Анхела Бесерра - Любовь-нелюбовь

• Название: Любовь-нелюбовь
• Автор: Анхела Бесерра
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-389-00500-6

Тридцатисемилетняя Фьямма - успешный психолог. Она целыми днями выслушивает излияния погрязших в проблемах женщин... но не умеет прислушаться к себе самой. Случайно узнав, что муж ей изменяет, и пытаясь заполнить образовавшуюся в ее жизни пустоту, Фьямма тоже заводит интрижку - и внезапно обнаруживает в своей душе такие бездны, о существовании которых она и не подозревала…

---

Под конец она выскользнула из объятий Давида и закружилась на носочках, отдавшись музыке. Скрипки пели, а Фьямма кружилась и кружилась по вымощенному плиткой дворику, и руки ее взлетали, как взлетало и ее одеяние, к самому, как ей казалось, небу. Давид схватил кусочек угля и начал торопливо делать наброски, чтобы потом воплотить их в мраморе.

Фьямма танцевала с закрытыми глазами, вспоминая школу танцев, куда ходила давным-давно — воздушные юбки, атласные туфельки и старого учителя Джованни Бринати, отбивавшего ритм тросточкой с серебряным набалдашником.

Давид отскребал с ее души прошлое, как, бывало, бабушка отскребала от противня пригоревший низ бисквита. Он знал, какие струны задеть, чтобы ее душа ответила чистым и глубоким звуком.

Фьямма подумала, что с Мартином она просто была рядом, а с Давидом жила полной жизнью.

Час шел за часом. Давид работал, а Фьямма размышляла. Один за другим отлетали от глыбы мрамора лишние куски, и одна за другой улетучивались мрачные мысли. Душа мрамора и душа Фьяммы очищались. Вспоминалось давно забытое, и забывалось совсем недавнее. Вместе с новой скульптурой, что рождалась из камня, рождалась и новая Фьямма.

Эстрелья и Анхель договорились в четверг снова встретиться в часовне Ангелов-Хранителей. Они очень давно не были там и часто вспоминали те пахнувшие ладаном тайные встречи. Священник между тем не уставал корить святого Антония за то, что любовники не появляются больше в часовне. Он даже переставил статую святого в самый дальний угол, где ее не нашел бы ни один прихожанин, даже если бы захотел. Он накинул на нее покрывало из фиолетовой ткани, какими в знак траура и скорби покрывают статуи всех святых во время процессий на Святой неделе, и убрал от нее подсвечник, чтобы никто не мог зажечь перед святым Антонием свечу. Зато святую Риту священник всячески выделял: читал обращенные к ней молитвы, украсил свежими цветами в надежде на ответную милость — у падре было предчувствие, что в этот четверг его ждет приятный сюрприз.

Эстрелья целую неделю не виделась с Анхелем: в мире происходили серьезные события, не оставлявшие ее любимому ни одной свободной минуты.

В одном из отдаленных уголков земли вот-вот могла разразиться война. Средства массовой информации должны быть в такие минуты в боевой готовности, и заместителю главного редактора газеты "Вердад" требовалось постоянно держать руку на пульсе: следовало определить, кто из журналистов будет освещать конфликт, продумать, как организовать работу, тщательно редактировать все приходящие с места событий сообщения. Нельзя было упустить ни одной мелочи, а для этого требовалась полная сосредоточенность.

Хотя Анхель звонил Эстрелье всякий раз, когда выдавалась свободная минута, она все равно скучала. Ей хотелось быть рядом с ним, она успела к нему сильно привязаться и в его отсутствие испытывала страх одиночества, который преследовал ее днем и ночью и был так силен, что Эстрелья решила посоветоваться с Фьяммой.

Она рассказала, что впадает в панику от одной мысли, что когда-нибудь ей придется расстаться с Анхелем. Чем сильнее становилась любовь, тем страшнее было Эстрелье потерять ее. Рассказывая о своей проблеме, она вдруг заметила, что Фьямма словно бы и не слушает ее, думая о чем-то своем. В последнее время Фьямма вообще очень изменилась — повеселела, похорошела, со щек не сходил румянец, а зеленые глаза сияли. И, казалось, она утратила тот интерес к отношениям Эстрельи с Анхелем, который был у нее раньше. Она почти не давала советов: просто слушала, не задавая никаких вопросов. Лишь иногда произносила какую-нибудь ничего не значащую фразу — соглашалась с Эстрельей в чем-то или побуждала ее рассказывать дальше — и снова погружалась в задумчивое молчание. Эстрелья не осмеливалась спросить о причинах всех этих перемен: хотя у них с Фьяммой были теплые отношения, та все же была врачом, а Эстрелья пациенткой. Однако что-то с ней явно произошло. Иногда у Эстрельи возникало даже ощущение, что, давая ей советы, Фьямма словно обращалась к себе самой. Однажды, когда Эстрелья рассказывала о своих страхах, Фьямма сказала ей, что нужно жить настоящим, нужно стараться получить от него все, и пусть жизнь сама подскажет, как быть дальше.

Фьямма часто повторяла это. Но страхи Эстрельи не проходили, она ни за что не хотела потерять Анхеля. Фьямма говорила еще, что нужно быть осторожнее: желание может стать опасным, если превратится в цель. Но нельзя же перестать желать! Эстрелья хотела быть рядом с Анхелем двадцать четыре часа в сутки. Хотела, чтобы он звонил ей каждую минуту. Чтобы ласкал ее не переставая. Чтобы ее желания стали его желаниями. Чтобы он захотел развестись и жениться на ней. Чтобы всегда желал ее. Чтобы спал с ней в одной постели. Чтобы просыпался вместе с ней. И чтобы все се желания исполнились...

Но Анхель, несмотря на то, что они с Эстрельей уже давно были близки, до сих пор не открыл ей даже своего имени. Он словно прочертил невидимую линию, ограждавшую его личную жизнь. И Эстрелье переступать эту линию было заказано. Казалось, он укрылся за тяжелой железной дверью и запер ее на множество замков. Запер от Эстрельи, которая и так из боязни потерять его ни за что не осмелилась бы не то что открыть эти замки, но даже заглянуть в замочную скважину.

Эстрелья много раз давала волю своей фантазии, пытаясь представить, какая у Анхеля жена. И воображала ее маленькой, толстой, волосатой и усатой занудой. Скучной, набожной и замкнутой. Она с трудом могла представить эту женщину и Анхеля в постели. Но ей было очень больно делить любимого с кем-то еще. Единственное, что ей было известно доподлинно о личной жизни Анхеля, так это то, что у него не было детей. Эстрелья поняла это однажды вечером, когда они лежали в постели в ее мансарде, и у соседки снизу заплакал ребенок. Эстрелья призналась Анхелю, что никогда не хотела иметь детей именно поэтому: не могла выносить детских истерик и рева. Воспользовавшись минутой, она, замирая, спросила Анхеля, есть ли у него дети, и он коротко ответил, что нет. Это "нет" радостью отозвалось в ее сердце: Эстрелья поняла, что у нее есть надежда. Если его не связывают дети, то ему легче будет оставить жену.

Эстрелья не знала, что существуют узы более прочные, чем рожденные в браке дети, — невыполненные обещания, давнишние мечты, общие воспоминания и пережитые вместе беды связывают иногда очень крепко и в минуту расставания иногда значат больше, чем отсутствие любви. Она судила о чужих семьях по собственному опыту. А ее опыт заключался в том, что можно отринуть старую жизнь и броситься на поиски новых радостей. Сейчас, когда Эстрелья одновременно страдала и была счастлива, она тем не менее полагала, что любовь может полностью избавить ее от всех неприятностей, и, сама того не сознавая, видела в Анхеле ангела-спасителя, который излечит ее от страданий и сводящего с ума одиночества.

Она продолжала ходить к Фьямме, но не потому, что ждала от нее кардинальной помощи, а лишь для того, чтобы хоть с кем-то разделить свою радость и, может быть, получить совет. Ей нужен был друг, и она пред-почла бы заплатить любую цену, лишь бы уберечься от очередного разочарования.

С ранних лет мир был враждебен к Эстрелье, рядом с ней никогда не было человека, которому она могла бы доверять, — все, кого она считала близкими людьми, предали ее. Она была травмированным ребенком, искалеченным подростком, подвергавшейся насилию женщиной. Удары судьбы сделали ее беззащитной и нерешительной, потому-то она так стремилась заполнить свою жизнь как угодно и кем угодно. Лишь бы не оставаться одной.

Завершая беседу, Фьямма пустилась в подробные разъяснения о разного рода зависимостях, о том, как они мешают человеку духовно расти, отнимают у него свободу, парализуют душу. Излив Фьямме душу и рассказав обо всех "мне просто необходимо", Эстрелья попрощалась, вышла на улицу, завернула за угол, и ее снова окутали, как окутывает плечи вышитая шаль, все ее проблемы. Она полностью зависела от Анхеля. Так любила его, что не в состоянии была воспринимать то, что ей говорили.

Эстрелья с нетерпением ждала встречи. Считала, как всегда, минуты и секунды, которые до нее оставались. Когда в четверг она вошла в часовню Ангелов-Хранителей, то снова почувствовала волнение, которое всегда испытывала, приходя сюда первой. Эстрелья улыбнулась, вспомнив, как впервые пришла сюда, как впервые прикоснулись к ней здесь руки Анхеля. Она не сразу заметила отсутствие святого Антония. Начала искать его глазами, потому что в тот день хотела помолиться именно ему, и вдруг услышала мужской голос, словно записанный на пленку, который звучал непонятно откуда. Голос советовал обратиться с молитвой к святой Рите, поскольку на этой неделе любая просьба, обращенная к этой святой, будет услышана.

Эстрелья решила попросить святую Риту сделать так, чтобы Анхель развелся с женой и женился на ней, Эстрелье. Она уже собиралась начать молиться, как вдруг почувствовала, что сзади ее крепко обнимают за талию. Это был Анхель. Он соскучился, не мог дождаться встречи, ему нужно было с ней поговорить. Священник, наблюдавший за парой из своего обычного укрытия — исповедальни, был разочарован тем, что они ограничились лишь нежным, лишенным страсти поцелуем. К тому же Эстрелья с Анхелем говорили очень тихо, и до падре не долетало даже обрывков разговора. Недовольный тем, как проходила встреча любовников, священник принялся винить во всем святую Риту, ругая ее на чем свет стоит, пока Эстрелья с замиранием сердца слушала любимого, почти шептавшего ей, что семейная жизнь становится для него невыносимой, и не потому, что дома устраивают скандалы, а просто потому, что без Эстрельи ему очень трудно. Он жить без нее не может, думает о ней каждую минуту, но обстановка в мире сейчас такова, что он вынужден отложить принятие окончательного решения. Анхель впервые заговорил об этом, и Эстрелья была вне себя от радости: на горизонте забрезжило счастье с любимым. Приближалось Рождество. И хотя Эстрелья никогда ничего для себя не просила, сейчас она подумала, что начать год рука об руку с Анхелем было бы для нее самым желанным подарком. В голове ее одна за другой возникали радужные картины — мечты о дальних путешествиях, о которых она читала в журналах и путеводителях.