Тюдор Парфитт - Потерянный Ковчег Завета

• Название: Потерянный Ковчег Завета
• Автор: Тюдор Парфитт
• Издательство: ACT; Астрель
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-062127-9, 978-5-271-32712-4

Книга-сенсация.

Книга, которая легла в основу потрясающего документального фильма Британского телевидения.

Книга, основанная на реальных событиях — какими бы удивительными и неправдоподобными они ни казались. Профессор Парфитт посвятил долгие годы поискам одного из величайших сокровищ человечества — Потерянного Ковчега Завета, в котором, согласно библейскому преданию, хранились скрижали с Десятью заповедями.

Неужели ему удалось найти реликвию, которую безуспешно искали фанатики, авантюристы и ученые в течение двух тысяч лет?!

Какие обрывочные сведения и свидетельства, дошедшие до нас из глубокой древности, привели его к Ковчегу? Какие опасности и приключения подстерегали его на этом пути?

Читайте необычайно увлекательную книгу Тюдора Парфитта — и открывайте вместе с ним тайны, над которыми люди бились веками!

---

Сусакима упоминал в нашей с ним беседе в Иерусалиме профессор Хаим Рабин; потом Дауд тоже цитировал известное место из Третьей книги Царств про разграбление Храма: «На пятом году царствования Ровоамова, Сусаким, царь Египетский, вышел против Иерусалима и взял сокровища дома Господня и сокровища дома царского и золотые щиты, которые взял Давид от рабов Адраазара, царя Сувского, и внес в Иерусалим. Всё взял; взял и все золотые щиты, которые сделал Соломон». Правда, нет никаких данных, что Сусаким прихватил и Ковчег.

Около семи в гостиницу вернулся Дауд. На нем все еще был его новый черный костюм, теперь усыпанный белой пылью пустыни. Мы спустились в бар и заказали пару бутылок «Стеллы». Крутя крестом гораздо более вяло, чем обычно, Дауд сообщил, что провел день со вторым мужем старшей сестры своего младшего двоюродного брата. Они ходили смотреть развалины Анба-Хадра, коптского монастыря шестого века, выстроенного в память о некоем отшельнике, который в четвертом веке был рукоположен в епископы.

— Знаешь, что случилось с беднягой? — хмуро спросил Дауд. — В восемнадцать лет он женился, но сразу после свадьбы, когда радостно несся домой, чтобы чуть ли не впервые поиметь дело с женщиной, наткнулся на похоронную процессию. Зрелище это побудило его дать обет целомудрия. Он удалился в пустыню и целиком посвятил себя жизни аскета, причем самого сурового толка: его увлек пример нашего героического друга — святого Антония Файюмского. Я, кажется, тебе рассказывал о возвышенном отречении от плотской жизни, практикуемом самыми благочестивыми коптами, которое так резко контрастирует с полной сексуальных эксцессов жизнью моего дяди.

— Дауд, — терпеливо спросил я, — зачем ты все это говоришь?

— Я подумываю последовать его примеру. Антония, в смысле. Не дяди же. Когда я был молодым — хотел стать монахом. Я чувствую, что мое призвание — иншаллах! — возвращается. Меня влечет обет безбрачия — если можно так выразиться, манит к себе.

— Похоже, у тебя солнечный удар, — потягивая пиво, заметил я.

Дауд яростно чесал голову и сквозь взметнувшиеся снежные вихри сверлил меня самым пронзительным взглядом.

— Что-то во мне призывает к монашеской жизни, — тихо проговорил он. — Какой-то доносящийся из пустыни голос шепчет мне в ухо. Голос из нашего, коптского, далекого прошлого. Некие вести, доносящиеся из древности. Знаешь, Анба-Хадра был к Эфиопии ближе всех прочих коптских монастырей, и он очень, очень старый. Тут пересекаются пути многих тайн. Говорят, здесь были тамплиеры. И Святой Грааль.

— Если, как думают некоторые, Ковчег перевозили из Египта в Эфиопию после того, как построили этот монастырь, то есть начиная с пятого или шестого века, его вполне могли везти этим путем.

— Вообще-то сегодня я говорил с одним старым и очень уважаемым человеком — как по-вашему? — пустынником… он там вроде смотрителя. Лицо все в морщинах — от старости и настоящего коптского благочестия. Ему довелось слышать — он сам мне сказал по секрету, — что Ковчег как раз этим путем и везли.

— Ты серьезно? — спросил я; у меня даже сердце заколотилось.

— Когда я это услышал — совершенно неожиданно, — я понял, что именно так все и было. По дороге в Аксум, в Эфиопию, Ковчег побывал в монастыре Дейр-эль-Анба-Хадра. Я не сомневаюсь. Просто каждой жилкой чувствую!

— Дауд, — поинтересовался я, — где, черт побери, доказательства?

Вертя крестом, Дауд очаровательно улыбнулся:

— А это я тебя надурил! Чушь все собачья! Решил тебя испытать.

Я засмеялся. Однако, нашептывала мне моя интуиция, в одном Дауд вполне может оказаться прав. Ведь нет никаких причин считать, что Ковчег находится в Египте — или что он задержался здесь надолго, или что его вообще сюда привозили. Никаких подтверждений тому нет. Как ни верти — нет настоящих доказательств. И мысленно я отбросил Египет как место, подходящее для сокрытия Ковчега. Но вероятно — только лишь вероятно! — с Эфиопией дело обстоит иначе.

В тот же вечер попозже мы сидели в гостиничном саду и пили виски. Дауд снова был серьезен.

— Иногда, эфенди, — говорил он, — нужно расслабиться и плыть по течению. Слишком умничать тоже не всегда хорошо. Нашему объективному миру свойственна простота, невинность, которую нужно понимать и принимать. У людей, обладающих интуицией, имеются такие внутренние приемники. Ты пасуешь перед трудностями. Есть одно французское стихотворение, там говорится что-то вроде «оu l’innocenсе perit c’est un crime de vivre»[34] — грешно жить там, где погибла невинность.

Давай так. Начнем с самого начала. Видишь Нил? Согласно гностикам, Египет стал колыбелью цивилизации благодаря животворным свойствам этой реки. Все ценное исходит из Египта, из Африки, и даже если оно отправляется за тридевять земель, все равно возвращается под крылышко своей духовной родины. Будь уверен: Ковчег появился на свет в Египте. И — можешь не сомневаться — в какой-то момент он вернулся к своим африканским корням. Если Ковчег спрятан за пределами Израиля, то самое ближайшее подходящее место — Египет. Правда, в коптских источниках — ни в устных, ни в письменных — нет ничего, что предполагало бы пребывание Ковчега в Египте. У нас просто нет соответствующих легенд. А вот Эфиопия — дело другое.

И Дауд начал крутить цепочку, пытливо глядя на меня.

— У наших эфиопских собратьев-коптов больше преданий о Ковчеге, чем хлеба в животах. Ковчег для них и вода, и пища, и жизнь. Ты послушай. Вот почему я считаю эфиопских коптов почти такими же, как египетские, — они, конечно, намного примитивнее нас, но почти такие же. Главой эфиопской коптской церкви больше тысячи шестисот лет был патриарх Александрийский, и он назначал эфиопских епископов. Тем не менее, хотя мы принадлежим к одной и той же коптской церкви и имеем весьма схожие обычаи, легенды о Ковчеге очень популярны в Эфиопии, но напрочь отсутствуют в Египте.

Дауд бросил на меня торжествующий взгляд.

— У нас точно такой же маленький алтарь, называемый макта, — это не что иное, как небольшой деревянный ящичек, в котором находятся потир и вино для причащения.

Наш священник объяснял это так: в иудейском Ковчеге хранились Скрижали Завета — соглашения с Богом, а в нашем христианском символическом Ковчеге хранится Христова кровь — символ нашего соглашения с Богом, символ Нового Завета. Макта — прообраз так называемого Ковчега, который можно увидеть на алтарях в Эфиопии. На этом сходство и кончается. Предание о Ковчеге имеет в религии и истории Эфиопии первостепенную важность. Я назвал бы его наивным поверьем, запечатлевшимся в памяти, любимым и народом, и церковью. Дыма без огня не бывает. Раз в Эфиопии живут такие легенды — значит, там наша следующая остановка.

8 ЛЕГЕНДА О ЦАРИЦЕ САВСКОЙ

Эфиопия для меня в первую очередь — всеобщий голод. Впервые я познакомился с Эфиопией и эфиопами десять лет назад, в 1984 году. За свою жизнь я успел понять, что не всегда можно различить шорох крыльев истории. Важнейшие события происходят, когда их меньше всего ожидаешь.

Я попал тогда в Эфиопию нелегальным путем, перейдя границу Судана, чтобы встретиться с еврейскими беженцами, которые, спасаясь от голода, пробирались к суданской границе. Меня сопровождал эфиоп-христианин по имени Давит, молодой и хорошо образованный. Он показал мне пути, по которым эфиопские евреи-фалаша шли к границе. В первый день я встретил у границы десятки беженцев. Они рассказывали о том, как на них нападали, избивали или насиловали бандиты, как в них стреляли и правительственные войска, и повстанцы. Они рассказывали, как тысячи лет назад, во времена Соломона и царицы Савской, их предки пришли в Эфиопию из Израиля, неся с собой Ковчег Завета. Теперь они возвращаются в Израиль. Но без Ковчега.

На следующий день мы прошагали около пяти миль и не встретили ни одного беженца. Когда наступил вечер, над нами пролетел эфиопский военный вертолет. Давит толкнул меня на землю, под куст. Мы хорошенько спрятались, и он объяснил: «Если нас заметят — убьют. Подумают, что мы — фалаша. В Эфиопии их ненавидят. Фалаша состоят в союзе с вражескими сионистскими силами. Они буда — оборотни — и приносят несчастье. Они знают кузнечное дело — говорят, они сделали гвозди, которыми прибивали к кресту Спасителя».

Потом мы шли ночью, а спали днем под деревьями. Повстречали двоих беженцев, пробиравшихся с гор к суданской границе, но они были сильно избиты и слишком напуганы, чтобы с нами разговаривать.

Возвратившись в Судан, я застал начало израильской спасательной операции по вывозу фалаша из ужасных зловонных лагерей у границы. Об этой известной операции Моссада «Моисей» я позже написал книгу. Заключалась операция — тогда секретная — в эвакуации голодающих в лагерях эфиопских евреев на новую родину, в Израиль.