Ирина Лобановская - Звезда эстрады

• Название: Звезда эстрады
• Автор: Ирина Лобановская
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005

Провинциалка Лёка успешно покоряет столицу — в том числе и с помощью мужчин. Ей все удается! Вскоре она — известная эстрадная певица, победительница российских и международных конкурсов. Она достигла настоящей славы… Но у Лёки нет главного — семейного счастья и любви. И она отчаянно пытается их найти…

Рыжеволосая бестия Лёка с детства поражала всех смелостью высказываний и дерзостью поступков. И все же самую заветную свою мечту она долго не решалась воплотить в жизнь. А мечтала Лёка петь, да так, чтобы весь мир лежал в восхищении у ее ног. Упрямой провинциалке сказочно повезло в Москве, причем дважды. Во-первых, она понравилась известному продюсеру. А во-вторых… встретила мужчину своей мечты. Но Кирилл так далек от мира шоу-бизнеса! Как же удержать в руках сладкоголосую птицу удачи и не упустить женское счастье?..

---

— Это все равно что разделить детей и родителей… А вообще я хочу петь в ансамбле. Солисткой. Знаешь, мне иногда представляется такая картинка: будто я стою перед небольшим очень красивым зданием. Такой особняк с башенками и колоннами, как они там по-научному называются… И из него доносятся звуки музыки… Играет замечательный оркестр. Исполняет мой любимый «Венгерский танец» Брамса. И я хочу войти послушать… Но дверь заперта, а в окошке возле нее маячит поганое лицо жирного ухмыляющегося охранника… И я не могу войти в этом дом… Мне почему-то всегда становится очень обидно и больно, если меня куда-то не пускают, тем более туда… Но мне очень нужно открыть именно ту дверь, во что бы то ни стало… По непонятной причине…

— А ты хорошо поешь?

Дурацкий вопрос, подумала Лёка.

— Дуся, ну как отвечать на такое? Скажешь «хорошо», покажешься хвастуньей. Скажешь «плохо» о себе же… Не получится. Да и глупо. Зачем тогда петь, раз понимаешь, что не можешь? А сказать «ничего», значит, ничего не сказать. Просто отработать усредненный вариант.

Вика засмеялась:

— Да, ты права. Ты очень любишь музыку? А почему?

Лёка на мгновение призадумалась.

К музыке в последнее время она привязалась по-настоящему, хотя тяготела и раньше, но неосознанно, по-детски. Она совсем недавно осознала величие и тонкость этого искусства. Именно оно, может быть единственное, доходило до человеческой души по прямой, без всяких преград в виде эрудиции, интеллекта, определенной подготовки.

Музыка творила с ней подлинные чудеса, заставляя порой совершенно забывать об окружающем. Она научила отрешаться и уходить в загадочный, таинственный мир детских грез, фантазий и неведомых прежде чувств. Лёка, наконец, постигла тончайшие музыкальные нюансы, тона и полутона, переливы, перепады настроений и эмоций. Правда, она упорно не видела и не понимала, точнее, упрямо не желала замечать, что именно музыка, пробуждая в ней сентиментальность и чувственность, давно стала для нее могучим и сладострастным орудием, для нее, стремившейся к вожделенной власти над жаждавшими этого душами. Душами, тонко реагирующими на музыку. Наркота… Мнимая незаявленность четко сформулированных желаний.

Слушая любимых Брамса, Шопена, Верди, Леонкавалло, Свиридова, Шварца, Лёка отключалась от действительности, вычеркивала ее на долгое время. Не хотелось ничего делать, даже двигаться. Только слушать и слушать, и сидеть неподвижно, без остатка исчезая и утопая в звуках. Ее всерьез очаровал иной, незнакомый, неизведанный доселе мир. Увлёкающаяся натура, как говорил Кирилл…

— Потому что музыка, по-моему, имеет самое сильное влияние на человека, — сказала Лёка.

— А тебе нужно это влияние? На себя или на людей?

Лёка вновь вздохнула. Похоже, она хочет и пробует завоевать этот мир именно с помощью музыки, угадав ее непревзойденную силу…

— Не знаю, — слукавила Лёка.

Вика промолчала, а после Лёкиного вдохновенного пения по-прежнему задумчиво предложила:

— Давай я договорюсь с одним человеком.

И назвала такую фамилию, что Лёка едва не грохнулась со своей табуретки.

— Откуда ты его знаешь? — прошептала она.

Вика пожала плечами:

— Да я его совсем не знаю! Но со мной в институте, в одной группе, учится девочка, очень добрая и отзывчивая, которая плавает в бассейне вместе с его дочкой. Я думаю, это можно устроить.

Имени таинственной девочки из бассейна Лёка так никогда и не узнала. Но дельце выгорело. С легкой руки Лёкиной новой подруги.

Глава 8

Особая память детства… Ну почему она сохранила именно то, что захотела сама, не спросившись у хозяйки?.. Лёке хотелось запомнить что-нибудь другое. Но этого права ей не предоставили.

Прошлое, завязанное на родном городке и мальчике Гоше, теперь стало далеким, вроде первого пути в школу с огромным букетом гладиолусов, которые оказались размером чуть ли не больше Лёки…

Она стеснялась петь на людях. И радовалась, когда удавалось спрятаться где-нибудь в саду или уединиться в комнате, где никто тебя не видит и не слышит, и вволю напеться. Лёка даже не мечтала стать певицей, потому что понимала — она боится сцены и множества зрительских любопытных недобрых глаз. Она завидовала подругам, которые запросто, никого не стесняясь, отчаянно фальшивя, во всеуслышание распевали «Привет» или «Америка-разлучница…». Это было ужасно, но они не стеснялись. Как бы Лёке так научиться?..

Однажды она случайно выдала себя матери, проговорившись, что хочет петь, а не просто играть на пианинке.

— Ну, так спой мне! — тотчас предложила мать. — Я с удовольствием послушаю.

Лёка стояла посреди комнаты в тяжелой растерянности, вся красная, и комкала край юбки.

— Что же ты? — насмешливо улыбнулась мать. — Если уж не решаешься петь мне, как же собираешься давать концерты на публике?

А Лёка и не собиралась. Только очень хотела… И продолжала петь в одиночку.

Но как-то летом ее подслушал соседский мальчик Гоша, кудрявый, тоненький, напоминающий девочку. И такой же нежный и слабый, как девчонка. Лёка его немного презирала, но виду не показывала.

Сейчас он выглядел, как размякшее на солнце мороженое. От жары или от Лёкиного пения?.. Хорошо бы от второго…

— А я не знал, что ты так здорово поешь, — удивленно протянул Гоша. — Вот, возьми, это тебе!

И сунул Лёке в руку несколько конфет. Это был первый в ее жизни подарок поклонника.

— Спасибо, — кивнула Лёка и осторожно справилась: — А тебе и правда понравилось, как я пою?

— Ты думаешь, я обманываю?! — обиженно воскликнул Гоша.

— Нет, что ты! — торопливо попыталась замазать свою оплошность Лёка. — Просто… понимаешь… мне еще никто никогда не говорил, что я хорошо пою…

— А ты многим пела? — вполне разумно поинтересовался Гоша.

Лёка смутилась.

— Вообще-то нет… — пробормотала она. — Кому мне петь?..

— Тогда пой теперь мне! — великодушно предложил Гоша. — Я буду тебя слушать, сколько надо.

Сколько надо, они не знали. Поэтому Лёка пела Гоше очень много и часто, почти каждый день. Мальчик ее терпеливо слушал, а потом осторожно делал тактичные замечания. Например:

— Ты дышишь как-то очень шумно. По-моему, на сцене так не полагается.

Или:

— Ты словно помогаешь себе рукой. А так никто не делает. Руки должны быть свободными и лишь дополнять песню жестами.

Влюбленный в нее мальчик Гоша стал ее первым учителем пения.

— А я люблю хриплые голоса, — призналась ему Лёка.

— Высоцкого? — предположил Гоша.

— Нет, ты солидно не угадал, я больше слушаю Эллу Фицджералд…

Потом они стали целоваться в кустах. После песен. А потом решились на остальное…

Лёка не знала, как пережил это событие Гоша. Никогда не спрашивала. Но сама почувствовала смутную досаду, темное, внезапно всколыхнувшееся смятение оттого, что ждала совсем другого, необыкновенного… А все оказалось таким дурацким, примитивным и нелепым, что оторопь брала…

Эти подробности не имели ни малейшего отношения к счастью, но непосредственно и неразрывно, интимно-откровенно оказывались все-таки связаны с жизнью, которая в счастье частенько вовсе не нуждается. Она куда острее бедует без материальных подпорок. Все проще и грубее, чем думают глупые семнадцатилетние девочки, отправляющиеся в глухом отчаянии на поиски своей судьбы. За счастьем… Как за спичками или грибами… И даже его нежданно-негаданно подбирающие на асфальте, там, где это абстрактное понятие нечаянно уронили…

Лёку никто никогда не любил. Хотя родители, тетка и даже кратковременные Лёкины любовники были убеждены, что преданы ей и окутали своей верной, искренней и надежной защитой. Чего еще надо? Они любили ее по-своему. Слишком по-своему, на свой лад и манер, как им было удобнее, представляя себе любовь любовью для себя. А любить ради себя — это довольно легко, просто и приятно. Лёке хотелось, чтобы ее любили ради нее…

Лёка быстро догадалась, что у Кирилла есть свои запретные темы. И любые намеки о его семье — художник после рождения второй дочери решил жить с Галиной — приведут к необратимым и страшным последствиям. Она боялась этих последствий. И не хотела его терять. Да, конечно, он вряд ли от нее сейчас бы отказался, но все-таки… Лёка опасалась рисковать. Пусть рискует он! И сильно рискует… Но на то он и мужчина, чтобы быть готовым всегда положить буйну голову на плаху. Лёкино дело — сторона. Он сам пришел…

Казалось, Дольников пришел в этот мир для того, чтобы его везде и всюду обманывали. Продавцы, едва завидев его бородку интеллигента и длинные волосы, тотчас воодушевлялись и вытаскивали из-под прилавков завалявшиеся с прошлого лета салат и петрушку, подержанные сосиски и рваные носки. Кирилл в восторге притаскивал все это Лёке домой, как самые удачные приобретения.