Иоанной трудились вместе над перевязью, маленькая герцогиня читала, а я ушивала корсаж платья. Амария, моя служанка, сделала бы это быстрее и более профессионально, потому что иголка плохо слушалась моих пальцев. Но она как-то сказала мне, будто несмотря на то, что в моем распоряжении были самые лучшие продукты, я стала худеть. Я возразила, хотя и сама заметила, что все платья висели на мне, как на вешалке, и принялась тайно ушивать их самостоятельно.