Андрей Дашков - Сборник "Змееныш"

• Название: Сборник "Змееныш"
• Автор: Андрей Дашков
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-823-5

Это — мир, где города лежат в руинах, а дикие варвары правят выжженными, растерзанными землями. Это — мир, где люди, постигшие таинства Превращений, способны существовать не в одном, а во множестве тел… Мир, где злое колдовство оборотней обращает детей в безжалостных убийц, владеющих тайнами черной магии, а странные карлики выращивают в алхимических колбах мудрых гомункулусов. Это — мир, по которому бредет, подчиняясь неотвратимости своей тайной, высокой миссии, человек. Человек, коему надлежит снова и снова сражаться с безжалостными прислужниками Тьмы, изменяющей все и вся на своем пути. Но на этот раз ему придется нелегко. Ибо враг его, несущий в себе все могущество зла, все темные тайны жестокой магии чернокнижников-оборотней, — его родной сын, искалеченный, озлобленный силой Мрака…

Содержание:

2. Змееныш (роман), cтр. 5-244

3. Слуга оборотней (роман), cтр. 245-454

---

Взгляд Стервятника переместился на Висельника, повешенного на перекладине за левую ногу. Правая была согнута в колене. Обе ноги тоже образовывали известный символ.

Сначала Люгер видел тело со спины. Не иначе как ветер трепал одежду и медленно разворачивал Висельника. И вдруг ледяным воздухом дохнуло прямо из карты, словно из прямоугольной норы, уводившей в другой мир. Этот потусторонний ветер обдал могильным холодом Стервятника, находившегося на огромном расстоянии от поместья.

Наконец Висельник развернулся к нему лицом, и он узнал в нем своего сына Морта. Только теперь это был уже не ребенок, а мужчина, и его улыбка стала просто отвратительной — может быть, оттого, что зубы отливали тускло-фиолетовым металлом.

Тем временем и другие карты претерпевали непостижимые превращения, а все вместе производило впечатление какого-то растревоженного муравейника, порождавшего не насекомых, а страхи, тревоги, ненависть, боль…

Остановить призрачную «жизнь» Оракула уже было невозможно. Там, в далеком доме, у Стервятника не нашлось послушных ему рук, а над руками, завладевшими его колодой, он не имел власти. Порой Люгер проваливался во тьму и в ней обретал спасение от безумия. Мокши сам нуждался в покое — вероятно, потому и щадил воспаленное воображение Стервятника, — но затем его игры с невольным союзником начинались снова, и так продолжалось до тех пор, пока Слот не пришел в себя в трясущейся карете, со связанными руками и с мешком на голове.

* * *

Его положение было довольно жалким. Люгер опять стал пленником и на сей раз даже не знал чьим. Пока он только чуял чужой запах и слышал, как дышат двое мужчин, которые сидели по обе стороны от него.

За свою полную опасных приключений жизнь Стервятник твердо усвоил простую истину: дальнейшая судьба часто зависит не от силы или оружия, а от обычной осведомленности. Значит, самое время было воспользоваться одним из тех почти сверхъестественных свойств, которыми наделил его мокши. Он как будто начал видеть что-то, однако глаза тут оказались ни при чем. Это было восприятие, весьма далекое от человеческого.

Стенки кареты не являлись ему помехой. Слот различал не только силуэты всадников и лошадей, но даже их горячие пульсирующие сердца, а также более холодные конечности, пронизанные ветвящимися ручейками кровеносных жил. Лошади мчались по ровной, однообразно серой равнине — Люгер понял, что так «выглядит» скованная льдом и покрытая снегом земля.

Изучив искаженные фигуры незнакомцев, сидевших в карете, Слот не узнал ничего нового. Кроме них, поблизости находился еще один человек. Его силуэт и внутренности вырисовывались чуть менее ярко. Но кучер мало интересовал Люгера. Он насчитал десятерых всадников, сопровождавших экипаж. Бесцветная равнина простиралась во все стороны; над нею выделялось насыщенное округлое пятно, гораздо большее, чем привычный глазу солнечный диск. Несколько пятен поменьше висели у самого горизонта…

Очень скоро Стервятнику стала ясна не только полезность, но и ограниченность заимствованного у мокши «седьмого чувства». Благодаря ему он мог «видеть» любой, даже очень слабый источник тепла, но вряд ли сумел бы определить, во что одет или чем вооружен противник, не говоря уже о главном: Люгер просто не представлял себе, как сражаться с безликими тенями. Мир, каким его воспринимал мокши, казался довольно мрачным и лишенным устойчивых форм — кошмаром отверженного существа, навеки затерявшегося среди призрачных пейзажей.

Рассудив, что в его положении остается только надеяться на лучшее и готовиться к худшему, Люгер предпочел снова погрузиться в привычную темноту. Сидевшие рядом, возможно, заметили, что он очнулся, но никто не произнес ни слова.

Прошло еще немало времени, и Слот успел замерзнуть. Наконец колеса кареты загрохотали по деревянному настилу, а затем звуки, доносившиеся снаружи, сделались гулкими, из чего он заключил, что экипаж оказался за стенами крепости или замка. Люгер услышал скрежет механизма и скрип цепей — скорее всего, стражники поднимали мост. Кроме того, он чуял разнообразные запахи человеческого жилья. Развернувшись на вымощенном камнем внутреннем дворе, карета остановилась.

Дверца отворилась, и Люгера без церемоний вытолкнули наружу. Потеряв опору, он начал падать и приготовился к удару, но сильные руки подхватили его и, грубо встряхнув, поставили на ноги. Слабый солнечный луч коснулся его левой щеки. Ветер пел свою заунывную зимнюю песню.

— Этого — в камеру, — приказал кто-то. Акцент говорившего был не слишком заметным, но достаточно выразительным. Во всяком случае, Стервятник решил, что находится в Ульфине.

Два человека подхватили его под локти и поволокли вниз по крутым лестницам и сырым коридорам. В конце концов он оказался в подземной тюрьме, среди запахов крови, пота и еще менее благородных выделений. Ему подсекли ноги и поставили на колени, после чего развязали руки и сняли с головы мешок.

При свете факела, падавшем из коридора, Люгер едва сумел рассмотреть стены и низкий потолок каменного застенка, грязный соломенный матрас на полу и яму, служившую отхожим местом. Его привели сюда два высоких солдата с отчеканенными на бронзовых нагрудниках гербами ульфинского герцога. У Стервятника не осталось сил для того, чтобы попытаться завладеть их оружием и бежать прямо сейчас. К тому же такая попытка явно была бы поспешной, если не безрассудной.

Отсекая свет, захлопнулась обитая металлом дверь с маленьким окошком на уровне груди, ключ загремел в замке, и Стервятник остался один на один с пустотой.

* * *

В последующие несколько недель Люгер познал пытку неизвестностью. К тюрьмам ему было не привыкать, но прежде он по крайней мере знал, за что несет наказание.

Из-за вынужденного безделья и могильной тишины минуты тянулись, как часы. Бесплодная ярость изматывала сильнее, чем тяжкий бессмысленный труд. У Люгера было вдоволь времени для размышлений о своем незавидном положении, но он не имел достоверных сведений о причинах своего заточения. Ульфинский герцог никогда не входил в число его врагов; насколько Стервятник помнил, их пути до сих пор ни разу не пересекались.

Однообразные, безрадостные мысли о настоящем нагоняли тоску, да и память сыграла с Люгером злую шутку: скрупулезно перебирая свое прошлое, он начинал о многом сожалеть, а сожаления разъедали душу. Сновидения, отрывочные и загадочные, по большей части были вызваны присутствием мокши. В общем Люгеру понадобились немалые волевые усилия, чтобы сохранить рассудок. Время казалось прозрачным монолитом, в котором он был замурован заживо. Он даже не пытался определить продолжительность своего пребывания в камере. Кошмары, которые ему приходилось поневоле делить с мокши, стерли разницу между днем и ночью. Он не чувствовал холода, хотя понимал, что однажды может попросту не проснуться…

Мертвую тишину подземелья изредка нарушали шаги за дверью. Через окошко в двери Люгер получал миску с безвкусной похлебкой и свечи, но ни разу так и не увидел лица своего тюремщика — только загрубевшие руки солдата или простолюдина. Все вопросы и просьбы, которые Слот обращал к этому человеку, оставались без ответа. В конце концов случилось неизбежное: Стервятник уверился в том, что его продержат здесь до самой смерти.

А потом появился призрак.

Глава шестнадцатая Призрак

От нечего делать Люгер самым внимательным образом рассматривал камни, из которых были сложены стены камеры. Узники, чьим последователем он оказался, оставили после себя множество надписей и рисунков. При этом в ход шло что угодно: уголь, мел, сажа, собственная кровь…

На одном большом закопченном камне Люгер обнаружил тщательно вычерченный план, снабженный какими-то расчетами. Похоже, кто-то, хорошо знакомый с расположением подвальных помещений, пытался определить расстояние от камеры до внешних стен замка, и результат получился для бедняги неутешительным. Выцарапанные под чертежом слова молитвы были весьма красноречивы. Даже если бы у Люгера имелся инструмент, чтобы прорыть ход наружу, эта работа затянулась бы лет на тридцать.

И вот однажды, когда Слот пытался занять себя изучением печальных свидетельств чужого бессилия и отчаяния, он заметил краем глаза мимолетное движение. Обернувшись, он увидел человека в лохмотьях, который чудом поместился на узком карнизе над выгребной ямой. После всего, что Люгеру довелось увидеть за последние годы, он уже ничему не удивлялся. Он только поднял свечу повыше, чтобы лучше осветить фигуру гостя. Тот в испуге отшатнулся от тусклого света.

Стервятник увидел не старого еще человека, лишившегося левого глаза. Пальцы у него на руках были перебиты и вывернуты неестественным образом, а ноги явно побывали в колодках. Многочисленные раны на теле несчастного, перенесшего пытки, давно перестали кровоточить. Если бы не его поза — на редкость неустойчивая — и способность двигать искалеченными конечностями, Люгер решил бы, что теперь ему придется делить камеру с мертвецом.