Владимир Рынкевич - Шкуро: Под знаком волка

• Название: Шкуро: Под знаком волка
• Автор: Владимир Рынкевич
• Издательство: ACT
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036148-3

О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.

---

— Да! Ты же был там. Видел дом? Мы с тобой поедем на место дуэли. Увидим знаменитый Провал… И Пушкин проезжал здесь. Был в Георгиевске, в Горячих водах, А Лену не встретил там?

— Какую Лену? А! Ту малолетку? Не до девок было, Миша, Ты здесь живешь. В какой комнате? В самой первой? Ого! Зайду, но ты обо мне нигде ни слова.

Прежде чем идти к себе, Шкуро зашел в номер к Слащову. Тот едва успел сбросить пропыленную куртку и умыться.

— Прости, Яша, что покоя не даю — такое наше дело, Сегодня же начнем рассылать своих по станицам, чтобы готовили казаков к выступлению. Совдеповцы, мерзавцы, за нами следят, но мы их обманем. Квартиру на Подгорной, восемь, не сдавай — там главнее разговоры будем вести. А теперь пошли ко мне. Татьяна с обедом давно, видать, ждет.

XI

Сидели на Подгорной со Слащовым и хозяином квартиры Степаном Фоменко, обсуждали офицерский съезд, только что прошедший в Пятигорске. Слащов одобрял:

— Офицеры понимают, что такое армия. Прежде всего устав. Вот они сейчас проведут кодификацию старых уставов, сделают в них изменения, связанные с революцией, строго регламентируют права офицеров, их взаимоотношения с солдатами, и тогда можно формировать части.

— Как думаешь, Степан? — спросил Шкуро.

— Чего думать? Гусь свинье не товарищ, сговорятся офицеры с теперешними солдатами и казаками.

— Не так ты говоришь, — поправил Шкуро, — волк свинье не товарищ!

— Резко, Андрей Григорьевич, но я тебя понимаю, — с хмурой улыбкой сказал Слащов. — Большевиков, конечно, повесим, а потом будем армию собирать. Но кодификация сделана, старшиной офицеры выбрали правильного человека — генерала Мадритова, героя Русско-японской войны.

В дверь постучали.

— Ты что, Степан, калитку не закрыл? — возмутился Слащов.

— От кого запираться-то? Входи уж, кто там.

Вошла Лена. Легкий стыдливый румянец, а в лазоревых глазах и робость и решительность.

Андрей поднялся навстречу, объяснил помощникам:

— Моя секретная агентша из Пятигорска. — На мужчин смотрел с вопросом: поймут казачьи шалости или надо перед ними лукавить.

Степан вроде понял, а Слащов аж потемнел от злобы — не жаловал баб. Ему бы лучше французский коньяк.

— Пойду к себе, — сказал Слащов. — Должны люди приехать.

А Степан, закрыв за ним дверь, приветливо спросил:

— Винца, закусочек, Андрей Григорьевич? А вас как величать? Елена Аркадьевна? Не надо ли с дороги умыться или чего? А сумочка ваша?

— Я ее оставила у подруги — только вот платочек.

Степан ушел в свой Совдеп, а Андрей и Лена сели за стол. Недолго сидели — солнце здесь мешало, — перешли в уголок на кровать. Андрей ощущал девичий сырой аромат и какие-то генеральские духи и по-мужски жалел девушку.

— А у меня жена здесь, — сказал он как можно равнодушнее.

— Я тебя как будто об этом не спрашивала, — ответила она спокойно.

— А тогда вот так.

Он бурно целовал ее и в губы, и в шею, и в грудь, и платье расстегивал, и руки его умелые действовали…

— Не надо платье мять, сказала Лена, поднялась с кровати, аккуратно сняла платье и повесила на спинку стула.

— Тогда уж все снимай.

— И сниму.

— Ты же, видать, девица еще.

— Не твое дело. Тебе дают — так бери. Боишься простыню испачкать — я платочек подложу…

Только потом разговаривали. Лена рассказала, что она москвичка с Разгуляя. Отец погиб на фронте. С весны в Москве стало голодно — и они поехали с матерью к дальним родным в Ставрополь. Одна хорошая знакомая, Марго, пригласила ее в помощницы работать у генерала Рузского. Работа не тяжелая, и с голоду не помрешь…

Андрей за хозяином предусмотрительно закрыл калитку. Как открыть снаружи знал только Степан, поэтому, когда постучали в дверь комнаты, Шкуро знал, что это Степан, однако все равно револьвер надо приготовить и одеться.

— Степан, ты? — спросил он для порядка.

— Отпирай, Григорьич. Дела плохие.

Лена быстро оделась, кое-как поправила кровать.

Степан вошел и ничего не замечая, сел за стол, выпил стакан вина.

— Говори, в чем дело, — потребовал Шкуро.

— Мне уйти? — спросила Лена.

— Сиди кушай. Ты своя, — не глядя на нее, сказал Андрей, буравя взглядом Степана. — Так что произошло?

— Автономова арестовали в Екатеринодаре. Обвинили в заговоре против советской власти. Пришла директива — арестовать всех, у кого есть мандаты за его подписью. Тюленев уже сказал: «Первого — Шкуро».

— Теперь, Лена, давай прощаться, — сказал полковник. — Выберусь из этой передряги — найду тебя. А сейчас беги, пока вместе со мной не схватили.

Почти бегом он примчался в гостиницу, собрал своих. Татьяна, конечно, сразу расплакалась, но было не до нее. Еще никто не успел ничего предложить, как прибежал поручик Бутлеров.

— Спасайтесь, полковник, — задыхаясь, в полной панике сообщил он, — дали приказ о вашем аресте. И еще наши казаки под Бургустанской обстреляли большевистский разъезд.

— Лошади совсем рядом, в роще, — сказал Датиев. — Татьяну Сергеевну отправили на Подгорную или в старую квартиру.

Еще мгновение — и полковник бы согласился. Мчался бы верхом к своим, чтобы спастись от смерти, набрать отряд и вернуться… Рванулся было к черкеске, но неожиданно успокоился, вновь сел, вздохнул тяжко.

— Нет. Если я убегу, значит, признаюсь перед большевиками, что участвовал в контрреволюционном заговоре. Отряды не организованы, оружие не получено. Пойду сам напролом в Совдеп — попытаюсь спасти дело. Здесь у нас заговора не было — все подтвердят.

Ощущая всю тяжесть атаманской доли, он, будучи настоящим бойцом, шел спокойно прямо в Совет, в зал заседаний. Здесь — паника и суматоха: раздают винтовки, патроны, во дворе строят отряд. Кричат: «Казаки восстали!» Тюленев метался среди своих, но увидев полковника, направился к нему со своими помощниками.

— Вот и вы сами, «товарищ» Шкура, — заулыбался он издевательски. — А я уж послал людей привести вас под конвоем.

— Во-первых, я для вас не товарищ, а господин полковник, — закричал Шкуро. — А во-вторых, почему, вопреки мандату главкома Автономова, вы не исполнили до сих пор моего требования и не приготовили помещения и фураж для места сбора казаков в Кисловодске.

— Предатель Автономов уже арестован, и теперь мы приберем к рукам всю офицерскую сволочь. А ваши казаки уже атакуют красный разъезд под Бургустанской. Поспешили без ваших приказов.

— Это ложь! Красный разъезд сам открыл огонь. Но ошибке или как…

— Хватит покрикивать, полковник! Вы арестованы. Ваш заговор провалился.

Волчья поляна

I

Он сидел в комнате рядом с залом заседаний Совдепа и слышал, как Тюленев громко убеждал своих:

— Этого Шкуро расстрелять немедленно! От него вся смута по станицам.

С ним соглашались не все. Говорили: «Нет никакой причины… Он же ничего не сделал… Кто ж знал, что Автономов?»

— Но стреляли же под Бургустанской! Это же его люди, — не унимался председатель.

Ему возражали: «Случайная стычка…»

— Будь по-вашему, — согласился наконец Тюленев. — Пусть пока сидит под арестом. Но один лишь выстрел казака в наших — и его под расстрел.

Несмотря на свое теперешнее положение, почему-то Шкуро был уверен, что придет время, когда этого монтера другие к стенке поставят, или он сам его шашкой рубанет. Однако обстановка требовала действий. Окно комнаты выходило на улицу — среди прохожих и казаки появлялись. Устроят бучу — и конец.

У двери стоял часовой — молодой солдат с добродушным лицом.

— Вот, брат, дела пошли, — произнес Шкуро задумчиво. — Случайно кто-то там выстрелил, и проливается русская кровь, — заметив сочувственный взгляд часового, продолжил: — Свои по своим по ошибке пальнули, а я в ответе. Я ж им не приказывал. Мы ж немцев готовимся бить. Зачем же друг на друга-то? Чтоб напрасно кровь не лили, надо мне записку своим передать. Напишу, чтобы расходились по станицам. Отнес бы ты моей жене в гостиницу «Гранд-отель». Она тебе сто рублей даст.

Написал:

«Таня, если казаки поднимутся на большевиков, меня расстреляют. Скажи Слащову, чтобы он приказал им разъехаться. Приготовьтесь к обыску — уберите все лишнее. И знак. Солдату дайте сто рублей».

Вечером полковника отвели в гостиницу, где обыскали его номер и привели обратно. В это время в зале заседаний допрашивали еще двоих казаков, пойманных в какой-то перестрелке. Вокруг стола толпились люди с винтовками и револьверами, и среди них — Стахеев в кожаной куртке и, конечно» в очках, что делало его начальственно солидным. Он размахивал своим мандатом и выкрикивал, что знает полковника Шкуро как храброго фронтового офицера, что ни в каком заговоре полковник не участвовал, а выполнял приказы Автономова…