Валентина Немова - Изъято при обыске. Полвека спустя.

• Название: Изъято при обыске. Полвека спустя.
• Автор: Валентина Немова
• Жанр: Детская проза

---

«Неприятно общаться с человеком и ощущать, что он сделан лучше тебя».

Не зря говорят, мол, чтобы разобраться в человеке, нужно вместе с ним пуд соли съесть. Убедилась я, что это так и есть, пожив около двух месяцев бок о бок со своей школьной подругой. Учились мы с ней в одном девятом, затем в десятом классе. Впоследствии написала я о ней в своей книге «Любить всю жизнь лишь одного». Очень хорошо отозвалась. Такая Роза красивая, дружелюбная, демократичная. Не кичится тем, что отец и мать ее учителя, не задирает нос перед ребятами из простых семей.

В школьные годы общались мы с ней довольно часто. Окончив школу, поступили в вузы в одном и том же городе, покинув родной. Но тут придется мне оговориться. Не одновременно оказались мы с ней в Свердловске. Она сразу, как только получила аттестат зрелости, поехала туда, чтобы поступить в университет, на филологический факультет. А я отправилась в Пермь, где также был уже тогда университет, чтобы стать студенткой юридического факультета.

Разъехавшись, мы стали скучать друг по другу. Она написала мне, как ей плохо без меня. И позвала в Свердловск, чтобы все было как прежде: чтобы на лекциях мы сидели рядом и свободное от занятий время проводили вместе Ходили в театры, в кино. Обсуждали постановки, прочитанные книги. Она уверила меня, что я неправильно сделала выбор, что мне следовало поступить не на юрфак, а на филфак. И почему бы не в Свердловске, где будет учиться она? К этому времени я сама уже стала думать, не допускаю ли я ошибку, выбрав профессию юриста? Ведь я так люблю литературу! Недолго думая, забираю документы из приемной комиссии и переезжаю в Свердловск О том, е были последствия у этого моего легкомысленного поступка, рассказала я в той же книге — «Любить всю жизнь лишь одного». Сейчас перескажу кратко: на вступительных экзаменах в Свердловском университете историю сдала я на «тройку». Это значило, что в первом семестре, поступив в этот вуз, стипендию получать я не буду. А учиться без стипендии, живя вдали от родителей, не имела я возможности. Роза по тому же предмету получила такую же оценку. Но это ее ничуть не расстроило. Родители моей подруги могли полностью содержать дочь независимо от того, имеет или не имеет она стипендию, и от того, где живет и учится, родном или другом городе. В ее семье было тогда трое работающих (отец, мать, старшая сестра) и лишь она одна у них на иждивении. В моей, многодетной, работал один лишь отец и кормил четверых дочерей и жену. В письмах, которые писала родителям, я даже заикнуться не осмеливалась, что они должны будут теперь высылать мне денег больше, чем до сих пор.

На филологический из-за тройки по истории Роза не поступила Но и это не смутило ее. Должно быть, она предвидела и такой вариант. Родители подсказали, наверно, как выйти из положения. Она попросила, чтобы ее перевели на другой факультет. Ее перевели на факультет логики и психологии. Мне же пришлось забрать документы и отнести их в юридический институт, тоже в Свердловске. Подучив историю, сдала экзамен на «четверку», была принята в институт и зачислена на стипендию. Однако в этом вузе учиться я не стала. Посещая лекции, страшно скучая на них, я убедилась, что юриспруденция — не мое призвание. Если бы это дошло до меня, когда бы я поступила в Пермском университете на юрфак, я бы легко могла перейти на филологический: в этом университете конкурс был гораздо меньше, чем в Свердловском. И не пришлось бы мне среди года бросать вуз. И не причинила бы я своим родителям столько хлопот, а себе неприятностей.

Все мои бывшие одноклассники, даже самые слабые, окончив школу на одни тройки, поступили в высшие учебные заведения, кто в Магнитогорске, кто в других городах. И лишь я, одна из лучших учениц, по собственной глупости, осталась не у дел. Кое-кто злорадствовал по этому поводу, что было мне известно. По идее я должна была потерять год. Но меня выручил мой школьный учитель (тот самый, который посоветовал мне, когда я училась у него в 7 классе, вести личный дневник). Теперь он по совместительству преподавал словесность в Магнитогорском педагогическом институте. По его рекомендации меня приняли среди учебного га на филологический факультет заочного отделения, хотя я нигде не работала. Родители мои, очень добрые люди, согласились содержать меня, лишь бы я училась.

В канцелярии мне выдали экзаменационный лист зимой 1952 года (шлу мы с Розой окончили весной 1951). Я стала самостоятельно, почти не посещая лекций, заниматься, изучая, конспектируя, материалы по всем предметам согласно программе. Затем сдавать экзамены. И неожиданно для самой себя за зиму, весну и лето 1952 года окончила два курса филфака. Осенью того же года была зачислена, посрамив тех, кто злорадствовал, узнав о моих злоключениях, на третий курс стационара. Так нечаянно получилось, что вместо того, чтобы отстать от бывших одноклассников на год, я их обогнала. Роза окончила свой университет в 1956 году, а я институт в 1954.

Если она, моя задушевная подруга, переманивая меня из Перми в Свердловск, ставила целью навредить мне, то это у нее не вышло. А такая цель, если учесть, как впоследствии она веля себя по отношению ко мне, у нее вполне могла быть.

Хочу признаться, что и я в то же самое время, хотя и неумышленно, подставила ей однажды подножку...

Летом 1951 года, сдав вступительные экзамены в вузах Свердловска, приехали мы с Розой в Магнитогорск, чтобы провести дома оставшиеся до начала учебного года недели. И тогда произошла у меня случайная (хотя, как известно, случайностей не бывает) встреча с юношей, которого звали Петр. С ним Роза, что называется, дружила, пока мы учились в школе. И я, и другие ее одноклассники знали это. Но какие были у них планы на ближайшее будущее, нам не было известно. Парень этот жил по соседству со мной. Были у нас с ним тоже неплохие, но чисто товарищеские отношения.

Столкнувшись в сквере, прилегавшем к двухэтажному толстостенному старой, довоенной постройки, в котором он по-прежнему обитал и который я должна была вскоре покинуть, мы поздоровались за руку, и, усевшись на скамейку, стоявшую под зеленым, с желтыми прядями деревом, слово за слово, разговорились. Он спросил, какое мнение сжилось у меня о Розе, пока мы обе находились в Свердловске, и, должно быть, часто общались. К этому времени, как уже было сказано выше, я, тысячу раз покаявшись, что пошла на поводу у подруги и переметнулась из Перми в Свердловск, начала подумывать, что не из добрых побуждений устроила мне Розочка этот переезд. Вспомнив сейчас об этом, я вспылила и выложила Петру то, что накипело у меня на сердце. Я сказала: «Мы с ней в течение всего лета жили в одном общежитии, в одной комнате, спали на одной койке. И за все это время она ни разу не заправила ее, надеясь, что это сделаю я. Она всегда выбегала из комнаты первой, а я не могла уйти, не приведя в порядок нашу с ней кровать».

Она считала, наверное, что сделала благое дело, уговорив меня перебраться в Свердловск. И за это я должна была благодарить ее и оказывать ей мелкие услуги.

Выслушав меня, Петр ничего не ответил. Но вскоре выяснилось: мое сообщение он воспринял как руководство к действию. Незадолго до этого разговора со мной, думая, что Роза приехала из Свердловска насовсем, он, соскучившись по ней, сделал девушке предложение. А после беседы со ной раздумал на ней жениться...

Вы скажете: некрасиво я поступила, высказав другу Розы свое нелестное мнение о ней. Так, мол, нельзя поступать по отношению к подруге. Согласна, некрасивый это поступок. Но я, даже серчая на Розу, не подвела бы ее, если б знала, что Петя уже предложил й стать его женой. Все эти годы, пока мы учились в школе и пребывали в Свердловске как абитуриентки университета, я рассказывала подруге все о себе, распахивала настежь перед ней душу, а она скрытничала, как бы чего-то опасаясь. Утаила от меня такой важный факт. За это и поплатилась. Я не считаю себя виноватой в том, что Петр отвернулся от нее, хотя впоследствии долго переживала из-за этого... Когда они снова с Петей встретились, еще до того, как Роза уехала в Свердловск, она напомнила ему, что он ведь как будто предложение ей сделал. А он ответил:

— Это была шутка.

Шуткой, надо полагать, было в все то, что она писала мне, когда я была в Перми, а она в Свердловске.

Итак, она поступила в Свердловский университет, а я нет. Не вдаваясь в детали, этот факт расценила она, по всей вероятности, как неоспоримое доказательство своего превосходство надо мной. И начала знаваться. И не только по этой причине, еще и потому, что начала вдруг придавать значение своей родословной, чего я раньше за ней не замечала, тому, что она из зажиточной семьи, а я из простой, многодетной и бедной. Впоследствии я убедилась, что это было именно так. Отец ее уже в те годы был директором начальной школы, а мать завучем в той же школе. Но она, Роза, высоко оценивая своих, недооценивала моих родителей, судя по тому, как они одевались. Мама моя, правда, не имела никаких чинов. Будучи матерью четырех дочерей, лишена была возможности где-то работать. Сидела дома и присматривала за детьми, как велел ей отец. Но он, мой родитель, был далеко не прост. Окончив всего 4 класса сельской школы и начав работать на железной дороге внутризаводского транспорта в качестве стрелочника, дослужился до итээровской должности. Вносил рационализаторские предложения. Ему было присвоено звание — техник-лейтенант движения. Но главное вот что: том отрезке железной дороги, который находился в ведении станции «Доменная»,где он трудился в течение 50 лет, по его вине не произошло ни одной аварии.