Вадим Собко - Избранные произведения в 2-х томах. Том 1

• Название: Избранные произведения в 2-х томах. Том 1
• Автор: Вадим Собко
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1982

За свою более чем полувековую литературную деятельность Вадим Собко, известный украинский писатель, лауреат Государственной премии СССР и Государственной премии УССР им. Т. Г. Шевченко, создал десятки романов, повестей, рассказов, пьес на самые разнообразные темы. Но, как справедливо отмечала критика, главными для писателя всегда были три темы — героизм и стойкость советского воина в годы Великой Отечественной войны, созидательный труд и молодёжная тема, раскрывающая формирование личности молодого человека в советском трудовом коллективе. Об этом вошедшие в первый том избранных произведений В.Собко романы «Залог мира» (1950) и «Обыкновенная жизнь» (1957).

---

— А разве вам запрещали что-нибудь писать? — осведомился Дальгов.

— Я, слава богу, ничего не пишу.

— Да, это, к сожалению, правда. А можете ли вы назвать кого-нибудь из ваших знакомых, кому бы не позволили высказаться устно или письменно?

Болер сердито хмыкнул. Опять Дальгов пытается загнать его в тупик! Но сдаваться старик не хотел.

— Вот вы говорите, что мне надо писать. А что, если я напишу роман о современной Америке?

— Вы уже написали однажды, — ответил Дальгов. — И больше всего эту книгу не любят именно в Америке. Как говорится, правда глаза колет. Мы же хотим, чтобы писатели говорили только правду.

Болер окончательно рассердился. Действительно, в Америке один из его самых известных романов был обруган критикой. Болер показал в нём капитализм во всей его алчности и жестокости. Правда, там проскальзывали и идиллические нотки, но они не могли заглушить сути произведения.

Закончить разговор и доиграть партию в этот вечер им не удалось: в дверь постучали, и в комнату вошёл Карл Тирсен. Он церемонно познакомился с Дальговом, затем, не обращая на него внимания, обратился к хозяину.

— Ну, дорогой Болер, — оживлённо заговорил адвокат, — зашёл с вами проститься. Сегодня получил все документы, завтра рано утром отправляюсь. На некоторое время еду в Гамбург. У меня там родственники. Отведал советской оккупации, теперь решил попробовать английскую. Может быть, в тех краях для меня условия окажутся более подходящими.

— Вот как? — произнёс Болер довольно безучастно. — И долго собираетесь там пробыть?

— Точно ещё не знаю. Думаю, что и вам стоило бы туда поехать. Представляете, какой успех могла бы там иметь книга о советской зоне? Это же уйма денег!

Болер посмотрел на Тирсена как на сумасшедшего:

— Вы что? Тоже пришли агитировать меня писать статьи для американских газет?

Болер имел в виду недавний случай, когда ему пришлось выгнать корреспондента американского агентства. Корреспондент принёс ему для подписи готовую статью. Это была явная ложь о советском оккупационном режиме.

— Нет, я пока не имею никаких полномочий, — не смутился Тирсен. — Но публике будет очень интересно, если такой писатель, как Болер, расскажет о своих переживаниях за последние годы.

— А скажите, — вдруг вмешался в разговор Дальгов, — если наш уважаемый господин Болер напишет книгу о том, как в советской зоне помещичья земля перешла к беднейшим крестьянам, в этом случае он тоже сможет заработать деньги на западе?

Тирсен пренебрежительно усмехнулся:

— Я думаю, такая тема там не будет популярной.

— Ну, а, скажем, очерки об уничтожении военных заводов?

— Это тоже не подойдёт. Нужна книга о большевиках.

— Какая именно книга?

— Вы сами понимаете, какая…

— Значит, нужна антисоветская книга… — заключил Дальгов. — Что ж, я думаю, вскоре господин Болер сможет написать что-либо подобное.

— Чушь мелете! — возмутился Болер. — Большевики отнеслись ко мне самым наилучшим образом…

— Оставим этот разговор, — резко прервал Макса Тирсен, понимая, что его миссия провалилась… — Я думаю, господин Болер ещё напишет свою книгу, её издадут повсюду, и тогда весь мир узнает, куда большевики ведут Германию.

— Я тоже так думаю, — ответил Дальгов.

Болер беспокойно поглядывал то на одного, то на другого. Сегодня Тирсен раздражал старика; он не знал, как от него избавиться. К счастью, адвокат и сам не собирался задерживаться.

— У меня ещё куча дел, — сказал он, поднимаясь. — До свиданья, господин Болер, я скоро вернусь и надеюсь застать вас уже прозревшим. Прощайте, господин Дальгов.

Он поспешно вышел. Несколько минут в кабинете царила тишина. Вдруг Дальгов рассмеялся.

— Что вас так развеселило? — спросил хозяин.

— Вот вам чудесная иллюстрация к нашему разговору о свободе слова, господин Болер. Напишите про нас правду — вам на западе не дадут ни цента. Солгите — получите доллары. И чем больше лжи, тем больше долларов. Здорово, а? Лучше и не придумаешь!

— У нас разные точки зрения, — сердито пробурчал старик.

— Наоборот, — ответил, вставая, Дальгов, — точки зрения у нас, оказывается, совпадают. Спокойной ночи, господин Болер!

Макс вышел. На другом конце площадки хлопнула дверь. Старик прошёлся по кабинету, подумал о предложении Тирсена и снова рассердился. Вскоре он улёгся, но долго ещё ворочался с открытыми глазами, слыша, как за стеной, у Макса Дальгова, звучит радио из Москвы.

Однако не радио мешало заснуть в ту ночь писателю Болеру. Судьба Германии завладела его мыслями. Ему казалось, что ещё никогда не ощущал он так остро жизнь родной страны.

Он внимательно следил за печатью всех зон, разговаривал с людьми, приехавшими из западных земель, и всё больше убеждался в том, что англичане и американцы вовсе не собираются выполнять потсдамские решения. Скорее наоборот. Если вдуматься, они совершенно сознательно и последовательно проводят прямо противоположную политику.

Болер заворочался на кровати. Совсем ведь недавно отгремели последние выстрелы, а в газетах уже начинает мелькать слово «война». Это слово идёт с запада, из тех городов, где расположены крупповские заводы, где англичане и американцы всё прибирают к рукам, стремясь превратить немцев в пушечное мясо.

«Но неужели нельзя избежать этой новой бойни? — думал Болер. — Неужели Германии опять суждено стать ареной ожесточённых сражений?» И вдруг ему пришла мысль о том, что сам-то он ничего не делает для предотвращения возможной катастрофы. Впрочем, может ли вообще что-нибудь тут сделать он, писатель Болер?

Да, конечно, может. Многие немцы ещё помнят его, они ценят книги, написанные старым Болером. Почему же он молчит, почему не поднимает свой голос в защиту мира?

Значит, он должен выступить! Он должен выступить яростно и гневно, он должен показать, куда ведёт дорога войны.

Бели Германия будет единой, если весь немецкий народ поймёт, какая ему грозит опасность, и не позволит погнать себя на поле боя, тогда никакая война невозможна в Европе. Это ясно!

Но ведь именно об этом говорят большевики. Именно они стремятся создать миролюбивую, единую демократическую Германию и хотят видеть её страной подлинной демократии. Как же так случилось, что мысли большевиков и мысли писателя Болера совпали в самом главном? Выходит, что Дальгов прав?

Всё дело, видимо, в том, что основная масса немецкого народа стремится к тому же. Русские лишь возглавили это движение, и в этом секрет их успеха. Они очень последовательны в своих действиях, они идут к цели прямо и неуклонно. И за ними чувствуется большая сила… Но так ли всё это просто?

Он метался на своей широкой кровати. Он искал какого-то выхода для себя. Искал и не находил, и оттого сердился и долго ещё не мог заснуть.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

В Дорнау Курт Зандер пробыл недолго. Опасно было оставаться в городе, где многие знали его в лицо. Он успел повидаться со своими агентами и снова выехал в Берлин.

Пользуясь чужими документами, Зандер без приключений сошёл на Ангальтском вокзале. До рейхстага было недалеко, и он направился туда пешком, с независимым видом шагая по левой стороне улицы. Стоило ему перейти на правую сторону, и он сразу оказался бы в советском секторе, где каждый немец, опознавший бывшего гестаповца, мог позвать полицейского и посадить Зандера в тюрьму.

Он дошёл до рейхстага, повертелся на толкучке, где народ толпился с утра до поздней ночи, затем не торопясь двинулся на Курфюрстендамм, некогда самую фешенебельную улицу Берлина. Сейчас — Зандер с удовлетворением отметил это — здесь начали открываться магазины. Свернув потом в боковую улицу, он через полчаса очутился у здания, чудом уцелевшего среди руин.

Уверенно, как частый посетитель, Зандер вошёл в дом, поднялся по лестнице и через минуту уже стоял перед столом, за которым, развалившись в кресле, сидел человек в форме капитана американской армии. Одна нога его привычно лежала на столе.

— Ну, рассказывайте, Зандер! — приказал капитан.

Зандер начал говорить, но доклад его, видимо, не очень интересовал капитана. Подобные донесения американцу приходилось выслушивать по нескольку раз в день. Всё же некоторые фактические данные и подробности, касающиеся раздела земли, он записал. Пожалуй, он даже немного оживился, потому что снял ногу со стола, но вскоре опять принял непринуждённую позу, и нога снова очутилась на прежнем месте.

Зандер рассказал обо всех своих приключениях и встречах в Дорнау, но ни словом не обмолвился об Эдит Гартман. Тут американцы могли только навредить ему, перехватив актрису, а тогда Курту Зандеру уже не видать ни цента из тех денег, на которые он так рассчитывал.