Константин Сапожников - Уго Чавес. Одинокий революционер

• Название: Уго Чавес. Одинокий революционер
• Автор: Константин Сапожников
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03373-3

Президент Венесуэлы Уго Чавес, наиболее известный латиноамериканский политик после Фиделя Кастро, привлекает внимание полемичностью своих взглядов, выпадами в адрес США, оригинальностью высказываний, экзотичностью манер и поступков. Его называют самым харизматичным политиком в современном мире, однако отношение к нему довольно сложное: то ли он — левый политик новой волны, объявивший мирную Боливарианскую революцию, то ли очередной «каудильо» с популистской риторикой. Автор дает ответы практически на все вопросы, связанные с жизнью и деятельностью одного из самых необычных руководителей в новейшей истории Латинской Америки.

---

К «чавесомании» подключились китайцы: из далёкой страны тысячами поступает в Венесуэлу и на континент говорящая пластиковая кукла «Чавесито» в красной рубашке и берете. Если нажать кнопочку, то кукла три раза подряд говорит фразу типа: «Я пришёл, чтобы сделать всё для свободы и равноправия венесуэльцев».

В октябре 2007 года печатными и электронными СМИ было распространено сообщение о том, что Уго Чавес записал CD со своими любимыми песнями из венесуэльского и мексиканского фольклора. Ажиотаж поднялся невероятный: всем хотелось получить этот CD. Помню, как безостановочно звонил телефон в корпункте: поступали заказы от коллег из Москвы. Потом выяснилось, что некая дама из министерства связи и информации подняла из архива выступления Чавеса по радио и телевидению за последние годы, выбрала из них «песенные кусочки» и, переписав их на диск, сделала подарок президенту в единственном экземпляре.[172]

Обвинения в разжигании собственного «культа личности» стали раздаваться в адрес Чавеса с 2000 года, после того как его противники в стране и за её пределами окончательно поняли: президент и в самом деле намерен идти по пути глубоких социально-политических и экономических преобразований, о чём заявлял в предвыборной программе. Нужно было дисквалифицировать Чавеса как лидера, подбросить клинических аргументов в пользу его смещения.

Всё началось с запуска в международные массмедиа тезиса о «психическом нездоровье» Чавеса. Его энергетическая мощь, уникальные ораторские способности и дар импровизации трактовались «специалистами-психиатрами» как «отклонение от нормы», «параноидальность», «шизофреничность». На этой почве возникли другие «концепции», якобы доказывающие «анормальность» Чавеса. К примеру, утверждение о том, что он — «нарциссист». О «психическом нездоровье» боливарианского лидера стали как по команде писать венесуэльские оппозиционные СМИ и американские публицисты, ангажированные на подобных «разоблачениях», — такие как Андрес Оппенгеймер или Карлос Альберто Монтанер.

Для придания научной достоверности тезису о «нарциссизме» Чавеса были привлечены видные психиатры (из рядов оппозиции, конечно), которые выдали «достоверные» медицинские заключения. Всё в классических традициях эпохи холодной войны, но в модернизированном виде, соответствующем требованиям информационных противоборств нашей эпохи. Многие СМИ Венесуэлы охотно воспроизвели опус врача-психиатра Ф. Дельгадо Сеньора о «нарциссизме» президента. Вот выдержка из него: «Этот персонаж представляется себе чрезвычайно важным, всегда выше всех прочих. Имеет большую потребность в ощущении признания, восхищения и уважения без каких-либо условий со стороны других и верит, что все обязаны относиться к нему с особым почтением… Он отрицает своё реальное качество (нарциссиста) и обожает свой весьма завышенный образ… Он мечтает об успехе, поклонении и неограниченной власти».

Выводы психиатра, естественно, соответствуют поставленной пропагандистской задаче: «С таким изобилием материала, который даёт нам президент, и с таким количеством публичных появлений наблюдение за его поведением позволяет утверждать без какого-либо опасения ошибиться, что он полностью соответствует тем критериям универсальной психиатрии, по которым идентифицируется личность с характеристикой нарциссиста, что является структурной основой для формирования культа личности».[173]

Как полагает Дельгадо Сеньор, эта угроза в приложении к Чавесу более чем реальна. Он, дескать, с подчёркнутым удовлетворением воспринимает проявления восхищения, восторги, слепого обожания, поощряет панегирики в свой адрес, даже если они исходят от детей и «закулисно организованы» ближайшим окружением, склонным к подхалимажу и раболепию.

Полемика о культе личности в Венесуэле идёт по нарастающей, подпитывается она не только оппозицией, но и встревоженными голосами из своих же боливарианских рядов. Не всем нравится стремление Чавеса единолично возглавлять процесс революционных преобразований в стране. Он, мол, слишком склонен к импровизациям, волюнтаризму, бывает нетерпимым к своим товарищам, нетактичным, не склонен к компромиссам. Политически грамотными партийцами «к месту» приводится письмо Ленина о недостатках Сталина и с выводом о необходимости перемещения его на менее ответственный пост. Намёк более чем очевиден. Не является ли Чавес и в самом деле «помехой» для революционного процесса в Венесуэле? Возникла даже концепция «чавизма без Чавеса», указывающая на целесообразность отстранения его от власти: если промедлить с этим, в боливарианском движении могут расцвести «эксцессы сталинизма».

Наиболее активные проповедники тезиса «чавизм без Чавеса» из левоцентристской партии «Podemos», долгое время входившей в Патриотический альянс, уже перешли в оппозицию. Другие, считает Чавес, дожидаются подходящего момента, чтобы выступить с открытым забралом. Не исключено, что они, подыгрывая оппозиции, исподтишка инициируют дискуссии об угрозе сталинизма и возникновения культа личности по сталинской модели в Венесуэле. Внешних предлогов для этого достаточно. В Каракасе и других городах на официальных учреждениях размещаются огромные плакаты с изображением президента. Издаются горы книг с целью «возведения лидера на пьедестал», предпринимаются попытки к увековечению «памятных мест», связанных с революционной деятельностью Чавеса. Так, на базе тюрьмы Яре запланировано создание музея в честь героев военного восстания 4 февраля. Предполагаемое название этого мемориального объекта — «Музей боливарианского революционного процесса».[174] Без продолжительных оваций не обходится ни одно мероприятие, в которых участвует президент, и нужно сказать, что это, как правило, не натужно-организованные, а спонтанные аплодисменты «чавистских масс».

Один из левых политологов написал: «Мы не представляем Уго Чавеса последователем Сталина. Конечно, эксперименты (русский и венесуэльский. — К. С.) весьма несхожи в различных аспектах. Но при всех условиях Чавес должен в обязательном порядке ознакомиться с историческим документом — выступлением Хрущёва (на XX съезде КПСС). Тогда он сможет предвидеть, к каким отклонениям приводит культ личности. Он сможет понять, почему та часть его окружения, которая обожествляет его и скрывает от него реалии (венесуэльской жизни), не состоит из подлинных союзников. Это его враги. Среди них есть те, которые жаждут стать преемниками, и тогда (после знакомства с докладом) он сумеет правильно определить те непредвиденные обстоятельства, которые могут вывести его из игры».[175]

Оппозиционеры уверены, что Чавес последовательно формирует свой культ как в силу «эгоцентричности» («угоцентричности») характера, так и «врождённой способности» вызывать восхищение и поклонение масс. Он блестяще использует приёмы ораторского искусства, постоянно прибегает к визуальным эффектам для «саморекламы», предпочитая телевидение и фотографию. Мануэль Бермудес, член-корреспондент Национальной академии языка, утверждает, что огромные постеры Чавеса, под сенью которых проходят боливарианские митинги и манифестации, «дублируют» пропагандистские клише сталинской эпохи в СССР.

Бермудес так разъясняет цель подобного воздействия: «Если коммунисты восхищаются кем-то, то они легко подчиняются. Это восхищение и повиновение — важный фактор. Коммунист, который восхищается своим начальником, готов для него на всё. Это и называют «культом личности». В сталинскую эпоху делалось именно так, и этого же добивается Чавес, который, кроме того, является военным, он привык приказывать, а не убеждать. Обожествления и превращения в миф — вот чего он хочет от культа, который начинает формироваться».

Щедрое использование нефтедолларов в международных делах, считает Бермудес, тоже является частью стратегии Чавеса по созданию культа с акцентом на воспевание своих «лидерских качеств». Впрочем, Бермудес сомневается, что Чавес добьётся такого же мирового почитания, как Сталин. По его мнению, Чавес вряд ли сравняется в этом даже с Фиделем Кастро: «Различие слишком велико. Сталин был очень образован, увлекался лингвистикой, имел подлинные знания. Есть различия и с Кастро, поскольку кубинец имеет весомый background, историю подлинной борьбы за победу революции в прошлом».

Прогноз Бермудеса для Чавеса пессимистичен: «Для многих венесуэльцев Чавес как арагуаней,[176] правда, не жёлтый, а красный. Но цветы на деревьях засыхают и опадают. Везение долго не длится. Время — эфемерная категория. И время богов уже истекло».[177]

Именно в этом ключе оппозиционной неправительственной организацией «Активные граждане» (Ciudadania Activa) был подготовлен документальный фильм «Это я — единственный! Курсом на тоталитаризм XXI века». Премьера фильма и его обсуждение прошли по сценарию «разоблачения растущего культа президента Чавеса, который подвергает серьёзной угрозе функционирование демократических институтов, препятствует нормальному развитию политической и социальной жизни в Венесуэле». Эпиграфом к фильму была взята цитата из выступления Чавеса: «Я убеждён, что только один человек может управлять страной в переживаемый нами исторический момент, — его зовут Уго Чавес Фриас».[178]