Патриция Поттер - Шотландец в Америке

• Название: Шотландец в Америке
• Автор: Патриция Поттер
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-007562-6

Эндрю Камерон, граф Кинлох, профессиональный игрок и прожигатель жизни, приезжает на американский Запад в поисках приключений. Встреча с юной певицей Габриэль, которая выдает себя за юношу, вовлекает шотландца в самую гущу опасных событий. Девушка ищет убийцу отца, и поиски приводят ее к Эндрю и его друзьям…

У них слишком много тайн друг от друга, но это не мешает им любить — ведь опасности и тайны придают чувствам особую остроту.

---

Сегодня вечером он узнает точно, солгала Габриэль или сказала правду. О, она, конечно, из кожи вон будет лезть, только бы сорвать урок, но Дрю ей не позволит, хотя бы потому, что она и впрямь должна уметь себя защитить. Керби, конечно, согласился бы с ним и даже сам заставил бы Гэйба Льюиса как следует попрактиковаться в стрельбе.

Дрю забросил сверток с одеялом в хозяйственный фургон и занялся неотложными делами, но сам все время думал, с чего это ему взбрело в голову усовершенствовать умение Габриэль стрелять. Разумеется, он уведет ее подальше от лагеря, чтобы выстрелы не пугали стадо. Уведет достаточно далеко, чтобы они остались наедине.

Достаточно далеко, чтобы снова ее поцеловать.* * * Чем дальше стадо двигалось по равнине, тем меньше попадалось на пути источников и ручьев и тем труднее Габриэль было уединяться, когда возникала насущная необходимость. Тем не менее иные потребности нельзя было отменить.

В это утро, сославшись, как обычно, на то, что надо раздобыть топлива, она сумела исчезнуть на несколько минут, но пришлось идти долго, прежде чем попались два корявых высоких дерева. А на обратном пути Габриэль вдруг подумала, что укромные места, где можно спрятаться от постороннего взгляда, встречаются все реже и это вскоре может стать большой проблемой.

И все же сейчас ее больше волновало другое. Пока ей удавалось стирать белье и мыть голову в хозяйственном фургоне, обеспечив себе ведро воды, когда все остальные спали. Что ж, она и с другими личными проблемами справится.

Но Дрю Камерон… вот это по-настоящему большая, огромная проблема.

Он был похож на собаку, вцепившуюся зубами в кость, и этой костью была, к сожалению, Габриэль.

И что хуже всего, невыносимее всего — Габриэль не понимала, что с ней творится. За ней ухаживали в каждом городе, где она появлялась. Она не могла упомнить по именам всех своих многочисленных поклонников. Они толпой ходили за ней после спектаклей и осыпали бесконечными приглашениями пообедать вдвоем. И это были все богатые люди. Красивые люди. Влиятельные. Однако ни один из них не привлекал ее так сильно, как Дрю Камерон, никто не пробуждал ожидания чего-то прекрасного и неизведанного, ни в чьем присутствии так не билось сердце, не учащался пульс, кровь быстрее не струилась по жилам. Все, о чем она читала в романах, что разыгрывала на сцене, совершалось теперь с ней самой.

Помогая Джеду готовить завтрак, она поймала себя на том, что с нетерпением ожидает вечера, когда Габриэль снова увидит шотландца. И они будут одни. От волнения Габриэль стала рассеянной, и повар ее выбранил, после чего она постаралась взять себя в руки и думать только о неотложных обязанностях.

Джед чаще, чем обычно, жаловался на ревматизм, и поэтому дел у нее прибавилось. Ну да повар ведь не только занимался приготовлением еды, он по-прежнему лечил Кингсли, менял ему повязки и хлопотал, словно медведица, у которой появился медвежонок, — при этом все время ворча себе под нос.

— В людей стреляют… Никакого уважения к жизни, — бурчал он, ковыляя. — Засады устраивают, — прибавил он с отвращением.

Кингсли, который лежал на одеяле у главного фургона, шевельнулся — и тут же сморщился от боли.

— Нельзя тебе двигаться, — проворчал Джед.

— Не могу же я лежать вечно, — ответил Кингсли и сделал новую попытку.

В душе Габриэль боролись гнев и жалость. Казалось бы, какое ей дело, что этому человеку больно, — и все же, вопреки своему ожесточению, Габриэль ему сочувствовала. Он потерял много крови, на виске багровел уродливый шрам. Наверное, болит нестерпимо, и от малейшего движения боль становится сильнее. И все же Кингсли упорно пытался встать на ноги. Наконец ему это удалось, и теперь он стоял, держась за колесо. На его суровом лице застыло выражение непреклонной решимости, взгляд показался Габриэль жестким и холодным. И девушка в который раз удивилась, почему все погонщики питают к нему такую преданность. Возможно, именно потому, что он суров и решителен и всегда добивается своей цели, любыми средствами.

Вопрос только в одном: какими именно средствами?

Погонщики поели, Габриэль впрягла мулов в хозяйственный фургон, кто-то из рабочих — в главный, и оба двинулись с места. Габриэль низко надвинула свою неказистую шляпу на лоб, чтобы защитить лицо от жгучего солнца. Взяв поводья, она надела перчатки и вдруг подумала, что ее руки загрубели. Станут ли они такими, как прежде, — белыми, нежными, без мозолей?

Неужели шотландец может питать к ней интерес? Не простое любопытство, а иной, мужском интерес? И неужели сама Габриэль хочет заинтересовать его как женщина? Весь жаркий длинный день ее преследовала эта мысль.

Сэмми стоял в своем закутке в фургоне и раздраженно мычал, но пеший путь в десять миль был ему еще не по силам.

Сэмми. Надо думать о Сэмми. Или о театре. Или о музыке. Нельзя думать только о Кингсли. И о шотландце.

Не думать о том, как ей, черт возьми, убедить Камерона, что она совершенно не умеет стрелять из ружья!* * * Билли Бонса было просто не узнать. Он оказался игривым, порывистым, даже норовистым коньком.

Дрю про себя удивлялся, каким образом Габриэль удалось так выходить полудохлую клячу. Значит, терпение, обильная еда и любовь могут сотворить чудо. Он слишком был занят своими собственными обязанностями, а также мыслями о Габриэль, чтобы обратить на это внимание прежде, — но сейчас, когда эта женщина спокойно ехала рядом, Дрю не мог не заметить волшебной перемены. Билли высоко держал голову, шаг у него стал быстрый и уверенный, не то что месяц назад, когда эта парочка — Габриэль и ее конь — появилась на ранчо Кингсли. Шкура у коня лоснилась, глаза были ясные.

А Габриэль? Разумеется, ей еще далеко до совершенства, но посадка стала твердой и уверенной, и больше не кажется, что она вот-вот упадет с лошади. И хотя внешне она выглядит сущим оборванцем, но спину держит прямо, подбородок вздернут, а глаза полыхают синим огнем.

Дрю отчаянно захотелось обнять ее.* * * Через полчаса, они остановились, оказавшись достаточно далеко, чтобы стрельба не вспугнула стадо. Дрю спешился, подошел к Билли Бонсу и протянул руку Габриэль.

Она, поколебавшись, все-таки приняла его помощь и скользнула вниз, прямо к нему в руки. Дрю понравилось это восхитительное ощущение близости, и на миг он задержал Габриэль в своих объятиях.

Он знал, что должен ее отпустить, но ему так хотелось продлить эти волшебные мгновенья…

А Габриэль сама прильнула к нему, задев шляпой его подбородок. Обнимая девушку одной рукой, шотландец развязал тесемки шляпы и швырнул ее наземь.

Теперь он ясно видел ее глаза, прекрасные синие глаза, от одного взгляда которых у сильных мужчин подкашиваются ноги. Черт возьми, и впрямь подкашиваются! Темные волосы завивались колечками вокруг ее лица, и Дрю понимал, почему Габриэль никогда не снимает своей проклятой шляпы. Она выглядит воплощением женственности, и смущение в ее глазах пробуждало в нем стремление защитить ее. И желание.

Наверное, это колдовство, тайная женская магия, думал Дрю, потому что ни одна женщина до сих пор не вызывала у него таких чувств. Он отвел от ее лица непослушный завиток — и тогда заметил, что она недавно вымыла волосы. Локоны ее были шелковистыми на ощупь. Кожа — нежной и мягкой.

Дрю наклонился, ласково коснулся губами ее губ. Ответный поцелуй начисто смел остатки его сдержанности. Губы ее были нежными и робкими, но руки обвились вокруг его шеи, и от прикосновения тонких пальчиков к волосам по его жилам потекли реки огня, грозя накрыть его с головой.

Поцелуй Дрю стал глубже, настойчивей, и девушка, повинуясь древнему, как мир, инстинкту прижалась к нему всем телом. Желание, терзавшее его, стало нестерпимым. Он желал эту женщину, и ему стало безразлично, хорошо это или дурно и есть ли в этом поступке хоть капля здравого смысла.

Они целовались все безумнее, неистовей… но вдруг девушка отшатнулась. Испуганно взглянув на Дрю, Габриэль выдохнула:

— Камерон…

— Дрю, — сказал он, — меня зовут Дрю.

А она все смотрела на него, и во взгляде мешались страсть и отчаяние, желание и панический страх.

— Повтори, — велел он.

— Дрю, — послушно повторила Габриэль.

Ему нравилось, как звучит его имя в ее устах. Голос у нее был немного хриплый, чувственный, зовущий.

Легким движением пальцев Дрю коснулся ее подбородка.

— Как это тебе удалось?

— Что удалось? — эти простые слова прозвучали томительно, словно вздох.

— Затемнить кожу.

— Накрасилась.

— А как ты научилась краситься?

— Меня научила одна актриса.

— Чему еще она тебя научила?

Настороженность мелькнула в ее взгляде. Габриэль опустила глаза и хотела отвернуться.

— На этот раз тебе не ускользнуть, Габриэль, — он схватил ее за локоть и повернул к себе. — Чему еще научила тебя актриса?

— Опасаться мужчин, — ответила она сердито, пытаясь освободиться.