Александр Дюма-сын - Доктор Серван

• Название: Доктор Серван
• Автор: Александр Дюма-сын
• Жанр: Мистика

В малоизвестном произведении Александра Дюма-сына «Доктор Серван» повествуется о гениальном ученом, желающем познать природу человеческих чувств. Его опыты окутаны мраком, но однажды по городу разносится слух, что таинственный доктор изобрел средство воскрешать мертвых…

---

Александр Дюма Доктор Серван

I

Около 1820 года на берегу Рейна в маленьком городке С. жил один врач, известный под именем доктора Сервана. Этот человек жил уединенно и держал при себе только одного слугу почти одних с ним лет. Но из этого не следует заключать, что доктор был мизантропом, избегавшим общества людей; точно так же не стоит думать, что он ненавидел своих соотечественников. Напротив, доктор Серван был всеми любим и уважаем, потому что никогда, ни днем ни ночью, он не отказывал в помощи тем, кто в ней нуждался. По воскресеньям и в праздничные дни он ходил в церковь, и в целом городе не было ни одного человека, который бы не знал имени доктора. Всякий бедняк в случае болезни без опасения мог послать за ним, и доктор не только с необыкновенным усердием заботился о больном, но даже нередко помогал ему в нужде. Таким образом, если бы доктору временами не случалось лечить богатых людей, щедро ему плативших, то он рисковал растратить все свое имущество и в случае собственной болезни оказался бы не в состоянии помочь самому себе. Но следует признать, хотя это и не с лучшей стороны характеризует наше несчастное общество, что доктор не всегда получал награду по своим заслугам и там, где он сеял добро, часто вырастала неблагодарность.

Так как доходы этого доброго человека были очень незначительны, то ему порой приходилось ограничивать себя в благодеяниях, несмотря на то, что он вел жизнь весьма умеренную. Помогая страждущим, он должен был делать кое-какие сбережения и для себя, чтобы впоследствии самому не нуждаться в благотворительности. Подобная добродетель в других зачастую удивляет тех людей, которые сами ею не обладают. Из этого выходило, что злые люди, пользовавшиеся услугами доктора, видели в нем не благодетеля, посланного Провидением, а простого добряка, которого можно обобрать до нитки. После выздоровления больные не принимались тотчас за работу, но продолжали лежать в постели, находя весьма приятной возможность понежиться дома за счет доброго доктора. Сначала Сервана легко ловили на эту хитрость, но со временем даже его жизненная философия оказалась бессильной. Столкновение с людским эгоизмом сделало его более твердым: если он был уверен, что больной совершенно здоров и что его помощь уже не требуется, то он без всякой жалости заявлял: «Теперь вы можете работать», и отправлялся к другим страждущим.

В маленьком городке С. злые люди порой клеветали на доктора Сервана, когда им не удавалось спекулировать на его кармане. Но доктор, по-видимому, не слушал того, что ему предсказывали, не верил слухам и продолжал свои подвиги врачевания и милосердия.

Стоит заметить, что доктор Серван занимался не только медициной: он не принадлежал к числу тех людей, которые сосредотачивают всю свою умственную деятельность на каком-нибудь одном предмете, прикладывают все свои силы для достижения одной цели. Нет, он был также исследователем, философом и мудрецом. В отличие от многих других медиков доктор Серван видел в человеке не только систему костей, сплетение мускулов, нервов и кровеносных сосудов, но и душу. Да, доктор Серван сделал много трудных операций, вылечил не одну тяжелую болезнь с помощью скальпеля и своих рецептов, но он также обладал и значительными познаниями в религии. Именно они позволили ему спасти немало несчастных и исцелить множество ран — таких, которые пусть и не заметны снаружи и проявляются только в морщинах на лбу, но при этом страшно грызут сердце страдальца.

Таким образом, к чувству уважения и удивления, которое все жители маленького городка С. питали к доктору Сервану, у большинства из них примешивалось и другое чувство — суеверного опасения и даже страха. Даже если не принимать во внимание склонность немцев верить во все сверхъестественное и фантастическое, мы заметим, что люди, которые приобрели глубокие познания через учение или опыт, кажутся непонятными толпе, гораздо охотнее верящей сверхъестественному дару, нежели силе воли и плодам умственного труда. Людям, не пытающимся выйти за рамки привычного видения мира, не остается ничего иного, как объяснять непостижимые для них поступки других людей вмешательством Неба.

Итак, в городе были жители, которые при встрече с доктором низко кланялись ему, как из уважения, так и из суеверия. Про этого человека рассказывали необыкновенные истории: будто он оживлял людей, которых уже считали погибшими; производил такие метаморфозы, в результате которых внявший его советам из безбожника, лентяя и развратника превращался в человека набожного, трудолюбивого и умного; наконец, этот доктор, расточавший столько благодеяний, единственно из любви к ближнему мог причинить зло тому, кто заслужил его ненависть. Этих причин было вполне достаточно, чтобы все старались поддерживать с ним хорошие отношения.

Что касается самого доктора, то он знал, что у некоторых из его соотечественников сложилось о нем особое мнение. Но оттого ли, что оно увеличивало его влияние, или оттого, что оно отчасти было справедливо, он не старался его опровергнуть. Когда же в очередной раз кто-нибудь, удивленный его необыкновенным искусством, спрашивал: «Господин доктор, а правду ли говорят, что вы знакомы со сверхъестественной силой?» — он отвечал только: «Пусть говорят», и, не распространяясь более об этом предмете, заговаривал о другом. Ничто, однако, не давало повода для подобных предположений, и во всем доме доктора не было ничего фантастического, кроме необыкновенной худобы его лакея.

Действительно, Ивариус — так звали слугу господина Сервана — был настолько тощ, что едва ли где-нибудь можно было встретить другого такого человека. Ивариус отличался высоким ростом и казался еще вдвое выше из-за своей необыкновенной худобы. Вследствие невероятной гибкости верхняя часть его тела постоянно качалась, подобно колосу во время сильного ветра. Ноги господина Ивариуса были слишком длинны по отношению к туловищу. Он мог не наклоняясь почесать колено не только благодаря своим длинным рукам, но и благодаря предлинным пальцам, чрезвычайно подвижным, напоминающим лапки паука. Все части тела у Ивариуса казались вытянутыми. Его нос и подбородок будто находились в постоянном состязании, стараясь, насколько возможно, достигнуть какой-то неосязаемой точки горизонта. Редкие зубы, уцелевшие во рту этого человека, были желтыми и продолговатыми, густые угловатые брови обрамляли глаза, в которых читалась кротость и даже смирение. Кожа на его лице напоминала старый пергамент и была изрезана бесчисленным количеством морщин. Ступни его были очень малы. Природа, казалось, только ради потехи дала этому человеку хоть что-то совершенное и тем самым окончательно его изуродовала. Пряди всклокоченных жестких волос Ивариуса были собраны на затылке в мешочек из черной тафты.

Его голову поддерживала тонкая шея, в середине которой находился огромный неподвижный выступ, который зовется Адамовым яблоком; но стоило Ивариусу что-нибудь проглотить или заговорить, как этот выступ будто оживал и начинал бегать по горлу с удивительной быстротой. Прибавьте к портрету лакея башмаки с пряжками, чулки пепельного цвета, штаны, жилет и верхнее платье зеленого цвета с беловатым от ветхости отливом, и вы получите цельное представление об описываемой нами особе. Не стоит, однако, думать, что если Ивариус носил ветхую одежду, то господин его был скуп и отказывал ему в обновках. Дело было в том, что Ивариус отличался чрезвычайной бережливостью и считал излишним заставлять своего господина расточаться на такие безделицы, как платье, в то время как сам он тратит деньги на другие, более важные предметы.

Подобные размышления Ивариуса многое говорили о его характере, и раз уж мы начали писать его нравственный портрет, то, с позволения читателя, закончим его. Ивариус был честным человеком в полном смысле слова. Он уже так давно находился в услужении у доктора Сервана, что даже не помнил того времени, которое предшествовало его вступлению в эту должность. Ему казалось, что он начал жить только с того момента, когда впервые переступил порог дома своего нынешнего господина. К нему, лишенному с самого детства семьи, имущества и всех прочих благ, прежде относились если не с презрением, то по крайней мере с недоверием.

Больше всего он сожалел о том, что в молодости не имел возможности получить хорошее образование. Когда ему предложили место у доктора Сервана, который уже в то время составил себе репутацию весьма ученого человека, то Ивариус твердо решил приняться за учение и с пользой проводить свободные минуты. Избранные люди порой находят в науке и религии отраду и утешение. Когда наш бедняга разочаровался в своих первых мечтах, то начал искать себе опору, но не находил ее. Он впал в глубокую задумчивость, и задумчивость эта проявлялась во вздохах и слезах. Ему, однако, казалось, что другие люди, более сильные духом и более умные, чем он, также испытывали страдания, которые должны были получить более определенное выражение, нежели его собственные, чтобы служить наукой другим. Ему думалось, что чтение книг станет для него утешением, и потому как только Ивариус вступил в услужение к доктору Сервану, он не терял надежды, что эта великолепная библиотека, которую он должен был каждое утро подметать, окажет благотворное влияние на его ум и сердце.