Валерий Попов - В городе Ю (Рассказы и повести)

• Название: В городе Ю (Рассказы и повести)
• Автор: Валерий Попов
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Да уж он понял, - опережая мое движение к двери и как бы укорачивая меня, проговорила старушка. - Говорит, только глянул на тебя, сразу увидал: вылитый Егор!

И все? Я понял, что на этом как бы поставлена точка: ну, да, вылитый Егор... ну и что? Может, если бы появился сам Егор, еще бы что-то и было, а так - всего лишь "вылитый"... Потом, посидев некоторое время без движения, я по своей привычке постарался прийти к гуманному разъяснению: может, он, наоборот, от стеснения не появляется - пыльный после пасеки, усталый... стесняется просто появиться перед сыном любимого своего друга, ждет утра?

Но версию о стеснительности пришлось отбросить --почти тут же хозяйка вышла, снова вошла и произнесла решительно:

- Платон сказал, чтобы ты машину свою куда отогнал. Он еле в ворота въехал, говорит!

"Да-а-а, - подумал я, - версия насчет стеснительности недолго прожила!"

- А... куда отогнать? - поинтересовался я.

- Да куда-нибудь! - видимо, заражаясь холодностью от своего мужа Платона, проговорила старушка, и в ответе ее явно звучало: "Да хоть к себе домой!" Правда, через некоторое время она же вошла с грудой белья, стала стелить на диване (молодые встали и, так ни слова не сказав, ушли). Платон спрашивает: проездом? - вскользь поинтересовалась она.

Да, круто тут обращаются. Проездом?! Но что делать - сдержанность губит чувства, я сам-то, честно, не продемонстрировал тут особых чувств так что все, увы, нормально!

Но неужели я так и не увижу его и ко мне будут лишь доноситься его команды, как к бедной Настеньке со стороны чудовища в сказке "Аленький цветочек"?

Правда, уже перед самым сном мне - как Настеньке - был подан ужин: кусок пирога и рюмка мутной жидкости... Надо так понимать, что это был привет от Платона - невидимое чудище начинает понемножку окружать меня своими дарами...

Самое интересное, что именно "Аленький цветочек" мне и приснился правда, в какой-то дикой интерпретации... Но - просыпаться в незнакомом помещении, когда не вспомнить, где ты оказался и зачем... вот ужас! Тьма была полная - видимо, ощущение склепа, помещения, из которого уже не выйти, охватывает в таких случаях всегда... Тьма, кругом преграды... Если я еще на поверхности, то где же окно?.. Нет... и тут нет. Ах, вот оно... ф-фу! Тускло лиловеет... Но дверь... Где же выход отсюда? Выйти обязательно надо - не только по физиологическим причинам, но и по другим, более важным: надо же разобраться, где я. От ужасов сна я понемножку отходил, но куда отходил?! О, какая-то дверь под моей рукой поехала, заскрипела... и я, пройдя через нее, оказался в еще большей тьме. Искательно оглядывался назад, но и там уже ничего не светило, значит - только вперед! Физиология торопила. Вот еще какая-то дверь... Со скрипом потянул на себя... полная тьма! Что открыты глаза, что нет - никакой разницы! Стал щупать руками... и на что-то наткнулся. Чье-то плечо... толстая неподвижная рука... Я рванул в бок, нащупал стену, стал шарить по ней. Под рукой что-то нажалось, щелкнуло... Яркий свет залил помещение. Я зажмурился, потом открыл немного свои очи... О, да у них тут настоящий холл - зеркала, настенные переливающиеся бра, светлые заграничные обои! Теперь я наконец-то вспомнил, куда приехал... Вот тебе и село! А то, куда я пытался только что войти и где нащупал чьи-то плечи и руки, были полированный платяной шкаф, пальто и шубы. Хорош бы я был, если бы хозяева, включив свет, увидели бы меня, роющимся в шкафу. Хорош, подумали бы они, гусь. Вот тебе и "вылитый Егор"! Рядом была еще одна дверь, но эта уж явно вела на воздух, оттуда тянуло холодом... Ну что ж - на воздух все же надежнее, там можно не особенно мучиться, а то тут, пока шаришь по стенам, можешь не стерпеть. За этой дверью была вторая, совсем уже наружная, между этими дверьми висела грязная рабочая одежда, стояли измазанные глиной сапоги... Как тут все четко у них, мелькнула отрывистая мысль... Я распахнул последнюю дверь и вышел на невысокое, боковое, не главное крыльцо. Прямо перед ним стояли скособоченные, частично облетевшие, частично почерневшие от мороза астры, а дальше - покрытые толстым инеем, чуть ли не снегом, соблазнительные лопухи. Но оказалось, что на улице уже светло, все видно и прямо вдоль длинного нашего палисадника идут какие-то женщины в ватниках и платках, с вилами на плечах, с любопытством поглядывают на меня... Отменяется! Я быстро обогнул угол дома - где-то должен же быть у них сортир?! Вот главное крыльцо типа террасы, со стеклами. А вон в дальнем углу, среди других дощатых строений, великолепная будочка, скворечник! Я домчался туда, рванул дверцу... проклятие! Закрыто изнутри! И идея лопухов тоже уже не годится, потому что там явно кто-то засел и через щелку наблюдает! Я с безразличным видом стал прогуливаться... Шел длинный дощатый сарай, и оттуда неслись аппетитное похрюкиванье, и козье меканье, и низкое коровье мычание... Чувствовалось, что человек в будке засел основательный, капитальный...

Таинственная тьма, так волнующая меня вчера, полностью теперь рассеялась, и в тусклом фиолетовом свете утра открылся огромный плоский участок с высохшими тыквенными плетьми, дальше ряды парников в земле, с прорванной пленкой, тоже покрытой серебряной изморозью, - "утренник" был крепкий!

И тут наконец визгнул на гвозде запор и из темноты будки вышел хозяин. Плотный, основательный, но маленький, в каком-то темном рубище, в меховой безрукавке, в галошах на серые шерстяные носки. Главной примечательностью его облика была огромная голова - "котел", я бы сказал, и почти без шеи! А в лице его выделялся нос, формой и размером напоминающий кабачок, но слегка подмороженный, рыжеватый, с крупными оспинами. Глазки были примерно как у налима - маленькие, черненькие, веселенькие, прямо по бокам носа.

- Ну, привет тебе, привет! - Он протянул ко мне миниатюрные руки (сразу две!). - Ну, я вчера Варваре сказал - вылитый Егор!

"Чего же ты мне-то этого вчера не сказал?" - подумал я, но усмешку сдержал.

- Чего - я слышал - плохо заводится у тебя? - Он кивнул на мою машину в конце ограды, всю покрытую небывало крупными каплями росы.

"А что, пора уже заводиться?" - хотел съязвить я, но сдержался, тем более что заводилось вчера, когда я отгонял машину от ворот, действительно очень хреново. Озабоченность вытеснила всякую иронию.

- Ты ж, наверное, искупаться хочешь поехать? - вдруг радушно проговорил он.

"Странно, - я не сдержал удивления, - почему это он думает, что в такой заморозок я хочу именно искупаться?" Куражится, надо думать, ведь отец радостно предупреждал меня, что его друг Платон - мастер ядовитых проделок с абсолютно тупым и добродушным лицом! Видимо, это и происходило!

- Да вот чего-то зажигание барахлит, - солидно сказал я, - сначала бы надо разобраться.

- А-а-а, ну смотри, - равнодушно произнес он и побрел куда-то в сторону. Видимо, единственный интерес я представлял для него как предмет утонченных его розыгрышей. - А то хочешь, на своей тебя довезу? - Азарт в нем, видимо, побеждал все прочие чувства.

Я понял, что сейчас единственный способ продолжить общение с ним (а значит, и со всеми остальными) - это участвовать в том, что он предлагает, а для выигрыша делать вид, что делаешь это с колоссальным энтузиазмом!

- Да искупаться неплохо бы вообще! - весело воскликнул я. - Сейчас, только шмотки возьму! - Я заскочил сперва все же в будку, потом в дом - за плавками и полотенцем.

"Ну что ж, раз так - пускай!" - тоже с азартом подумал я.

Утро действительно было отличное, капли начинали светиться желтым в лучах, идущих между туч, пахло дымком и полынью. Я вошел под навес, где стоял его серый драндулет типа "нивы", сел вперед и активно заговорил, не давая этому интригану особенно развернуться:

- Я, наверное, перебудил всех у вас - темно было, а я выход искал!

- Кого ж ты разбудил? - насмешливо проговорил он. - Жена еще с ночи к сестре ушла - у той корова рожает. Дочь уж три часа как на ферме, а зять вон он сидит!

Через стекло я увидел фигуру, словно прилипшую к толстому осветительному столбу за оградой. До столба провода были туго натянуты, дальше свисали, от действий зятя слегка покачиваясь.

- Трехфазку тянет к нашему амбару. - Платон кивнул на могучее бетонное строение без окон. - Циркульную пилу хотим сделать. Он главный энергетик колхоза у нас.

- Ну что ж, дело хорошее! - откликнулся я.

Мы поехали. Изредка Платон медленно кланялся встречным через стекло, некоторых пропускал.

Меланхолично он начал рассказывать, что с этого года, как ушел с работы, все стало валиться из рук, ни к чему серьезному не лежит душа, а все дела со скотиной и участком (грандиозным, я бы сказал) он презрительно называл "баловство".

"Сразу же дурить тебя начнет - моментально! - с восторгом предварял нашу встречу отец. - И то плохо у него, и это никуда, а на самом деле все у него кипит. Любит прибедняться - и тебя будет дурить!"

Так и было.

Мы как-то без дороги, прямо и непосредственно, выехали в серую ровную степь. Платон словно и не смотрел на дорогу, плакался, какие у него ленивые дочка и зять (ничего себе ленивые - с шести утра на столбе!). Потом, уже, ближе к морю, начался небольшой склон, изрезанный оврагами и речками, приходилось делать петли, объезжать, понемногу спускаясь вниз. Да, довольно-таки заковыристая получилась шутка - отвезти меня искупаться: дорога головоломная, а ведь примерно где-то тут я проезжал вчера в темноте!