Дмитрий Герасимов - Крест в круге

• Название: Крест в круге
• Автор: Дмитрий Герасимов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Сага о жизни трех поколений, судьбы которых неведомым мистическим образом связаны с известным московским отелем и странной пентаграммой в виде креста в замкнутом круге.

«Лихие» девяностые… Молодой историк Вадим Григорьев, временно работающий охранником в отеле, даже не подозревает, что и его трудоустройство и последовавшие за этим странные, мистические события – встреча с таинственной старухой, разгадка зловещей пентаграммы на старинной вазе, убийство молодого мужчины из 222 номера – давно предсказаны его отцом в незаконченном романе «Отель N».

На пути Вадима к раскрытию тайн – череда сбывшихся пророчеств, любовь и смерть, странное завещание и целый клубок хитросплетений и мистических катаклизмов, берущих свое начало в далеком 1913 году…

---

Никто не знал ее возраста. По всем подсчетам выходило, что ей давно уже за сорок, но вдова выглядела все такой же красавицей, леденящей душу своей колдовской красотой, какой она впервые вошла в сад несчастного иранца.

Однажды в доме «черной вдовы» появились гости. Два красноармейца сопровождали высокого темноволосого мужчину, одетого в строгий льняной костюм-тройку с черной кожаной папкой под мышкой.

– Я слушаю тебя, мой господин, – сказала ему на фарси Назима, сверкая прекрасными глазами и обнажая в улыбке ряд белоснежных, ровных зубов.

– Ко мне следует обращаться «товарищ», – строго поправил ее пришедший.

– Апа дебайт [8] . – Вдова смотрела ему прямо в глаза, и начальник почувствовал легкую холодную дрожь, пробежавшую по его телу. Но он быстро взял себя в руки и продолжал:

– Нам нужна ваша помощь, апа. Советская власть, как вы знаете, нещадно борется с суевериями и другими темными пережитками запуганных и угнетенных жителей Туркестана. Про вас ходят разные слухи и рассказывают всякие небылицы…

Пришедший откашлялся, наблюдая за реакцией женщины на эти слова. Но ее лицо оставалось непроницаемым, а на губах по-прежнему играла ослепительная, вежливая улыбка.

– Другими словами, – продолжал мужчина, – рассказывают всякую чушь и запугивают трудящихся разной мистикой… Так вот, мы хотим с вашей помощью развеять нелепые слухи и побороть дремучесть отсталых слоев населения.

– Что же вы от меня хотите?

– Вам нужно… выйти замуж, – неожиданно просто ответил гость. – За трудящегося Красного Востока. Создать семью, которую можно было бы ставить в пример всем сомневающимся.

Черные глаза Назимы расширились, и она вдруг расхохоталась.

– Достойных людей у нас много, – ничуть не смущаясь ее реакцией, продолжал мужчина. – Вы можете взять в мужья дехканина или красноармейца, учителя или агронома…

– Вот и женись на мне, мой товарищ, – перебила Назима с жаром и неожиданно ухватила пальцы гостя своей ладонью.

Мужчина вежливо высвободил руку и опять откашлялся:

– Мне лестно ваше внимание, апа. Вы красивы и можете осчастливить любого достойного человека. А я… Я уже женат. И счастлив в браке. Моя жена…

– Ее зовут Гульбахор? – быстро спросила женщина.

– Да, – растерянно ответил гость. – А откуда вы…

– Посмотри на меня, мой товарищ! Разве я не лучше? Разве не красивее?

Мужчина почувствовал, что начинает злиться. Он взял папку со стола, сунул ее под мышку и направился к дверям. У порога он обернулся.

– Подумайте над тем, что я вам сказал, апа… Подумайте.

– И ты подумай над тем, что я сказала, мой товарищ, – ответила Назима. Улыбка исчезла с ее лица, а глаза вдруг стали еще чернее. – Приходи ко мне сразу после похорон. Я буду ждать тебя. Ты испытаешь со мной блаженство, о котором даже не смел мечтать.

Мужчина секунду помедлил, словно соображая, что ответить, потом надел кепку и быстро вышел. За ним, ухмыляясь, покинули дом и красноармейцы.

Как-то ночью, спустя неделю после этого возмутительного разговора, мужчина ласкал в постели свою жену Гульбахор. Он облизывал ее соски, шею, щекотал языком ухо, как вдруг почувствовал, что жена перестала отвечать на его ласки. Она уперлась обеими руками ему в грудь и застыла в испуге, пытаясь разглядеть что-то в его лице.

– Что с тобой, джаном? – спросил муж, переводя дыхание.

– Язык! – выдохнула она и еще сильнее уперлась ему в грудь кулаками. – Что с твоим языком?!

– А что такое? – не понял мужчина. – Тебе не нравятся мои поцелуи?

Он игриво высунул язык и вновь попытался приласкать жену. Но она закричала в ужасе, дернулась всем телом, высвобождаясь из его объятий, и, скатившись с постели на пол, судорожно переползла в другой конец комнаты. Ничего не понимая, охваченный страхом мужчина вскочил с кровати:

– Да что с тобой?!

Голая женщина сидела на полу и испуганно жалась спиной к ножке стола. Она в ужасе таращилась на мужа и едва могла говорить.

– Твой язык… Он… Он – как у змеи! Он тонкий, длинный и раздваивается на самом кончике!

Мужчина почувствовал приступ бешенства.

– Что ты болтаешь, несчастная?! Ты сошла с ума?

Он попытался подхватить женщину под руки, но она забилась в истерике:

– П-пусти меня! Помогите!

Ему требовалось больших усилий, чтобы удержать жену. Она вывернулась из его объятий и опять соскользнула вниз, увлекая со стола скатерть. С гулким стуком на пол посыпались коробочки из папье-маше, чернильница с перьями, мраморный бюстик Маркса и стальные длинные ножницы. Женщина схватила их и в отчаянии вонзила в ногу разъяренному мужу. Он взвыл от боли и ударил ее кулаком в лицо. Гульбахор упала навзничь, не выпуская ножниц из рук.

– Дура! – орал он, корчась посреди комнаты.

Из рваной раны хлестала кровь. Мужчина шумно опустился на пол, подвывая и матерясь.

– Сумасшедшая!

Но женщине словно придали сил. Она вскочила на ноги и бросилась на мужа, норовя ударить его ножницами в лицо. Он отпрянул назад и обеими ногами оттолкнул от себя обезумевшую жену. Гульбахор упала, громко стукнувшись головой об пол. Вскрикнула и затихла.

Первые рассветные лучи, несмело раздвинувшие застиранные занавески, скользнули по остывающему голому женскому телу, лизнули черную лужу на полу и отпрянули испуганно от мраморного бюстика Маркса, торчащего из пробитого виска.

Мужчина был безутешен. Сразу после похорон он закрылся в доме и пил несколько дней кряду в полном одиночестве. По ночам в тревожной тишине, дрожащей в белом свете огромной луны, до соседей доносились его сдавленные рыдания.

Утром пятого дня он побрился, надел свой льняной костюм-тройку, зарядил маузер и отправился в аул к дому «черной вдовы». Он постучался в ее дверь, сняв оружие с предохранителя и направив ствол прямо перед собой. Когда Назима появилась на пороге, холодная сталь уперлась ей в лоб. Огромные черные глаза не выразили ни испуга, ни удивления. Она обнажила белоснежные зубы и произнесла спокойно:

– Проходи, мой господин. Отныне ты – дома…

Они расписались через неделю в Городском совете.

Очень скоро молодая семья поселилась в бывшем доме иранца, отобранном у Назимы новой властью и этой же властью возвращенном. Должность мужа предполагала хорошие условия жизни. Прежние соседи опять смотрели на «черную вдову» с ненавистью и завистью.

– Не пропадет в жизни! При всех властях устроилась!

– А новый муж-то, слыхали, свою прежнюю зарезал! Или задушил!

– Да нет! Говорят, она покончила с собой…

– А сколько лет этой Назиме?

– Да уж скоро полвека, наверно.

– Женщины! Она ведь не стареет совсем!

– Ведьма!

А «черная вдова» стала постепенно выходить в свет. Она появлялась с начальственным мужем почти на всех торжественных мероприятиях. Ее черные глаза сверкали на банкетах и митингах. Она присутствовала на открытии музеев и институтов, на закладке первого камня строительства авиационного завода, про нее шептались за спинами хлопкоробов и заводчиков племенных жеребцов.

Однажды вечером, вернувшись с очередного заседания, на котором утверждали план мероприятий по празднованию 10-летия Советского Туркестана, уставшие супруги, даже не поужинав, стали готовиться ко сну. Назима разбирала постель, а муж вышел в сад покурить. Вдруг в темноте между деревьями он заметил чью-то фигуру. Какой-то человек стоял возле мраморной купальни и пристально смотрел на дом.

– Кто здесь? – с начальственными нотками в голосе спросил мужчина и отбросил папиросу.

Странная фигура не двинулась с места. Она лишь повернула голову на голос и осталась недвижимой. Мужчина сделал несколько шагов в глубь сада и остановился в нерешительности. Странный холодок пробежал между лопатками. Теперь он отчетливо видел силуэт незнакомца, застывшего возле купальни, и ему почудилось что-то знакомое в фигуре ночного гостя.

– Что вам нужно? – крикнул мужчина и машинально потянулся к боковому карману.

Незнакомец сделал, наконец, шаг в сторону дома, и слабая луна выхватила из темноты черный платок и длинное, тяжелое платье. Женщина протянула руку и поманила мужчину к себе. Но тот буквально окаменел от ужаса. Он хватал воздух ртом, словно шершавые сумерки царапали ему легкие, и во все глаза таращился в темноту сада.

– Гульбахор? – прохрипел он. – Ты? Зачем?

Женщина опять поманила его рукой, потом неспешно повернулась и двинулась в тревожную глубину ночи. Складки ее платья шевельнулись с громким шорохом, и деревья сада вздрогнули от внезапного порыва ветра. Мужчина пошатнулся, ухватился обеими руками за ствол молодого кипариса, боясь потерять сознание, и как загипнотизированный смотрел на удаляющуюся фигуру своей первой жены. Ему было страшно вновь произнести ее имя.

В ту же секунду огненные дрожащие змейки стремительно поползли со всех концов двора к дому. Почти одновременно эти горящие ручейки ткнулись в стену фасада – и её охватило ослепительным пламенем. С трудом соображая, что происходит, мужчина глядел на плавно взлетающий в тысячезвездное от раскаленных искр, багровое небо столб пламени. Жар гигантского костра ударил ему в лицо. В одно мгновение дом исчез в пламени, жадно пожирающем его со всех сторон. Охваченный ужасом, мужчина ринулся в сад, туда, где исчезла фигура его ночной гостьи, потом остановился, тяжело дыша и глядя перед собой ослепшими глазами, попятился, как пьяный, и бросился обратно – к горящему дому. Не останавливаясь, движимый неведомой силой, он нырнул в стену огня и вспыхнул как факел. Последнее, что он почувствовал перед тем, как провалиться в черную пустоту, – это раскаленную и липкую, как кровь, змею, вползающую в сердце.