Валерий Брюсов - Сочинения

• Название: Сочинения
• Автор: Валерий Брюсов
• Жанр: Поэзия

Валерий Яковлевич Брюсов – знаменитый русский писатель, новатор, теоретик стихосложения и создатель литературной школы символистов. В данный сборник вошли автобиографический роман «Огненный ангел» (упрочивший репутацию Брюсова как исключительного знатока чернокнижия и магии), повесть «Алтарь победы» (в которой красочно переданы реалии увядающей римской империи), а также цвет его поэтического наследия – цикл избранных стихотворений. Творчество выдающегося писателя отличают точные и острые эпитеты, яркие символы и богатые речевые обороты.

---

Успокоенное сердце! волноваться перестань!

Это – парки. Неуклонно неустанными руками

Довершают начатое бесконечными веками:

Что назначено, то будет! исполняется закон

Под звенящее жужжанье вдохновенных веретен!

1918

Буря с берега

(Пеон третий)

Перекидываемые, опрокидываемые,

Разозлились, разбесились белоусые угри.

Вниз отбрасываемые, кверху вскидываемые,

Расплетались и сплетались, от зари и до зари.

Змеи вздрагивающие, змеи взвизгивающие,

Что за пляску, что за сказку вы затеяли во мгле?

Мглами взвихриваемыми путь забрызгивающие,

Вы закрыли, заслонили все фарватеры к земле.

Тьмами всасывающими опоясываемые,

Заметались, затерялись в океане корабли,

С неудерживаемостью перебрасываемые,

Водозмеи, огнезмеи их в пучину завлекли.

Чем обманываете вы? не стремительностями ли

Изгибаний, извинений длинно-вытянутых тел?

И заласкиваете вы не медлительностями ли

Ласк пьянящих, уводящих в неизведанный предел?

24 декабря 1914

На причале

(Ритмы 4-стопного ямба)

Удерживаемый причалом,

Не примиряется челнок

Ни с буреломом одичалым,

Ни с вытянутостью осок.

Челн рвет узлы: вдруг режет, взброшен,

Сеть лилий, никнет, полн воды,

Гнет тростники; вдруг прочь, непрошен,

Летит, – стал, словно вкован в льды…

И прыгнул вновь; вновь, дик, безумен,

Канат натягивает… Но

Ветер свирепствует, безумен…

Что суждено, то суждено!

Веревки перервались с треском.

Миг, – челн в просторе водяном!

Вот он, под беспощадным блеском

Небес, уже плывет вверх дном.

1918

Уединенный остров

(Женская цесура в 6-стопном ямбе)

Уединенный остров, чуть заметный в море,

Я неуклонно выбрал, – золотой приют,

Чтоб утаить в пустыне и мечты и горе

И совершить свободно над собой свой суд.

Немного пальм качалось над песком прибрежий:

Кустарник рос по склонам, искривлен и сер;

Но веял ветер с юга, просоленный, свежий,

Вдали, в горах, прельщала тишина пещер.

Я с корабля на берег был доставлен в лодке;

Как с мертвецом, прощались моряки со мной,

Казались в миг разлуки голоса их кротки,

И каждый стал как будто для меня – иной.

Над палубой взметнулось колыханье дыма,

Над голубым простором прозвучал свисток…

И вот судно помчалось вдаль невозвратимо,

И на косе песчаной был я одинок!

О, как я страстно жаждал рокового мига,

Мечтал все путы жизни навсегда порвать…

Теперь природа вскрыта, как большая книга:

Леса на скалах, небо и морская гладь…

Но почему так страшен этот миг разлуки?

Иль я глубоко знаю, что напрасно жду?

Изменятся лишь краски, ароматы, звуки,

Но и в пустыне буду, как в толпе, – в аду!

16 марта 1918

Восход луны [354]

(Ритмы 4-стопного хорея)

Алтарь страсти

(7-стопные хореи и др. ритмы) 1

Любовь и страсть – несовместимы.

Кто любит, тот любовью пьян.

Он не действительность, а мнимый

Мир видит сквозь цветной туман.

Он близости, а не сближений

С любимой ищет; в жданный миг

Не размеряет он движений

По указанью мудрых книг;

И все равно ему, чем страсти

Последний трепет побежден:

У темных чувств он сам во власти,

Но ими не владеет он.

То нежность, то восторг, то ревность

Его смущают и томят,

И сладострастья, во вседневность

Превращены, теряют яд.

2

Истинное сладострастие – самодержавно,

Как искусство, как религия, как тайный смысл

Вечного стремленья к истине, единой, главной,

Опирающейся в глубине на правду числ.

Сладострастие не признает ни в чем раздела.

Ни любовь, ни сострадание, ни красота,

Не должно ничто соперничать с порывом тела:

В нем одном на миг – вся глубина, вся высота!

Дивное многообразие жрецу открыто,

Если чувства все сумеет он перебороть;

Свят от вечности алтарь страстей, и Афродита

Божеским названием святит поныне плоть.

Но святыню сладострастия ищи не только

В наслаждении сплетенных рук и сжатых губ;

Пусть объятий триста тридцать три и дважды столько—

Их восторг – мгновенен, призрачен и слишком груб!

Истинное сладострастие – за гранью чувства,

В мигах ласк изменчивых всегда искажено,

Как религия, как смысл наук и как искусство,

В сфере вечных мировых идей царит оно!

3

Как музыка – не эти звуки,

Не этот или тот напев,

Мотив тоски, мотив разлуки,

Хор юношей, детей и дев;

И не – симфония, соната,

Романс иль опера, – не то,

Что композитором когда-то

В гармонию из нот влито!

Как, в музыке, – все исполненья,

Рояль, песнь, скрипка и орган,

Лишь – отраженья, приближенья,

Лишь – созерцанья сквозь туман —

Неведомых, непостижимых

Напевов, слышанных в тиши,

В минуты грез неповторимых

Не слухом тела, но души;

Так, в сладострастьи, все земное —

Лишь отблеск страсти неземной,

И все дневное, все ночное,

Лобзанья, нега, томный зной,

Сближенья, ласки, быстрый трепет

Объятий гибких формы все, —

Все это – только слабый лепет,

Хотящий подражать грозе!

Искусство гейш и одалисок,

И баядерок и гетер,

Все это – только бледный список,

Как звук пред музыкою сфер!

4

Страсть, святыня вечная,

Страсть, священный зов,

Ты – связь бесконечная

Зиждемых миров!

Страсть животворящая,

Древний жезл чудес,

Нас во мгле роднящая

С глубями небес,

Ты – всегда божественна,

Дивна – каждый час,

Ты – во всех тождественна,

В ангелах и в пас!

Сила неизменная

В сменах мировых, —

Держится вселенная

Властью уз твоих!

Страсть, мечту очисти нам!

На своем пути

Нас вселенским истинам

Тайно причасти!

8 апреля 1918

Из мениппей Варрона

(Ямбический триметр)

Внезапно ночью, близко от полуночи,

Когда прозрачный воздух теплый пламенно

Далеко в небе хоры звезд показывал, —

Равно холодным кровом тучи зыбкие

Златую бездну в небесах задернули,

Струя на смертных воду подземельную

И с хладной оси ветры вдруг низринулись,

Неистовые порожденья Севера,

Неся с собою ветки, крыши, остовы…

И мы, бедняги слабые, как аисты,

Чьи крылья пламень молньями зубчатыми

Спалил, упали на землю в унынии.

<1917?>

В условный час

(Ионический диметр)

«Приходи!» – страстно мечта стонет,

Но его ль тайный призыв – тронет!

Как ответ, ива чело клонит.

Тишина; речка внизу плачет;

Миновал избранный час… Значит, —

Для тебя горестный круг начат!

Суждено всем испытать то же:

Пережить сладкие дни дрожи,

Исчерпать страсть на ночном ложе,

А потом – горечь разлук, вскоре

Наблюдать скорбь в дорогом взоре

И испить, все до конца, горе!

Пред тобой черная здесь веха,

Ты зовешь, плачешь… на плач эхо

Прозвенит легкой волной смеха,

Лишь с тобой речка внизу плачет.

Роковой час миновал, значит, —

Для тебя горестный круг начат.

1918

Из песен Сапфо [355]

(Античные ритмы)

Из Венка [356]

(Дактиле-хореические дистиха)

В духе латинской антологии [357]

(Гендикасиллабы)

Памятник

(1-й асклепиадов стих Горация)

Вековечной воздвиг меди я памятник,

Выше он пирамид царских строения,

Ни снедающий дождь, как и бессильный ветр,

Не разрушат его ввек, ни бесчисленных

Ряд идущих годов или бег времени.

Нет, не весь я умру, большая часть меня

Либитины уйдет; славой посмертною

Возрастать мне, пока по Капитолию

Жрец верховный ведет деву безмолвную.

Буду назван, где мчит Авфид неистовый

И где бедный водой Давн был над сельскими

Племенами царем, из ничего могущ.

Первым я перевел песни Эолии

На Италийский лад. Гордость заслуженно

Утверди и мою голову Дельфийским

Благосклонно венчай лавром, Мельпомена.

<1912–1918>

Рок

(Гексаметры Авсония)

Все непрочное в мире родит, и ведет, и крушит Рок,

Рок, неверный и зыбкий, но манит нас льстивых

надежд рой,

Рой, что с нами всю жизнь, и с кем разлучит

нас одна смерть,

Смерть ненасытная, кою адская кроет в свой мрак ночь.

Ночь в свой черед умирает, едва воссияет златой свет,

Свет, этот дар богов, пред кем впереди предлетит Феб,

Феб, от кого не укрылся с Кипридой одетый в доспех

Марс,

Марс, что рожден без отца; его чтит фракийцев слепой род,

Род проклятый мужей, что свой в преступлениях зрит

долг,

Долг убивать, как жертву, людей; таков той страны нрав, —

Нрав свирепых племен, что законов признать не хотят

власть.

Власть, что в мире возникла из вечных природы людской

прав,

Прав благочестия дщерей, прав, где сказался богов ум,

Ум этот чувством небесным кропит достойный того дух,

Д|ух подобие мира, всей жизни начало, упор, мощь,

Мощь, бессильная, впрочем: затем, что все – шутка,

ничто все!

1911

Пророчество мечты

(Ропалические стихи)