Анастасия Соловьева - Полюбить Джоконду

• Название: Полюбить Джоконду
• Автор: Анастасия Соловьева
• Издательство: ЗАО Центрполиграф
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1737-Х

Несколько лет назад Лиза считала себя счастливицей, но один неверный шаг стоил ей слишком дорого. Жизнь разрушена: ей тридцать, она безработная и чужая в своей семье. А самое страшное — ее по-прежнему шантажируют старыми грехами. Лизе кажется, у нее нет будущего. Но однажды, выполняя очередной приказ, она встречает мужчину своей мечты. Их тянет друг к другу, хотя играют они по разным правилам и в очень опасную игру…

---

Мы подъехали к Лизиному дому.

— Приведи его сюда, — скомандовала Глинская.

Когда я вошел в конспиративную квартиру, Гришка был уже на ногах. Расстроенная Лиза молча смотрела на меня.

— А вот и мы! — воскликнул я зачем-то пьяным голосом.

— Видим, — сумрачно согласился Гришка.

— Хотел посидеть тут у вас, да погодка шепчет. Поехали — прокатимся куда-нибудь.

— В своем уме?! — возмутился Гришка. — Дождь же льет! Никуда не поедем.

Я не знал, как быть дальше. Они принимали меня за пьяного.

— Пойдем-ка, Гриш, перекурим на лестнице.

— Кури здесь, — буркнул Гришка.

Я закурил. Они недоуменно следили за мной. Я прошел на кухню, чтобы куда-нибудь стряхнуть пепел, и тут на столе заметил листок и ручку. Поспешно написал: «ГРИША, БЫСТРЕЙ СПУСТИСЬ К МОЕЙ МАШИНЕ. СРОЧНО».

Гришка понятливо кивнул и начал одеваться.

— О, свет моих очей и прохлада моего сердца… — неожиданно громко продекламировал он.

У Лизы заиграл сотовый. Гришка убежал вниз. Мы остались с ней одни. Я смотрел на нее и до сердечной боли чувствовал ее неприкаянность. В спортивном костюме, точно в поезде, она грустно кивала карташовскому бормотанию. Я обнял ее, прижал к себе и разобрал голос Карташова: «Чтобы этого м…ка в квартире у вас больше не было». Я понял, что он говорит обо мне. Теперь я лишен возможности видеть Лизу даже здесь!

Наконец, она отключила телефон. Я молча кивнул на выход. Лиза накинула куртку, и мы вышли из конспиративной квартиры.

— Ну все! — Хоть в лифте я могла дать выход раздражению. — Ты знаешь, чего Карташов потребовал на этот раз?

— Да, знаю. — Саша горестно махнул рукой. — Он хочет, чтобы я не ездил больше к вам.

— И это, между прочим, не просто так…

Он поцеловал меня в губы, и я не смогла закончить свою мысль.

— Слушай, а что у тебя за подружка? — спросила я, когда мы вышли на улицу и я разглядела в его машине женский силуэт.

— Да детектив, Глинская. Мы с ней откопали такое… Плохи Гришкины дела!

— Что?

— Потом, потом, сейчас важно выяснить…

Гришка и Глинская, худая, с коротким каре и крупными сережками-кольцами, беседовали на заднем сиденье. Саша сел на свое водительское место, я устроилась рядом.

— В Саратовской области есть родня… — вымученно тянул Гришка. — Брат двоюродный, племянники.

— Откуда они там взялись?

— Из Энгельса переехали. Это там неподалеку.

— А в Энгельсе?

— Не знаю. Может, ниоткуда. Может, родились там.

— Слушай, Гринь! — неожиданно пришло мне в голову. — У тебя есть близнец?

— Не знаю. Не помню. — Гришка совсем сбился. — У меня вообще братьев нет.

Повисла беспросветная пауза.

— Вспомни, Гриша, — пытала его Глинская, — отец, мать, может, вспоминали кого… Ну, не в самом городе, в Ленинградской области, скажем, дядю Петю, тетю Валю…

Гришка виновато мотал головой.

— Гриш, у тебя родители живы? — осторожно спросила Лиза.

Ко всеобщему облегчению, Гришка кивнул.

— Точно! — Глинская сунула ему свой телефон. — Звони родителям!

Гришка, тяжко вздыхая, нажимал на кнопки.

— Мам, это я, — забубнил он в трубку. — Поздравляю тебя с праздниками. Желаю тебе… А? Откуда? Из машины… Сейчас-сейчас… — Гришка ткнул телефон в сиденье и с вытаращенными глазами зашептал нам: — Мать, оказывается, мне звонила, а меня нет! Светка ей сказала, что я временно дома не живу. Мать с отцом приехали туда и устроили скандал, где я? Светка толком ничего не знает. Мать плачет! Оказывается, она меня повсюду ищет! Она говорит: езжай сейчас же домой! Чего ей говорить?

— Где твоя мать живет? — быстро спросила Глинская.

— На «Речном».

— Скажи: сейчас к тебе приеду и все объясню.

— К матери я не поеду, — уперся Гришка.

— Поедешь и успокоишь мать! — жестко приказала Глинская.

Гришка покорно поднял телефон:

— Мам, я сейчас приеду к тебе и все объясню. Да. Прям сейчас. Не надо пирогов — я только что поел.

Через сорок минут мы были на «Речном вокзале», у Гришкиной матери.

Кирпичный девятиэтажный дом Гришкиных родителей торцом выходил на Ленинградское шоссе. Преодолев внизу несколько тяжелых дверей, мы поднялись на седьмой этаж и позвонили. Открыл отец — высокий старик с манерами военного.

За серой металлической дверью находились четыре квартиры. Чтобы попасть к Гришкиным родителям, надо было пройти еще через две двери: новую, обитую малиновым дерматином, и «родную».

Вопреки логике русских народных сказок, кощеевых сундуков с золотом здесь не оказалось. У входа стояла полированная вешалка с зеркалом, в комнате — стенка, забитая немецкой посудой, потертые кресла, застеленные ковриками, и такой же диван.

Я присела в уголке дивана, Саша рядом со мной, а Глинская расположилась напротив, в кресле у журнального столика.

— Ты где, Гриша, болтаешься? — В комнату вошла Гришкина мать, желтоволосая толстуха со следами былого кокетства: на ней был пестрый с оборочками халатик и шлепанцы на высокой платформе. — Совсем стыд потерял: семья, детей четверо! Кто о них позаботится?!

Гришка скрепя сердце стал излагать версию, сочиненную в машине совместными усилиями.

— Работа… Срочный заказ в селе, в Ярославской области…

— А это кто ж такие? — сурово спросила она. — Тоже из Ярославской области? Из села?!

— Это вот Саша… Аретов, Я учился с ним, — опять завел шарманку Гришка. — Это Лиза. — Я кивнула. — А это следователь Клинская.

— Аня, — уточнил Саша.

— Следователь? — угрожающее переспросила мать.

Гришка был напрочь лишен конспиративного таланта — сейчас я лишний раз убеждалась в этом.

— Не слушайте его! — вмешалась Глинская. — Я не следователь — частный детектив.

— И что?

— Мне необходимо уточнить некоторые детали. — Глинская в гробу видала наезды Гришкиной матери, говорила негромко и хладнокровно.

— Ты куда это вляпался? — строго спросила та у Гришки, но было видно, что пыла у нее поубавилось.

— Собственно, Гриша не вляпался никуда, — чеканила Глинская. — А меня интересуют ваши петербургские родственники.

— Нет у нас там никаких родственников, — отмахнулась мать.

— Есть, — сказала Глинская коротко.

— Мам, ну вспомни!.. — с отчаянием взмолился Гришка.

— Воло-одь! — неожиданно певуче, как будто аукая, прокричала мать.

Отец тотчас появился на пороге.

— Какие у вас в Ленинграде были родственники?

— Была тетя Маруся… Только умерла уже давно. А зачем это?

— Когда умерла? — поинтересовалась Глинская.

— Году в семидесятом.

— А дети у нее были?

— Дочь, Мариночка, — ехидно ответила мать. По интонации, с которой она это произнесла, было ясно, что конечно же она помнила про питерских родственников мужа. Только они не вызывали у нее симпатии, скорее противоположные чувства.

— И сейчас она там живет?

— Ну, — мать развела руками, — живет, наверное. Я-то ее видела в шестидесятые годы. Она приезжала к нам несколько раз. Потом письма присылала свекрови моей. Может, они и сейчас еще где-то у нас валяются.

— Поищите, пожалуйста, — попросила Глинская.

— Поищи, Володь, — скомандовала тетка и добавила, сменив гнев на милость: — Пойдемте, напою вас чаем. Так вот, Мариночка… — продолжала она уже на кухне, разливая чай по огромным, глиняным кружками и тряся оборками на рукавах халата.

— Давайте начнем с Маруси.

— Они обе очень любили путешествовать. Дома вечно бардак, обеда нет, так, на скорую руку чай с бутербродами. Поэтому и мужья от них сбегали, и от одной, и от другой.

— Значит, Маруся разошлась с отцом Мариночки? — корректировала беседу Глинская.

— Потом уже, после войны. Марина-то родилась в августе сорок первого года. Муж Маруси, морской офицер, тогда был на фронте.

— Господи! — не удержалась я. — Как же они там выжили?! Через месяц блокада началась, а она — с новорожденным ребенком?!

— Не волнуйтесь. — Гришкина мать иронически улыбнулась и успокаивающе выставила ладонь. — Такие нигде не пропадут! Она знаете где работала?.. В госпитале военном! А там всего было полно: продукты, медикаменты…

— На кого же она дочку оставляла, когда на работу шла?

— Так они и жили там, в госпитале… Маринка всегда при матери. Маруся, помню, рассказывала, что пеленки сушила на себе: постирает и вокруг тела обматывает, а сверху уже кофту или там медицинский халат… Всю войну она в госпитале проработала. Потом туда уже всех подряд свозили, не только военных. Говорила, сутками дежурила, досталось им там, конечно.

— Ну а после войны?

— А после войны они так и жили на улице Зеленина в большущей коммуналке. Отец от них ушел, но Маринка бывала у него в Кронштадте, и он ей всегда давал денег. Он был офицер, Марусин муж, вроде даже адмирал… Но пил по-черному.

— И больше Маруся замуж не выходила?