Александр Бестужев-Марлинский - (О переводе)

• Название: (О переводе)
• Автор: Александр Бестужев-Марлинский
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Критика
• Год: 1960

Критические заметки о переводах английской поэзии.

---

Александр Александрович Бестужев-Марлинский (О переводе)

* * *

О разборе книги: «Опыты Василия Перевощикова»

Русская антология, или Образчики русских поэтов Джона Боуринга

…Перейдем к переводным идиллиям из Броннера и Гердера. Из них лучшая по слогу: «Подарки»… В других словосочинение показалось мне мудренее меледы.[1] Для пример мы удовольствуемся тремя строчками: «Внутри пещеры, подобя небольшому мшистому холму, возвышался помост, выложенные из зеленого шелку мягчайшими подушками. На них покоился старый, лысый, с редкими седыми волосами токмо на висках безобразный муж».. Узнайте, покоился ли он токмо на висках или безобразен он только на висках! Потом, несмотря на то, что автор переводил с немецкого, нередко между семимильными германскими периодами мелькают и галлицизмы; например: «Весна, цвет года!».. Не по-русски: такой цвет иному читателю покажется грибом литературы. Или: «Между рыбаками сделали глухой ропот!»… В нашей словесности такие выходки не делаются. «И в нежных шутках терялись»… Верно и эта фраза нежная шутка, ибо в ней потерян смысл грамматики. Однако ж время бросить взгляд на наивность эпитетов г. переводчика, который нам передал в улучшенном виде красоты оригиналов: так дневный луч, проходя сквозь кристальную призму, отражается цветною радугою. Прилагаю здесь некоторые из них на открышку:

Фавны… повертывающие своими рожками..
Розоланитная богиня..
Сухощавая цапля..
Тучные листья..
Длинные цветы… из зеленого хмелю..
Ветротленная материя..
Пара клохчущих кур…
Из сего числа один петух..
Копошащиеся раки…

гусята,
Пискливые цыплята,
комары и
пигалицы…
Сладострастный воробей…

Любопытные могут отыскать остальные без затруднения… …Почтенный В. Г. Анастасевич, хваля книгу г. Перевощикова, говорит, что римская тога лучше пристанет важному славяно-россу, чем щепеткий фрак. Не смею оспоривать вкуса г. Анастасевича, но думаю, что тога, надетая наизнанку, смешна и на важном славяно-россе, а вследствие этого остаюсь при, мысли, что сии «Опыты» разве тогда были бы удачны, когда б г. сочинитель писал гораздо ранее, или бы мы возвратились назад.[2]

1822. О разборе книги: «Опыты Василия Перевощикова». – «Сын отечества», No 36, стр. 112—114, 118—119.

Не имея под рукой целого тома «Русской антологии» Джона Боуринга, я должен судить о нем по пиесам, напечатанным в английском журнале «The Eclectic Review», 1824, No 1. Сличение перевода начну словами издателя журнала:

«Если песни сии (говорит он) в самом деле доставляют удовольствие русским поселянам, то они, без сомнения, опередили большую часть английских крестьян в образованности. Желаю знать, как бы приняты были две следующие песни обитателями Зоммерзетшира?» —

Поверх дубчика
Два голубчика
Целовалися,
Миловалися,
Нежно крыльями
Обнималися, и проч.

On an oak there sate
A turtle with his mate —
There in amorous meeting
One another greeting,
Each with flapping wing
All its joy repeating, etc.[3]

Надобно признаться, что эта песня отыграла игривостью перевода то, что потеряла в простоте своей. Например, стихи:

И развеял пух
По поднебесью.

All his down aloft
Borne by winds of heaven.

Т. е.: «И весь пух его в высоте носится ветрами неба» чересчур затейливы, хотя и прекрасны. Жаль также, что он бедного нашего голубя мохноногого разжаловал в красноногие (with his ruby feet) и из сизых в серые (gray).

В другой, которую английский журналист называет народною балладою, оригинальность сохранена более. Это

Пой, воспой, млад жавороночек,
Сидючи весной на проталинке!

Sing, о sing again, lovely lark of mine,
Sing there alone amidst the green of May![4]

Только проталинка не значит майской зелени, и переводчик, представив весну уже в цвете, ослабил тем интерес подлинника, где заключенник посреди снегов видит первую весеннюю птичку. Впрочем, последние три замечания относятся более, к недостатку языка, а не переводчика.

Песня Батюшкова: «Прости», – передана очень мило, но иногда далеко от подлинника. Италианцы недаром говорят: «Traduttore – traditore»,[5] и я в качестве кавалериста сержусь только на Боуринга, зачем он сделал удалого гусара плаксою, у которого потоки слез стремятся из потусклых очей.

Bent o'er his sabre, torrents starting
From his dim eyes, the bold hussar, etc.[6]

Это не по-русски и не по-гусарски. Клятва его не усами, а бородою (for, by my troth and beard I swear thee)[7] тоже походит более на клятву казака, чем на выражение влюбленного ротмистра. Стихи:

Любви непостижима сила
Мне будет твердый щит в войне —

переведены:

That love shall bloom – a deathless blossom
My shield in fight, etc.

То есть: «Любовь моя будет цвести, и ее неувядаемый цветок – мой щит в битве». Хотя некоторые молодые герои охотнее нюхают L'huile d'Heliotrope,[8] чем пороховой дым, но все-таки я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из них решился выехать в дело вооруженный фиалкою. Предпоследний куплет переделан вовсе, и, вопреки автору,[9] переводчик, как учтивый кавалер, сваливает всю вину на одних мужчин.

The maidens breast of peace he rifles;
Then hies him to another's breast;
Man's oaths to woman are but – trifles;
And love itself – a jest.

Т. е.: «Похитив спокойствие из сердца красавицы, он спешит к другому. Клятвы мужчин женщинам – игрушки, и самая любовь – насмешка». Тут можно бы наговорить много и за один и за другой пол; много и против того и другого, а потому-то я и не стану спорить об обоих. Сравнение заключу «Освобожденною Москвою» И. И. Дмитриева. Пьеса эта передана звучными стихами и нередко по следам подлинника. Оставляя любителям наслаждаться красотою, я замечу, однако ж, недостатки перевода. Например, строфа:

От кликов рати воют рощи,
Дремавши в мертвой тишине,
Светило дня и звезды нощи
Героя видят на коне.
Летит и взором луч отрады
В сердца унывшие лиет,
Летит как вихрь и движет грады
И веси за собою вслед.

Переведена:

Pozharsky o'er the city flies.
And from death stillness he awakes
The very life of valour. —
Lo! Midst the star's light and sunny glow
He forms the firm courageous row.
Here, there; hope, joy again appear;
The burghers gather round him there
And range them for the combat now.

Т. е.: «Пожарский летает по градам, и в каждом пробуждает Дух храбрости от смертного сна. Посмотрите! при мерцании звезд и блистании солнца он устроивает твердые, неустрашимые дружины. Он повсюду. Надежда и радость появляются вновь. Граждане толпятся около него и строятся к битве». – Похоже ли это на оригинал? Где быстрота рассказа и действия? Где олицетворение, где сила слога? – Не удовольствуясь отступлениями, г. переводчик иногда прибавляет и от себя кое-что. Например, при описании сражения он говорит вместо стихов Дмитриева:

Ядро во мраке зажужжало,
И целый ряд бесстрашных пал. —

Whole ranks are harvested that stood
Like the firm oak trees of the wood.
The bullets o'er the field are flying etc.

Т. е.: «Целые ряды скошены, стоявшие подобно неколебимым дубам дубровы. Ядра летают по полю, и проч.». И тем растянул картинные стихи нашего поэта…

Кроме вышеозначенных, там есть еще перевод песни «О добром царе» Н. М. Карамзина, который в свою очередь перевел ее с французского. (Из Бульи.) Английский журналист по сему поводу спрашивает, живет ли еще сей достойный бард? Вопрос, доказывающий или ограниченность познаний англичанина, или тесный круг литературной славы нашей. «Амур в челноке». По моему мнению, передан самыми гармоническими стихами. Кажется, мелодия Батюшкова одушевила и Боуринга. Куплетов, каковы:

Help me, help me! gentle stranger!
All my strength, alas, is gonei
Take the helm – conduct the ranger
To some harbour of thy own.[10]

или:

Swiftly, swiftly then we glided
By the flowery shores along,
Reach'd a spot where joy presided,
Smiling nymphs, and dance, and song.[11]

– не часто встретишь в английской поэзии. В журнале упоминается еще о «Пленнике» Батюшкова, о «Певце во стане русских воинов» Жуковского и, по выражению издателя, о весьма странной, весьма немецкой (very German) поэме г. Воейкова: «К будущей моей невесте»; но, видя их только заглавия, не могу судить о достоинстве и вообще о выборе пиес до получения всего текста…

Заметим, что Боуринг должен был бороться с предрассудками своей нации и трудностями русского языка, и потом признаемся, что, несмотря на некоторые недостатки, он заслуживает нашу благодарность. Его антология все-таки несравненно лучше антологии г. Сент-Мора и многих, многих переводов наших с чужих языков, которые потому только слывут оригинальными, что не походят на свой оригинал.

1824. Русская антология, или Образчики русских поэтов Джона Боуринга. – «Лит. листки», No 19 и 20, стр. 38—45.