Александра Давид-Ниэль - Тайные учения Тибета (сборник)

• Название: Тайные учения Тибета (сборник)
• Автор: Александра Давид-Ниэль
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-5383

В этом сборнике представлены три самые интересные работы А. Давид-Ниэль, бесстрашной исследовательницы Тибета, первой представительницей Запада, побывавшей в этой загадочной стране, долгие годы закрытой для иностранцев.

Работы А. Давид-Ниэль посвящены многообразной духовной культуре Тибета; в них описываются различные духовные практики, системы духовного самосовершенствования и мистические традиции тибетских мастеров мудрости и посвященных в тайные знания.

Перевод: А. Степанова

---

Весь ландшафт ощетинился чедо (жертвенные камни), т. е. поднятыми дыбом или сложенными в пирамиды камнями. Воздвигнутые паломниками в знак почитания Падмасамбхавы, эти примитивные памятники считаются неуязвимыми ни для времени, ни для рук человеческих.

Монастырь, должно быть когда-то пользовавшийся влиянием, теперь превратился в развалины. Причины упадка здесь, так же как и во многих других местах Тибета, следует искать в вырождении древних сект, восставших против реформ Цзонхава. Учению последнего следует в настоящее время все духовное сословие государства.

Я застала в монастыре только четырех монахов секты «Древних» (гнигма). Они соблюдали безбрачие по своей доброй воле и не носили монашеского одеяния.

Среди многочисленных примеров свойственного Тибету парадоксального своеобразия меня всегда поражало спокойное мужество тибетских женщин. Немногие из их европейских или американских сестер отважились бы жить в безлюдной пустыне маленькими группами по четыре, по пять подруг или же в полном одиночестве. Очень немногие согласились бы также отправляться в путешествие на долгие месяцы – даже годы – по высокогорной пустынной стране, где можно встретить только разбойников да хищных зверей.

В этом именно и выражается своеобразие характера тибеток. Ведь они прекрасно отдают себе отчет во всех реально существующих опасностях. Но к сознанию этих опасностей присоединяется еще страх перед воображаемыми легионами злых духов, принимающих тысячи необычайных образов, вплоть до обличья демонического кустарника, растущего на краю пропасти и хватающего путников своими колючими ветвями, увлекая их в бездну.

Невзирая на доводы, вполне достаточные, чтобы удерживать женщин дома, в селении, во многих местах Тибета можно встретить монахинь, живущих общинами по меньшей мере в десять человек, в дальних монастырях, иногда расположенных на большой высоте и отрезанных от мира снегами в течение восьми месяцев в году.

Есть женщины, ведущие жизнь отшельниц в пещерах. Очень многие паломницы странствуют в одиночку с маленьким узелком за плечами по всему необъятному Тибету.

Во время посещения лха-кхангов, еще уцелевших среди развалин монастырских зданий, я набрела на один лха-кханг с коллекцией маленьких статуэток из раскрашенной глины. Эти статуэтки изображали ряд последовательных видений, окружающих бредущий через Бардо дух умершего. Над ними в позе Будды, погруженного в медитацию, восседал Дорджи Чанг, обнаженный, с телом голубого цвета, символизирующего пространство, т. е. – на языке мистиков – пустоту.

Одна из монахинь удивила меня, объяснив значение статуэтки.

– Все они – ничто, – сказала она мне, указывая на изображения фантастических существ. – Мысль вызывает их из небытия, и мысль может заставить их снова раствориться в нем.

– Как же об этом узнали? – спросила я ее, нисколько не сомневаясь, что девушка дошла до такой премудрости не собственным умом.

– Мне сказал об этом мой лама, – ответила монахиня.

– Кто он, ваш лама?

– Гомштен, который живет у озера Мо-Тетонг.

– Он когда-нибудь приходит сюда?

– Нет, никогда. Лама Чертен Ниима живет в Транглунге.

– Он тоже гомштен?

– Нет, он нгагс-па (маг). Он живет с семьей. Он очень богат и совершает всякие чудеса.

– Какие чудеса?

– Он исцеляет людей и животных или насылает на них болезни даже на расстоянии. А потом, послушайте, вот что он сделал несколько лет назад.

…Было время жатвы, лама приказал убрать и засыпать в амбар его зерно (услуга, во многих случаях бывающая обязанностью). Многие селяне ответили: они, разумеется, уберут урожай ламы, но сперва управятся со своим собственным. Погода была изменчивой, и они опасались града, часто выпадающего в это время года. Вместо того чтобы попросить ламу защитить их поля от непогоды, пока они будут на него работать, многие заупрямились и решили убрать свой ячмень в первую очередь.

Тогда лама прибегнул к магии. Он совершил соответствующий обряд, призвал покровительствующие ему божества и вдохнул жизнь в торма (пироги из теста конической или пирамидальной формы, употребляемые в мистических и магических обрядах). Как только он кончил заклинания, торма взмыли вверх, полетели по воздуху как птицы, смерчем ворвались в дома ослушников и произвели там настоящее опустошение. Но жилища селян, покорно работавших на полях ламы, остались в целости и сохранности: торма пролетели мимо них. С тех пор никто больше не осмеливается ослушаться ламу.

О, как мне хотелось побеседовать с этим чародеем, запускающим в воздух пироги-мстители. Я умирала от желания познакомиться с ним. От Чертен Ниима до Транглунга недалеко. Монахини говорили, туда можно добраться за один день… Но этот однодневный переход пролегал по запретной территории. Я только что во второй раз нарушила ее границы. Стоит ли еще больше рисковать и показываться в деревне? Не подвергаю ли я себя опасности изгнания из Сиккима?

О том, чтобы отправиться в настоящее путешествие по Тибету, не могло быть и речи. Я была совсем не подготовлена к нему, и так как речь шла о мимолетном знакомстве с колдуном, я рассудила – не стоит из-за него ставить под угрозу продолжение моих занятий тибетским языком в Гималаях.

Одарив монахинь и попросив передать от меня подарок ламе из Транглунга, я отправилась в обратный путь.

В будущем мое желание исполнилось. Через два года я познакомилась с ламой и несколько раз гостила у него в Транглунге.

Наступила осень. Снег завалил перевалы. Ночевать в палатке стало мучением. Я перешла границу в обратном направлении и с удовольствием остановилась на отдых в доме на берегу большой бурной реки.

Дом этот был одним из бунгало, построенных британской администрацией для иностранцев-путешественников. Такие дома можно встретить на всех дорогах Индии и смежных с ней стран, находящихся под контролем англичан. Благодаря этим бунгало стали возможными путешествия, прежде требовавшие снаряжения настоящих экспедиций.

Бунгало Тхангу построено на красивом и очень пустынном месте, окруженном лесами, на высоте 3600 м над уровнем моря и в 30 км от тибетской границы.

Мне было там хорошо. Я задержалась, не желая торопиться с возвращением в Гангток или Поданг. У тамошних лам мне уже нечему было учиться: я получила уже почти все от них, что они могли мне дать. В мирное время я, может быть, уехала бы в Китай или Японию, но из-за войны, разразившейся в Европе в момент моего отъезда в Чертен Ниима, морские путешествия стали опасными – подводные лодки бороздили океан. Я раздумывала, где бы мне провести зиму, как вдруг, через несколько дней после приезда в Тхангу, я узнала, что гомштен из Лаштена сейчас живет в своем убежище на расстоянии полуденного перехода от бунгало.

Я сейчас же решила его навестить. Экскурсия обещала быть интересной. Мне очень хотелось посмотреть, что это за пещера, именуемая гомштеном «Светоч новый», и как он в ней живет.

Отправляясь в Чертен Ниима, я отослала свою лошадь и путешествовала на спине яка (род буйвола с длинной шерстью и хвостом наподобие лошадиного), рассчитывая нанять лошадь в Лаштене на обратном пути в Гангток. Видя меня в затруднении, сторож бунгало предложил свою собственную лошадь. «У нее верная поступь, – уверял он, – и она легко взберется по любой нехоженой тропе, ведущей к пещере гомштена».

Я согласилась и на следующий день сидела в седле на маленькой, но очень уродливой лошади рыжей масти.

Лошадям полагаются удила и уздечка, но у яков их не бывает. Когда на них ездят верхом, руки остаются свободными. Я к этому уже привыкла и, погрузившись в свои мысли, стала надевать перчатки. Но я села на лошадь в первый раз и совсем не знала ее норова. Мне следовало держать повод, о чем я совсем забыла. Между тем лошадка оказалась норовистой. Пока я предавалась мечтам, она вдруг уперлась передними ногами в землю, а зад подкинула к облакам. Результат не замедлил сказаться. Взлетев в воздух, я приземлилась на обочине тропы, поросшей, к счастью, густой травой, и от сильного удара потеряла сознание.

Придя в себя, я почувствовала сильную боль в пояснице и не в силах была выпрямиться.

Рыжая лошаденка после своего антраша замерла на месте, смирная, точно ягненок. Повернув голову в мою сторону, она с заметным интересом наблюдала, как столпившиеся вокруг меня люди несли меня обратно в дом.

Мои упреки сильно огорчили старого сторожа бунгало.

– Никогда, – сокрушался он, – за этой лошадью не замечали ничего плохого. Уверяю вас, она совсем не норовистая. Разве я посмел бы предложить ее вам, если бы не был в ней уверен? Я езжу на ней уже несколько лет. Вот вы сами увидите, я сейчас дам ей немного поразмяться.

Я видела через окно коварную лошадь. Она стояла неподвижно все в той же позе – настоящее воплощение кротости.

Хозяин подошел к ней, что-то ей сказал, схватил повод, вдел ногу в стремя и взлетел… но совсем не в седло, как собирался, а в воздух, куда его послало новое сальто смирной лошадки. Ему не так повезло, как мне. Бедняга упал прямо на камни. Все бросились к нему. Он сильно расшиб голову и обливался кровью, но кости его были целы.