Сьюзан Ховач - Грехи отцов. Том 2

• Название: Грехи отцов. Том 2
• Автор: Сьюзан Ховач
• Издательство: Олма-пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-322-X

Продолжение романа Сюзан Ховач «Грехи отцов».

***

Невидимая война между Корнелиусом Ван Зейлом и его дочерью Вики достигает своего апогея… После смерти мужа Вики затягивает в водоворот страстей — но вновь вмешательство отца разрушает зыбкую надежду девушки на счастье. Похоже, в нем скрыт источник роковых темных сил, разлучающих Вики со всеми, с кем она стремится связать свою жизнь. Сможет ли девушка окончательно избавиться от влияния тяжелого прошлого предков и противостоять отцу — сильному, но в то же время такому одинокому колоссу финансового мира?

---

Отец замолчал. Сейчас он дышал ровнее, но лицо его оставалось бледным и осунувшимся. Он глотнул еще бренди. Вокруг нас шумел аэропорт, взад и вперед сновали пассажиры, слышался гул отдаленных разговоров, который сливался с объявлениями по громкоговорителю. Я спросила:

— Что случилось в пятьдесят пятом?

— Я узнал, что Тони Салливен написал перед смертью письмо. — Отец немного подумал, а потом осторожно добавил. — В нем излагалась точка зрения Стива на прошлое. Конечно же, я старался внушить Скотту свой взгляд на жизнь.

— Но почему Скотт решил отвергнуть твою точку зрения и принять взгляды Стива?

— Письмо Тони было очень убедительным. — Отец остановился, как бы обдумывая свои слова, и потом решительно продолжил: — Очень убедительным. Письмо было уклончивым и бездоказательным, но…

— Уклончивым. Но Тони всегда был честен. Я всегда считала, что он не смог бы обмануть.

— Верно. Именно поэтому письмо так сильно повлияло на Скотта. Однако существуют различные представления о правде. И хотя, как я уже говорил, мне пришлось выдержать настоящую схватку со Стивом, я никогда об этом не жалел, потому что всегда считал свои действия правильными.

— Но Скотт уверен, что ты убил Стива.

Отец сильно побледнел.

— Он сказал тебе об этом? Но…

— Не волнуйся, я не приняла это всерьез. У Скотта просто неврастения по поводу своего отца, а представления о прошлом несколько искажены.

Я вздохнула и попыталась вернуть разговор в настоящее время. Смерть Стива, конечно, была трагедией. Что до меня, мне не было нужды вдаваться в детали. Меня интересовал Скотт, а не его отец.

— Когда Скотт увидел письмо Тони? — быстро спросила я.

— После гибели Тони в сорок четвертом году. Но, к сожалению, до пятьдесят пятого года я и не подозревал о его существовании. Однако, как только я его увидел, я понял, что у Скотта есть причины ненавидеть меня. Я понял, что его срочно нужно увольнять.

— Почему ты этого не сделал, что случилось?

— Видишь ли, Вики, — отец показался мне теперь старым и уставшим, — к сожалению, я не всегда такой решительный, как хотелось бы. Иногда я настолько слаб, что не могу принять правду. Скотт был не единственным, кому удалось найти психологически правильную линию поведения.

— Другими словами, ты даже не допускал мысли о его увольнении.

— Нет, я обдумывал ее. Я всегда увольнял партнеров, как только чувствовал, что не могу доверять им на все сто процентов. Это рефлекс, и лучше довериться ему, чем продолжать с ними работать и гадать, когда они сделают еще одну попытку нанести удар в спину. Нет, я подумывал об увольнении Скотта, но почему-то убедил себя, что это не обязательно. Я думал, что смогу приручить его. Наверное, это было самым глупым решением в моей жизни.

— Но я все-таки не понимаю почему.

— В то время у меня были неприятности в личной жизни, и я не мог представить себе, что Скотта не будет рядом. В любом случае мне казалось, что я нравился ему. Я должен был в это верить, понимаешь? Это был мой миф. Он был мне необходим. Он защищал меня от реальности, к которой я не мог повернуться лицом.

— Но ты же знал, что он к тебе враждебно настроен.

— Я знал, что он хотел получить банк не для самоутверждения, а чтобы отомстить за отца. Я знал, что он борется за справедливость, и решил: хорошо, он хочет справедливости, почему бы и нет. Я вообразил, что смог бы выработать решение, которое сделает всех счастливыми. У меня была идея, что он сможет управлять банком в период, когда я отойду от дел, а мои внуки будут недостаточно взрослыми, чтобы сменить меня на этом посту. И все же я не считал, что он враждебен ко мне, это просто некоторые разногласия, но это не враждебность, я до самого конца считал, что несмотря ни на что он по-своему привязан ко мне.

— Но потом этому настал конец?

— Да, — сказал отец, — потом все закончилось.

— Это ведь случилось неделю назад, когда он вернулся на работу после отпуска на Карибском море?

— Да, он разбил мой миф и бросил осколки мне в лицо. Мне показалось, что Скотт, которого я знал много лет, умер, а на его месте оказался агрессивный и страшный человек. Его ярость шокировала меня больше всего. Он, конечно, пытался сдержать себя, но все это, как и его ненависть ко мне, было очевидно. Не могу передать свои ощущения. Не знаю, как я высидел до конца и как смогу выносить это в дальнейшем.

— Но ты смог. Ты связал Скотту руки и решил отправить его в Европу.

— Но что же мне оставалось делать. Я не мог его уволить, поскольку в противном случае он бы заставил Рейшмана играть против меня. Я не мог оставить его в Нью-Йорке, так как у меня не было ни минуты покоя. Все, что я могу сделать — это дать себе передышку, чтобы обдумать план защиты.

— Папа…

— Да?..

— Папа, ты ведь не уволишь его, правда, до тех пор, пока выдерживаешь этот риск, несмотря на то, что между вами произошло.

— Я не могу уволить его до шестьдесят восьмого года. У нас с ним письменный договор. — Но даже после шестьдесят восьмого года…

— Папа, неужели ты сможешь навредить Скотту?

— Ну что ты, я никогда не смог бы причинить ему вред. Он всегда был дорогим моему сердцу мальчиком. Я ему говорил это перед отъездом. — Отец осторожно посмотрел на меня. — Мне начинает казаться, что ты не понимаешь всех последствий враждебности Скотта по отношению ко мне.

— Да, я понимаю, но лично к тебе это не относится. Его главная задача — возглавить банк и тем самым, как он говорит, «воскресить своего отца». И если ты дашь ему то, чего он так хочет, не думаю, что он будет плохо к тебе относиться. Скорее наоборот, ты увидишь, он в конце концов простит тебя и вы помиритесь.

В разговоре наступила пауза. Потом отец сказал:

— Прости, Вики, но это чисто женский романтизм.

— Нет! Как ты можешь так говорить, как ты можешь меня так обижать.

— Тебе никогда не приходило в голову, что он хочет уничтожить меня, поменять название банка на «Банк Салливена» и сделать так, чтобы мои внуки никогда не переступили порог банка на Уиллоу- и Уолл-стрит?

— Дурацкая идея! Типично мужская фантазия, злая и агрессивная.

— Хорошо, хорошо, — быстро сказал отец, — давай не будем огорчаться из-за всего этого, все было так хорошо, не волнуйся. Я знаю, тебе нравится Скотт и это все тебя так беспокоит, но расслабься, я что-нибудь придумаю, вот увидишь. Нам со Скоттом надо отдохнуть друг от друга, потом мы сможем установить новые отношения, и все будет в порядке… если он будет разумен. Меня беспокоит, не станет ли он использовать тебя, чтобы насолить мне.

— Как ты можешь об этом думать? Еще одна фантазия.

— Да, согласен, пока он не сделал этого, и я почувствовал большое облегчение. Вообще-то, как только я услышал, что между вами что-то происходит, я стал опасаться…

— Отец, — сказала я, — успокойся, когда мы впервые переспали со Скоттом, он даже не знал, кто я.

Отец испугался.

— Что, черт побери, это значит?

— Только то, что я сказала. Господи, неужели ты не понял, что я не та сказочная принцесса, которую ты себе представляешь? — сказала я с яростью, и тогда же состоялся наш первый откровенный разговор о моем ужасном прошлом.

— Бедный Сэм, — сказала я. Я успокоилась, и мой голос стал ровным и беспристрастным. — Эта женитьба была пыткой как для него, так и для меня. Он и так был несчастен, а я сделала его еще несчастнее. Какую ничтожную жизнь он влачил, тоскуя по своим несбывшимся мечтам. Но я поняла, что и с Терезой он не был счастливее. Кстати, что случилось с ней, я давно хотела спросить, но не хватало смелости. Мне она очень понравилась, когда я увидела ее на выставке.

Отец выглядел ошарашенным, но сказал только:

— Она связалась с каким-то богатым мексиканцем и уехала в Акапулько. Теперь она пишет картины в стиле Диего Ривера. Они ужасны. Я никогда их не выставлю.

Он мрачно смотрел на дождь, лившийся на асфальт. К тому времени мы пересели в «кадиллак», новый, оранжевый, с охранником, сидевшим на переднем сиденье рядом с шофером. Два помощника следовали за нами в такси. Отец держал меня за руку, а у меня не было сил отнять ее. С утра я ничего не ела, кроме оливок из мартини.

— Я сказал тебе слишком много, — произнес отец, — и чем больше я говорю об этом, тем яснее вижу, какую непростительную ошибку я совершил, одобрив твое первое замужество. Мне нужно было просто молчать.

— Папа, ты ошибаешься. Неужели ты думаешь, что после четырнадцати лет замужества я не имею права узнать, почему Сэм решил жениться на мне?

— Да, но ты, должно быть, злишься.

— Напротив, я чувствую большое облегчение. Я хорошо все обдумала. Теперь мне незачем злиться.

— Не могу понять, ты считаешь…

— Теперь я думаю, что это замужество было глупой затеей с самого начала, но мне намного легче смириться с неудачей. Мне не нужно мучиться и корить себя за то, что я не сделала того или иного. Теперь я все понимаю. Этот брак не удался бы в любом случае, что бы я ни сделала.