Майк Макгрейди - Голубь во Вьетнаме

• Название: Голубь во Вьетнаме
• Автор: Майк Макгрейди
• Издательство: Известия
• Жанр: Публицистика
• Год: 1970

Опубликовано в журнале "Иностранная литература" № 9, 1970

Из предисловия:

Известный американский журналист Майк Макгрейди отправился во Вьетнам, чтобы своими глазами увидеть, что там происходит, на месте удостовериться в справедливости официальных заявлений о необходимости этой войны для народа Южного Вьетнама и для Америки.

---

Майк Макгрейди Голубь во Вьетнаме

Известный американский журналист Майк Макгрейди отправился во Вьетнам, чтобы своими глазами увидеть, что там происходит, на месте удостовериться в справедливости официальных заявлений о необходимости этой войны для народа Южного Вьетнама и для Америки.

Впечатления от своей поездки он изложил в книге репортажей "Голубь во Вьетнаме", с отрывками из которой мы знакомим здесь читателей. И хотя позиция Макгрейди отнюдь не предполагает далеко идущих выводов, хотя войну во Вьетнаме он считает трагичной и нелепой ошибкой, а не логическим следствием политики, сознательно проводимой правящими кругами США, книга его, исполненная горечи, иронии, стыда за свою страну, сохраняет силу честного свидетельства очевидца.

Была весна 1967 года, и над страной кричали ястребы. Была весна, и увешанный орденами генерал Уильям Уэстморленд прибыл домой с полей сражения, скорбя, что его храбрые солдаты "приходят в отчаяние - как и я сам", из-за недавних непатриотичных выступлений у нас здесь, на родине; была весна, и "патриоты", устроившие парад в Нью-Йорке, вымазали дегтем и вываляли в перьях человека, который посмел с ними не согласиться. Это была странная, печальная весна, когда голубям подстригли крылья. И во время этой печальной весны 1967 года громче всех протестовала молодежь. Теперь в стране живет страх, что эта война, четвертая из крупнейших войн в ее истории, окажется самой дорогой из них. И не потому, что она уже оплачена жизнью пятнадцати тысяч американских мальчиков, не потому, что только один ее год обошелся в 30 миллиардов долларов, не потому, что из-за нее засохла на корню программа обеспечения гражданских прав и сошла на нет крупнейшая программа социального обеспечения, когда-либо принимавшаяся в масштабах всей страны.

Но если будет доказано, что эта война не была нужна, что в конечном итоге нас вовсе не заботили интересы народа Южного Вьетнама, вот тогда наше преступление по своей чудовищности превзойдет все другие, которые знает современная история, — кроме одного.

Я поехал во Вьетнам, чтобы найти какое-то объяснение войне, которая издали казалась унылой, грязной, а часто и нелепой. Меня интересовали наши солдаты там - что делают они и что делает с ними война, — и не меньше меня интересовали вьетнамцы - что мы делаем с ними и что мы делаем для них. Возможно, я уезжал во Вьетнам с голубиными иллюзиями, но моя цель была проста: рассказать все как есть.

Сайгон

Впечатления. Первые дни в Сайгоне - ничего, кроме прямых впечатлений. Никаких ответов, только вопросы. Но если есть нить, объединяющая первые впечатления от Вьетнама, то она определяется характером американского присутствия там.

А характер этого присутствия несомненно окрашен насилием. Двадцатилетний Том Чэмпьон, уроженец Сан-Франциско, отсчитывающий последние шестнадцать дней своей службы во Вьетнаме, говорил, сидя в вестибюле "Каравеллы", наименее плохого из сайгонских отелей: "Это грязная война. Если бы кто-нибудь раньше сказал мне, что я буду стрелять в женщин и детей, я назвал бы его лжецом. Но тут в тебя стреляют женщины и дети, так что же делать?"

Чэмпьон - лучший стрелок в своем взводе. Его оружие - М-16. "Можно сделать двадцать выстрелов за полторы секунды, просто держа палец на спусковом крючке. Пули не толстые, но длинные и оставляют порядочные дыры. Иной раз видишь - лежит Чарли с малюсенькой дырочкой в груди, а перевернуть его - рану в спине и каской не закроешь. Один мой приятель как-то стрелял и попал женщине сзади под коленку, так ей почти начисто оторвало ногу.

Да, это грязная война. Главное то, что не знаешь, кто тут враг, а кто друг. Некоторые офицеры говорят просто - валяйте стреляйте, не разбирайтесь. Тут все зависит от того, какой офицер".

Другие впечатления - денежные впечатления, впечатления от экономического присутствия американцев. Сайгон, быть может, первая крупная жертва войны, и причина тому - не бомбы, которые порой бросают террористы, а всемогущая зеленая долларовая бумажка.

Города, который когда-то называли жемчужиной Востока, — этого города больше нет. Остается только труп, в котором копошатся черви в человеческом облике - безногие нищие, еще донашивающие заплатанную форму южновьетнамской армии, детишки, аккуратно вылущивающие вшей из волос дряхлых стариков, беженцы, варящие жидкий суп на тротуарах... В этом городе много улиц, на которых можно продать и купить что угодно.

"Желаете разменять деньги, сэр? Нет? Двести пиастров за доллар? Нет? Не хотите ли порнографическую книжку? Или фотографии - не простые фотографии, а... вроде этих? Нет? Но, может быть, у вас есть аппарат и вы сами хотите поснимать что-нибудь такое? Ах, так вам просто нужна первоклассная девушка?"

А если не девушка, так две девушки... гуталин... флакончик жидкости для зажигалки... сигареты... черные очки... краденые часы... и наконец (последнее предложение) - белая женщина?

Влияние американского доллара приводит не только к инфляции, хотя инфляция колоссальна и продолжает расти. Это влияние приводит еще и к необычной переоценке ценностей. Закон спроса и предложения действует тут так же, как и везде, и американские деньги идут не на жалованье университетским преподавателям, юристам или врачам - кроме, конечно, тех врачей, которые специализируются по венерическим болезням. Эти новые деньги попадают в карманы владельцев баров и публичных домов.

В этой стране продается все, кроме, пожалуй, хорошего отношения людей. В Сайгоне, где большая часть денег попадает в руки немногих, это отсутствие хорошего отношения можно заметить на каждом шагу. Лица прохожих враждебно замкнуты и недоверчивы, каждую ночь происходят драки между нашими солдатами и вьетнамцами, даже жестоко цензурируемые газеты, выходящие на вьетнамском языке, отражают глубочайшие антиамериканские настроения.

И наконец впечатления от деятельности высокого военного начальства. Военные советники и штабисты в Сайгоне днем работают в кабинетах с кондиционированным воздухом, под охраной вооруженных винтовками военных полицейских, которые стоят за вездесущими заграждениями из мешков с песком. По вечерам советников и штабистов можно увидеть в сайгонских ресторанах: они сидят за изящными решетками, которые должны предохранять их от ручных гранат, рисуют на скатертях карты Вьетнама, останавливаются, чтобы показать особенно уязвимые места на севере, а также места, где можно было бы с наибольшим эффектом применить тактическое ядерное оружие, и так далее.

Военные аспекты войны приезжим журналистам объясняли офицеры, которые провели значительное время в районах боевых действий. Полковник Макклюр с седеющими, коротко подстриженными волосами, ветеран военно-морской пехоты с образованием психолога, объяснял ситуацию несколько часов подряд.

Он объяснил, что вьетконговцы - хорошие солдаты. Он объяснил, что вьетконговцы контролируют сельские местности ("Они установили по всему Южному Вьетнаму свою власть - в деревнях, селениях, округах, провинциях"). Он объяснил, что у сайгонского правительства не ладится дело с управлением ("Этому правительству чрезвычайно трудно хоть что-нибудь наладить").

Полковник Макклюр объяснил, что несмотря на все это Вьетконгу приходится плохо ("Их потери еще никогда не были так велики. За март они составили девять тысяч пятнадцать человек убитыми. В целом с начала войны мы убили свыше ста девяноста тысяч человек").

Полковника Макклюра спросили, относится ли эта цифра к военным или к гражданским лицам.

- К врагам, — ответил он. — Но нам еще остается много сделать. Враг еще никогда не был так силен.

Он заговорил о проблеме беженцев, возникшей из-за того, что мы ведем военные действия в демилитаризованной зоне:

- Нам пришлось очистить эту зону от населения. Примерно двенадцать тысяч человек превратились в беженцев, но теперь у нас там обстановка, которая нам нужна. Если хоть что-то шелохнется к югу от демилитаризованной зоны, мы сразу стреляем. Да, конечно, слез и воплей много. Эти люди очень привязаны к своей земле, пусть даже к клочку. А кроме того, — мы первые готовы это признать - случаются всякие ошибки, промахи, непреднамеренные удары по деревням. Но принимаются все меры предосторожности, кроме, конечно, прекращения бомбежек.

Большое сражение

Пока еще никаких выводов - только впечатления, первые впечатления, а потому, возможно, обманчивые. Но все они свидетельствуют об одном - мы здесь, и мы здесь в большом числе. Колоссальность американского присутствия во Вьетнаме превзошла все ожидания.

Накануне большого сражения никто как будто не испытывает страха. Но, конечно, многие из ребят патрулировали в этом районе и не обнаружили никаких признаков значительного скопления противника. Они полагают, что вьетконговцы слишком умны, чтобы оставаться здесь и драться со столь превосходящими силами противника, тем более что день за днем на деревни кидали листовки, предупреждая жителей, чтобы они ушли в поле, подальше от своих домов, если не желают угодить под бомбы.