Хербьёрг Вассму - Наследство Карны

• Название: Наследство Карны
• Автор: Хербьёрг Вассму
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-352-00093-1

УНЕСЕННЫЕ СЕВЕРНЫМ ВЕТРОМ…

Хербьёрг Вассму — самая популярная в Европе современная скандинавская писательница, лауреат множества престижных литературных премий. В Норвегии соотечественники называют ее королевой прозы, а европейская критика в один голос провозгласила Вассму новой Маргарет Митчелл.

Бурные, полные страстей и опасных приключений истории о жизни непредсказуемой, яркой и своевольной красавицы Дины, безусловно, достойны называться «Европейские Унесенные Ветром».

Напряженным сюжетом, драматическими коллизиями и психологической убедительностью романы о Дине привлекли не только читателей, но и кинематографистов. В 2002 году на российские экраны выходит европейский блокбастер «Я — Дина», снятый по произведениям Хербьёрг Вассму, где одну из главных ролей будет играть Жерар Депардье.

---

Когда Ханна приехала, Вениамина не было дома — он навещал больных на северных островах. Вернулся поздно, все уже спали.

Вениамин зашел на кухню, чтобы немного поесть.

Было тихо. Выстиранные полотенца и тряпки висели на веревке над лестницей. Слабо пахло щелочью, как всегда, когда кухня была вымыта на ночь.

Олине слышала его шаги.

Лестница, ведущая в комнату служанок, проходила над кроватью Олине. Это устраивало приличных людей, которые посылали своих дочек в Рейнснес учиться вести хозяйство, — ни один ночной гость не мог бы незамеченным прокрасться туда.

Не оказался исключением и голодный доктор. Олине остановила его движением руки, когда он хотел подняться, чтобы разбудить одну из служанок. Ужин ему стоит под салфеткой в буфетной.

Вениамин устало улыбнулся и пожелал Олине покойной ночи.

Но Олине сказала еще не все. Она была сердита.

— Новая служанка из Страндстедета все разболтала Ханне.

— Что разболтала?

— О профессорских дочках из Копенгагена.

Он остановился в дверях.

— Понятно.

— И Ханна заболела.

— Заболела?

— Да, прости, Господи, меня, грешную! — Олине высморкалась.

— Ты хочешь сказать… Что с ней? Она действительно больна?

Олине кивнула, колыхнувшись всем телом. Потом откинулась на подушки, как готовый к схватке морж.

— Ты должен с ней объясниться. Сейчас же!

— Что ты хочешь? Чтобы я пошел к ней?

— Ей нужен доктор.

Вениамин забыл об ужине, ждавшем его в буфетной. Олине по скрипу шагов следила, куда он пойдет. Он поднялся по лестнице и остановился перед дверью Ханны.

Может, она уже спит? Нет, он уловил за дверью какое-то движение.

Вениамин осторожно постучал.

— Войдите, — ответил едва слышный голос.

Он вошел, и его встретил полный недоверия взгляд.

— Олине сказала, что ты заболела…

Ханна не ответила. Его словно ударили в солнечное сплетение.

Вениамин исчез, остался доктор, он сел на край кровати и положил руку Ханне на лоб.

— Температура нормальная, — сказал он.

Она смотрела на него пустыми глазами.

— Ханна, — позвал он и погладил ее по щеке.

Она схватила его руку и сжала, словно тисками.

— Уходи! — сердито сказала она. — Да, я больна с тех пор, как в детстве увидела тебя с Элсе Марией у летнего хлева, — Думала, никогда не осмелюсь сказать тебе это. Но вот сказана. И теперь, когда твоя возлюбленная из Копенгагена приедет в Рейнснес, помни, что в Страндстедете больна Ханна.

Она как будто рухнула в пропасть, и это была его вина.

Вениамину стало тяжело, но он продолжал сидеть.

— Ханна? — шепнул он через несколько минут.

Она не ответила.

— Я мог бы сказать, что она вовсе не моя возлюбленная, и это была бы правда… Ты мне веришь?

— Нет!

— Хочешь снотворного?

— Нет.

Понимая, что это безумие, Вениамин сбросил сюртук и башмаки. Потом забрался к ней в постель. Просунул руку ей под голову и ждал, что она оттолкнет его. Она не оттолкнула.

Его обожгло ее тело под тонкой ночной сорочкой. Он повернулся к ней и обнял другой рукой.

— Помнишь, как мы маленькие спали в одной постели?

Она не ответила. Только закрыла глаза и отпустила его руку. Он двумя пальцами осторожно погладил ее запястье.

— Никто на свете не сделал для меня столько, сколько ты. Ты приехала встретить меня в Бергене. Я помню, как ты вдруг появилась там передо мной. И ты всегда так добра с Карной.

К ним заглянуло полуночное солнце. Оно перебралось через дорожный саквояж Ханны, стоявший в углу. Забралось на спинку кровати.

— Мне следовало рассказать тебе об Анне. Но я не решился. Не думал, что это так важно. К тому же ты рассердилась на меня, когда мы виделись в последний раз.

Он сознавал, что это звучит неубедительно.

— Ты сказал, что мне нужен жених, а сам…

— Это было глупо, — быстро перебил он ее.

Прикрыв глаза, она наблюдала за ним:

— Я не твоя собственность, хотя мы и выросли вместе.

— Я знаю, — согласился он.

— И ты не должен требовать, чтобы я всегда была у тебя под рукой, ведь ты скрыл от всех, что позвал сюда свою возлюбленную из Копенгагена.

— Ты права.

— Чего ты от меня хочешь, Вениамин?

Он глубоко вздохнул, время работало на него. Полуночное солнце достигло руки Ханны, лежавшей в желтом гнезде на одеяле.

— Во всем виноват я, — начал он. — Я запутался. Когда думаю, что мне придется всю жизнь прожить в Рейнснесе… Мне здесь тесно. Здесь нечем дышать. И всегда приходится плыть морем. У меня к нему не лежит душа. Я боюсь один идти под парусом в непогоду. Никогда не слышал, чтобы Андерс или кто-то другой боялись моря. Я живу здесь и мечтаю о другой жизни. Далеко отсюда. Господи, о чем я только не мечтаю! Даже о том, что могу стать известным специалистом. Разве это не глупо?

— Нет.

Он смотрел в ее расстроенное лицо. И в порыве благодарности за то, что она понимает его, чуть не сказал ей: «Давай уедем, Ханна! Давай вместе уедем отсюда!»

Но не сказал. И пустота, навалившаяся на него от этого, стала невыносимой. Тем не менее он как ни в чем не бывало продолжал лежать рядом с ней.

— Иди ко мне! — позвана она его.

Ее слова лаской коснулись его слуха, и он почувствовал на себе ее руки. Этого не могло быть. Но он рванулся ей навстречу. И все остальное исчезло.

Если доктор Грёнэльв по совету Олине и дал Ханне ночью снотворного, оно не сняло лихорадки. Напротив. Лихорадило их обоих. Они даже не потрудились запереть дверь.

Они спали, сплетясь друг с другом, словно крученая пряжа. И всякий раз, когда один шевелился, другой просыпался с мыслью:

Она тут, со мной!

Или:

Вениамин со мной, это не сон.

Наконец он оказался в своей комнате, и уже ничего нельзя было вернуть.

Раздеваясь второй раз за эту ночь, Вениамин закинул голову и попытался успокоиться. Тяжелое похмелье еще не покинуло его. Ханна еще была у него в крови. Ее запах окружал его, впитался в его кожу. Он хотел вытравить ее из себя. И вместе с тем дышал ею, словно она была животворным воздухом, окружавшим его, а не случайной встречей за какой-то дверью.

Вениамин пытался осознать случившееся. И в то же время упрямо отключал сознание. Все было правильно. Ханна всегда была частью его самого.

Но он никогда не думал, что она такая горячая, такая открытая и страстная. Сила, с которой она отдалась ему, была ничуть не меньше той, что вот уже четыре года удерживала его на расстоянии.

Ханна стала запретной частью его самого. Игрой, о которой никто не должен был знать. В нем пылало желание. Он мог бы сейчас кричать, петь, бесноваться. Лишним было только внимание окружающих, которого теперь было не избежать.

Вениамин не мог дождаться следующего раза. И это ожидание было не сравнимо ни с чем. Его желание было ненасытно, хотя еще совсем недавно он, кажется, утолил его. Оно делало Вениамина сильным. Он мог бы сейчас отправиться на своей лодке к больным, не проспав ни минуты.

Олине, сидя на табуретке, следила за кофейником. Она не разрешила служанкам подняться на второй этаж, где спали мужчины.

— Не шумите. Доктор не спал всю ночь из-за больного, и Ханна тоже еще слаба.

Карна прибежала из своей комнаты и получила большой кусок кренделя. Потом она залезла на стол у окна, чтобы не пропустить, как на Троицу над крышей хлева пролетят ведьмы.

Из дома, где жила Стине, прибежал Исаак, он хотел подняться к Ханне, но его к ней не пустили, зато тоже угостили кренделем. В ведьм, которые летают на Троицу, он не верил, но забраться на стол не отказался.

И Олине разрешила ему, как и Карне, перейти границы дозволенного.

Видно, она хотела искупить перед Господом Богом свое участие в том грехе, который случился наверху. Но держала это про себя.

Ханна вынула свои вещи, которые сложила в чемодан Дины. Одну за другой она клала их на прежнее место. Иногда она наклоняла голову набок и улыбалась.

И даже тихонько насвистывала, умываясь холодной водой, налитой из кувшина в синих цветочках.

Вениамин не мог сдерживаться. Он прикасался к Ханне, как только они оставались одни, и радовался своей глупости.

— Пойдем в летний хлев, — предложил он и подул ей в затылок. В столовой никого не было, кроме них; Ханна накрывала на стол.

Она улыбнулась и сделала вид, что не слышит.

— Встретимся ночью у озерка, — сказал он, когда она убирала посуду; из столовой все уже разошлись.

Она снова улыбнулась и ничего не ответила.

Во второй половине дня Вениамина вызвали к человеку, который рассек топором ногу.

— Поедем со мной, Ханна, — шепнул он ей.

Она отрицательно покачала головой.

Прибежал Исаак и спросил, пробудут ли они в Рейнснесе три дня, и Вениамин с облегчением услышал ответ Ханны: