Яков Пан - Мортонит

• Название: Мортонит
• Автор: Яков Пан
• Издательство: Издательство П. П. Сойкина.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1928

На крупнейшем чикагском химическом заводе запускают новое производство. Никто не знает, что будет производить этот гигант, только рабочих предупреждают о предельной внимательности и осторожности…

---

Яков Соломонович Пан Мортонит

научно-фантастический рассказ Я. С. ПАНА[1]

Иллюстрации Н. М. КОЧЕРГИНА

1.

На огромной территории Чикагского Химического Завода Компании «Кэмикэл энд Колэрэд Индэстри Лимитэд» в это утро царило необычайное оживление. Готовилось к пуску гигантское новое отделение «М». Вагонетки без отдыха мчались по хаотической путанице рельсов, краны усиленно жестикулировали где-то под закопченным небом, в чудовищной котельной свирепо ревело укрощенное пламя, разогревая новую батарею котлов. Новое производство было окутано еще большей тайной, чем старые. К пуску прибыла

орава важных господ. Телефоны дребезжали, по переставая, пневматическая почта выплевывала в кабинет директора депешу за очумелые инженеры носились по заводу, подстегиваемые непонятной силой, взмыленные, как загнанные скакуны.

Джим Грэйв, механик компрессорного отделения нового цеха, переодевался в раздевальне, болтая с товарищами. Из кабинета начальника отделения спустился бой и, припадая на левую ногу-протез, пробежал к рабочим.

— Алло, ребята! Инженер Лэйтон требует всех к себе. Не приступайте пока что к работе, идите прямо к нему.

Рабочие недоуменно пожали плечами и двинулись всей гурьбой наверх. Компрессорное отделение с монументальными газгольдерами, вздымавшимися высоко над домами предместий, с многочисленными массивными баками для высоких давлений, с десятками мощных, на сотни лошадиных сил, новеньких компрессоров, с огромным залом центрального управления, сверкавшим мрамором распределительных досок, залом, где все до мелочей было механизировано и предусмотрено, — все, включая и вспомогательные мастерские, занимало территорию в целый акр. Но обслуживало всю эту громадину так мало рабочих, что в просторном кабинете начальника они разместились без всякого труда.

— Джентльмены! — сказал инженер, отрываясь от телефонной трубки: — производство пущено. Получаемое нами вещество «М» имеет огромное значение для процветания и могущества Соединенных Штатов. Но оно обладает некоторыми своеобразными свойствами, которые заставляют обращаться с ним с осторожностью. Джентльмены! Мы приняли все меры, мы обнюхали и излазили все уголки и мы убеждены, что ни одна частица не просочится наружу. Даже наполнение баллонов у нас будет производиться автоматически и без вашего участия. Однако, случайности могут быть. Особенно первое время. Нам приходится пускать производство в ход сегодня же, несмотря на то, что кое-что еще не доведено до конца. Так, мы еще не присоединили автоматических предохранителей от чрезмерных давлений к бакам и газгольдерам. Конечно, это дело ближайших двух-трех дней. Не приходится сомневаться, что особой надобности в них нет, тем более, когда у нас такой опытный персонал, как вы. Но, как бы то ни было, я должен вас предупредить еще раз, что случайности возможны. При малейшем подозрении от вас потребуется железная дисциплина и убийственное хладнокровие. Вы обязываетесь в этих случаях немедленно одеть противогазы и моментально сообщить о случившемся мне или моим помощникам. Никакой паники! Ничто, тем более смертельное, вам не угрожает. Могут быть временные неприятности. Итак, всякие неожиданности почти исключены, но мой долг… Он развел руками. — Я кончил. Ступайте!

— Кстати! — закричал инженер, когда рабочие уже были в дверях. Он встал из-за стола: — Кстати, наша фирма заинтересована в абсолютном сохранении тайны производства вещества «М». Всякий, замеченный к нескромности, немедленно увольняется с завода… И не только увольняется! — добавил он многозначительно.

Джим Грэйв был очень задумчив, поднимаясь со своим помощником в зал центрального управления.

Зал был торжественно пышен, как храм. Не верилось, что это завод. Сверкающие полы, гигантские окна и мрамор, мрамор без конца. Джим и помощник ходили по этому дворцу как жрецы и своих белых халатах. Администрация не жалела денег на подобные затеи. «Кэмикэл Компани» видимо, делала не плохие дела.

Грэйв был очень задумчив. Помощник бродил у аппаратов, бормоча ругательства на своем цветистом языке.

— Слушайте, Ментони! — сказал механик, приближаясь к нему с таинственным видом: — Слушайте, вы знаете что-нибудь о Мортоне, Мортоне из Эджвуда?[2]

— О Мортоне? — переспросил итальянец, блестя глазами: — конечно, кто же не слыхал о Мортоне? Разве я не читаю по воскресеньям газеты?

— Слушайте, Ментони. — повторил Джим: — Не будь я Джим Грэйв, если наша компания не работает на Эджвуд, если мы не выделываем штучки в роде тех, о которых пишут газеты!

Ментони испуганно посмотрел на механика.

— Слушайте! Два дня назад мне пришлось задержаться здесь на несколько часов. Я звонил к жене, чтобы не ждала к обеду. Телефонистка, видно, зазевалась и сунула, должно быть, не туда штепсель. Как там дело произошло, я точно не знаю, а только вдруг наш коммутатор перестал мне отвечать и я услышал разговор из кабинета директора. Отвечала Нью-Йоркская Центральная Станция. «Нью-Йорк?!» Спросили из кабинета: — дайте «Эджвудский арсенал, мистера Мортона»… Тут меня соединили с домом. Я тогда не обратил внимания. Но у Лэйтона я вспомнил об этом разговоре, и теперь, как вы думаете, Ментони, разве не ясно, что изобретатель, которого ожидали к пуску из Нью-Йорка — Мортон, что этот колдун придумал какое-то безобразие, какое-то вещество «М», которое мы с вами, сами того не зная, загоняем компрессорами из этих адских газгольдеров в баллоны?…

Итальянец был вне себя. Он жестикулировал, поминал Мадонну и в волнении бегал по залу.

— Ка-а-кие мерзавцы! — заорал он, наконец.

— Тише, дьявол! — зашептал Грэйв: — тише, чорт бы вас взял! Вы будете молчать, как могила. Вспомните, что сказал Лэйтон!

— Нет, какие собаки! — продолжал волноваться итальянец, понижая, однако, голос: — вы знаете, Джим, ведь они этим добром будут нас же угощать в войну. О, я отлично помню, как я задыхался во Фландрии в волне фосгена, как я хрипел, как издыхающий пес. — Он схватил механика за пуговицу: — вы не были на войне, Джим? Я был! Это было в 1916 году, немцы меня угостили фосгеном, я чуть было не отправился на тот свет, у меня по сей день больные легкие. Что же это такое, Джим? А? Теперь я сам готовлю эту отраву, может быть еще худшую?!

Оба замолчали. Внизу неустанно гремела музыка машин. Стрелки подрагивали на круглолицых измерителях. Работа шла твоим чередом.

Время текло. Явилась целая толпа джентльменов с тщательными проборами. Инженер Лэйтон таскал их за собой к приборам, к машинам, объяснял, хвалил, лебезил и был сам не свой. Затем джентльмены удалились так же молча, как и пришли, и вновь рабочие остались одни в огромном зале, молчаливые и сосредоточенные, одни с могучими, послушными машинами.

Было далеко за полдень. Давление в баках слегка понизилось.

— Ментони! — сказал Грэйв. — Спуститесь к центральному реостату. Надо увеличить число оборотов в моторах — давление падает!

Ментони сбежал вниз по винтовой лестнице. Грэйв рассеянно ходил взад и вперед, заложив за спину руки. Его навязчиво преследовала мысль об его необыкновенном открытии.

По совести говоря, следовало бы удрать с завода, и чем скорей, тем лучше. Но как тщательно от них все скрывается — ему даже и в голову не приходило… Химия… В ней мудрено что-нибудь понять!

Компрессоры оглушительно, яростнее прежнего, грохотали внизу. Огромное здание сотрясалось. Помощник долго по возвращался.

— Ментони! — закричал недовольно Грэйв. Никто не отвечал. — Вы заснули там, что ли! — заорал Грэйв, свешиваясь с перил.

И замер в изумлении. Неприятный холодок пробежал по его спине — у реостата, вцепившись в рукоятку, скорчился недвижный Ментони. Грэйв скатился с лестницы, размахивая не слушающимися руками. Ему бросился в глаза главный манометр — стрелка неудержимо ползла по циферблату, приближаясь к красной черте. Ментонт согнулся в странной позе у аппаратов, молчаливый и страшный. Глаза были открыты, он смотрел на механика жалким, плачущим взглядом, взглядом побитой собаки. Он не отнимал руки от реостата, как будто был к нему прикован.

— Что с вами, Ментони? — бормотал Грэйв.

Зазвенел тревожный сигнал. Вспыхнула огненная надпись: «Выключай компрессор, предельное давление».

У Грэйва зашумело в голове. Он схватился за рукоятку, его обжигала ледяная, застывшая рука итальянца. Неожиданно он почувствовал во всем теле страшную тяжесть. Он не мог двинуть ни одним членом. Он застыл, застыл, — как мертвец над скорчившимся телом своего помощника. Рукоятка под его тяжестью тихо заскользила по сияющим контактам, шурша трущимся металлом.

Реостат был выключен полностью. Компрессоры бешено зарокотали, поршни в гигантских цилиндрах заскакали и заметались, как безумные, словно вырвавшись на волю. Машины ревели, стены и пол дрожали, рискуя обрушиться, и Грэйв, онемевший и дважды мертвый от странного припадка и ужаса перед надвигающейся катастрофой, Грэйв, увидел, как стрелки в манометрах бессильно ударились о стенки — в баках и газгольдерах было сумасшедшее давление. И он не в силах был шевельнуть даже бровью…