Алексей Рыбин - Трофейщик-2. На мушке у «ангелов»

• Название: Трофейщик-2. На мушке у «ангелов»
• Автор: Алексей Рыбин
• Издательство: Терра, Азбука
• Жанр: Боевик
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0467-8

Читателей ожидает новая встреча с главным героем книги Алексея Рыбина «Трофейщик». Отправившись за границу, он полагает, что бурные события недавнего прошлого остались позади. Однако щупальца отечественной мафии настигают его и в Америке — там, где, казалось бы, закон всесилен.

Отправившись погостить к друзьям в Америку, Алексей Валинский мечтал лишь об интересном путешествии и новых впечатлениях. Но роковым образом в его руки попадает крупная сумма денег, принадлежащих наркодельцам. Полиция подозревает Валинского в убийстве, русская мафия и местные гангстеры начинают на него охоту. С сумкой, набитой долларами, герой отправляется в долгий и опасный путь через всю Америку.

---

Билеты в Денвер уже лежали в кармане Звягина. Ему была по душе предстоящая операция. Словно отпуск — путешествие с любимой женщиной, под конец — куча денег, встреча с тем, кого не удалось отловить в Питере. В общем, все прелести жизни. «Лучший отдых — смена деятельности», — вертелось у него в голове, когда они с Ревичем, кое-как причесавшимся и почистившим костюм, ехали в офис. Там Звягин сдал Давида с рук на руки Николаеву, который был посвящен во все тонкости предстоящего дела и являлся его куратором, ответственным за операцию. Но основная работа ложилась все же на Звягина. Относительно честный отъем денег, как говаривал Остап Бендер, это отдельный и большой труд. Заниматься им нужно серьезно и профессионально.

Прибавилось, правда, и неприятностей. Сэр Джошуа сообщил, что в доме полицейского, который занимался параллельно с ними поисками пропавших денег, найден труп его напарника. Сам хозяин дома сгинул бесследно. Растворились в неизвестности также телохранитель Мясницкого и Тусклый — Михаил Рахманинов, бывший главным, точнее, крайним во всей этой истории с деньгами.

У Джошуа в полиции были, разумеется, свои люди на очень высоком уровне, и он намекнул Звягину, что полицейский этот, по прозвищу Клещ, — Александр Евгеньевич усмехнулся — голливудский какой псевдоним у парня, — получил от начальства распоряжение прекратить дело, но на свой страх и риск решил продолжать в нем копаться. Это могло заметно помешать поискам, которые начали Барон и Рахманинов, и теперь вот к ним подключился Звягин. Намек сводился к тому, что если этот самый Клещ вдруг погибнет при каком-нибудь несчастном случае, то никто особенно разбираться в этом не будет.

Шустрый, разумеется, не имел радиотелефона, и не от бедности. Он всячески избегал любой возможности лишнего контроля за собой со стороны работодателей. Если есть в кармане трубка, то куда труднее отвертеться — почему, мол, не выходишь на связь?

При всем отвращении его к общению с начальством сегодняшнее утро все-таки заставило его нарушить свои принципы. Проснувшись в отеле «Буйвол» — название вызывало у него нервический смех — в постели с очередной ковгерл, он открыл свежий номер «Денверпост» и, пролистав страницы, заполненные объявлениями о продаже недвижимости, сдаче внаем зимних коттеджей, об аукционах подержанных автомобилей, распродажах всего, что только в состоянии был вообразить провинциальный ум, наткнулся где-то ближе к середине газеты на броский черный заголовок: «Нью-йоркская наркомафия прячет деньги у деревенского пастора». Ниже шла фотография того самого деревенского, с кем он, Шустрый, беседовал о его постояльцах, и интервью с ним, в котором собственно наркомафии — Шустрый злобно ухмыльнулся — было уделено три строчки: «…из обители греха, коей является Нью-Йорк, доползла в наш прекрасный штат…». Шустрый не стал читать эту чушь. В целом интервью было посвящено пропаганде изучения Святого Писания, которое в конце концов приведет к счастью всех добрых людей. Он пробежал глазами колонки текста и остановился на комментариях. Это было значительно интереснее — более или менее подробно журналист говорил о том, что русский парень, неожиданно оказавшийся связанным с нью-йоркской наркомафией, втерся в доверие к честному доброму самаритянину-пастору и уже готов был использовать его в своих преступных целях. В каких именно, Шустрый не понял, да это и не было целью статьи — объяснить, какие именно имел виды этот парнишка в Дилоне. Шустрому все было понятно — провинциальный писака услышал, скорее всего от того же пастора в своей деревне, пару слов и высосал из них более или менее детективную историю. Примитивную и глупую, как все их родео и семейные ужины с кока-колой, но достаточную для того, чтобы привлечь на полчаса внимание денверских домохозяек и заставить их всплескивать руками в неискреннем ужасе перед продавцами бакалейных лавок или кассирами супермаркетов.

Внезапно Шустрый обнаружил, что несколько строчек в комментариях посвящены и ему. «Он сразу обратил внимание на этого чернокожего с порочным, испитым — Шустрый провел ладонью по своему лицу, нет, ничего подобного, оно было вполне гладким, сытым, так сказать, — лицом, с его дрожащими тощими руками и бегающими глазками. В нашем городе таких отбросов не было никогда, подумал пастор…»

«Вот сволочь, — сказал про себя Шустрый. — Я и говорил-то с ним две минуты, а этот писака прямо бандита какого-то, наркомана из меня сделал. Это все их хваленое расовое равноправие. Стоит черному парню заехать дальше Омахи, и все — только смотри по сторонам. Всюду такие вот добрые самаритяне, которые в каждом черном видят бандита…» У него просто руки зачесались поговорить по-мужски с этим уродом, писакой немощным. Знает он, Шустрый, этих героев маленьких провинциальных городков — надави на него пальцем, вся смелость тут же с соплями вытечет. Но вот что скажет Барон?

Шустрый нарушил свои принципы — осторожно, чтобы не разбудить девчонку, он вышел в прихожую и набрал номер своего бывшего кредитора. Он звонил на коммутатор — трубку сняла барышня, Шустрый попросил соединить его с абонентом «коллект» за его счет. Соединили быстро, и он услышал густой голос Барона:

— Алло!

— Это я, Шустрый. Возник вопросик.

— Ты где? — Барон говорил спокойно и громко, словно находился в соседней комнате. Впрочем, качество связи давно уже не удивляло Шустрого. С тех пор как он на плоту перебрался с Карибов в Штаты, эта проблема перестала для него существовать.

— Где-где? В Денвере. Мы же договорились, что я здесь задержусь…

— Что за вопросик?

Шустрый в двух словах рассказал о газетной статье.

— Может быть, стоит промыть мозги за такие штучки? — спросил он, закончив.

— Откуда ты говоришь?

— Я же сказал, из Ден…

— Из какого отеля? Адрес? Я в Денвере.

«Вот так Барон! Правильно Я решил с ним связаться, а не предпринимать ничего на свой страх и риск. От русского можно всего ожидать. Гляди-ка — он уже в Денвере!»

Сообщив адрес отеля, Шустрый пошел будить подружку — своего патрона он хотел принять в цивильной обстановке.

…Пока ехали к какому-то приятелю Барона, Клещ молчал. Гибель Таккера произвела на него тяжелое впечатление. В номере отеля, где остановился этот самый приятель, оказавшийся симпатичным чернокожим хулиганом, он сразу вышел на балкон, оставив Барона с Шустрым в гостиной неплохого, в общем, номера. Надо было собраться с мыслями. Цепь последних событий почти выбила его из колеи. Он не мог найти логического объяснения странным убийствам, идиотской слежке — не то дилетантской, не то издевательской. Это не было делом рук шефа — майор Гринблад был Человеком крайне консервативным, как в словах, так и в поступках. Если бы Клещ начал активно мешать, он бы просто арестовал его или, на худой конец, подстроил автокатастрофу. Майор не стал бы заниматься всеми этими штучками — инфразвуком, психотеррором и прочей голливудщиной, словно вытащенной из дешевых детективов. Но даже не это раздражало Клеща. Отсутствие логики, необъяснимость происходящего — вот что было самым неприятным. Он мог почти с уверенностью сказать, что и у Гринблада, и у начальника Энтони — Мясницкого, тоже, вероятно, возникли какие-то изменения в стройных планах поисков злополучных пятисот тысяч. Чутье никогда не подводило Клеща. Он отчетливо улавливал мерзкий запах неизвестности, мерзкий и гнусный, без примеси романтизма, без предчувствия победы. Запах разложения — удушливый и зловещий, от которого хотелось как можно скорее спрятаться. Теперешнее состояние слегка напоминало отходняк после первой пробы грибков во время мексиканских похождений. Мир выглядел нереальным, шатким — зыбким, как батут, натянутый от горизонта до горизонта. И батут этот мог прорваться в любое время, в самом неожиданном месте. Как прервался он под Милашкой Таккером, под гаденышем Джонни… Кто следующий уйдет в зловонную трясину, которую скрывает прогнившая ткань?

Вот и господин Рахманинов совсем завял… На протяжении всей поездки, да и сейчас, в отеле, он имел такой вид, словно был разбужен глубокой ночью, вытащен из теплой постели и выведен на улицу — в темноту под ледяной дождь. Он уныло пил пиво и не реагировал ни на какие предложения и предположения Энтони, который, похоже, один не потерял головы. Клещу чертовски хотелось взять тайм-аут, хотя самолюбие отчаянно протестовало — нельзя полностью отдать инициативу русскому. Пускай он и полицейский в прошлом, но фактически все же бандит… Это будет совсем против всех правил.

— Что-нибудь выяснилось? — спросил он, возвратившись в комнату.

— Девчонка и парень сбежали. Где их теперь искать — неизвестно. Единственное, что мне приходит в голову, — сказал Энтони, — это проехаться в Дилон и использовать твое полицейское удостоверение. Может быть, кто-нибудь из твоих коллег видел, куда они двинулись?