Иван Кожедуб - Верность Отчизне. Ищущий боя

• Название: Верность Отчизне. Ищущий боя
• Автор: Иван Кожедуб
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-6294

Эта книга – самое полное, дополненное и исправленное, издание мемуаров лучшего советского аса, трижды Героя Советского Союза Ивана Кожедуба, на боевом счету которого 64 уничтоженных самолета Люфтваффе. В это число не вошли два американских истребителя «Мустанг», которые в апреле 1945 года по ошибке обстреляли самолет Кожедуба над Берлином и были немедленно сбиты в ответной атаке. Шесть лет спустя Ивану Никитовичу довелось еще раз схватиться с бывшими союзниками – теперь уже в Корее, где он командовал 324-й иад, самой результативной авиадивизией Корейской войны, которая уничтожила 216 американских самолетов, потеряв лишь 27 машин и 9 летчиков.

«Безупречный боец, летчик и командир, убежденный бессребреник, он не обладал «вельможными» качествами, не умел и не считал нужным льстить, интриговать, лелеять нужные связи – и не сделал карьеры на военно-чиновничьей лестнице, хотя и получил на закате жизни маршальские звезды».

Человек Долга и Чести, беззаветно преданный Родине, И.Н. Кожедуб не пережил гибели Отечества – он скончался от сердечного приступа 8 августа 1991 года…

В данном издании учтена собственноручная правка автора, внесенная в рукопись незадолго до смерти. Кроме того, мемуары великого аса дополнены его письмами с Корейской войны.

---

И вот мы на старте. Аэроклубовский врач (он приезжает и уезжает ежедневно вместе с нами) проверяет у нас пульс. И говорит то одному, то другому:

– Пульс частит. Полежите-ка на травке, успокойтесь.

Учлет смущен – перед товарищами неловко, но покорно ложится. Мне казалось, что я совсем спокоен, но пульс у меня немного частил.

Первым совершил прыжок инструктор, показав нам, как надо приземляться. Сделал он это мастерски. После него прыгали ребята из другой группы. Науменко сам управлял машиной, с плоскости которой они прыгали. Глядя на товарищей, я почувствовал уверенность в себе и с нетерпением ждал своей очереди. Но стало неприятно, когда инструктор привез обратно учлета, не решившегося прыгнуть.

Подошел и мой черед. Товарищи закричали:

– Приземляйся осторожнее, Ваня! На обе ступни! Держи ноги вместе! Смотри не сдрейфь!

Взлетаем. Смотрю на приборы. Кажется, будто самолет медленно набирает высоту. Но вот уже семьсот метров. Переходим в горизонтальный полет. Инструктор убирает газ.

Самолет начинает терять скорость: так легче вылезти на плоскость – не сдует с крыла потоком воздуха. Скорость падает. Становится очень тихо. Вот тут пульс у меня зачастил. Слышу команду:

– Вылезайте!

Отвечаю неестественно громко:

– Есть вылезать!

Сначала встал одной ногой на крыло, потом другой. Вылез. Уцепился за кабину. На ногах держусь крепко. Посмотрел вниз: ух ты, земля-то как близко! А вдруг парашют не успеет раскрыться…

Снова команда:

– Приготовиться!

– Есть приготовиться!

Нащупал кольцо, сжал его. Еще раз посмотрел вниз. Страшновато… Нет, не подкачаю! Рапортую решительно:

– Товарищ инструктор, готов к прыжку. Разрешите прыгать?

– Пошел!

– Есть пошел!

В первое мгновение я ничего не могу осознать – дух захватило. Но вдруг мысль заработала ясно. Я уверенно дернул за кольцо. Меня сильно встряхнуло. Смотрю вверх – надо мной белый купол.

Все в порядке. Снижаюсь плавно, словно плыву в голубоватом прозрачном воздухе, испытывая блаженное ощущение легкости и покоя. Стараюсь повернуться так, чтобы ветер дул в спину. Ноги держу, полусогнув, вместе, ступни – горизонтально. Поправляю лямки, чтобы удобнее было сидеть.

Инструктор делает круг и, убедившись, что все благополучно, уходит на аэродром. И снова – тишина. Земля приближается медленно, почти незаметно.

И вдруг начинаю стремительно снижаться. Земля набегает все быстрее и быстрее. Приземляюсь удачно – встаю на обе ступни, по всем правилам.

Первый прыжок врезался мне в память, как и первый полет с инструктором. Не раз потом я прыгал с парашютом, уже никогда не испытывая ни боязни, ни тревоги, с чисто спортивным азартом отрабатывая технику прыжка.

В тот день мне очень хотелось прыгнуть еще раз, но инструктор не разрешил:

– На сегодня довольно.

А на обратном пути с аэродрома мы делимся впечатлениями, говорим без устали, перебивая друг друга. Учлет, не решившийся прыгнуть, сидит хмурый и молчит. Инструктор поглядывает на нас и добродушно посмеивается.

«ЛЕТАЛИ, КАК Я УЧИЛ, МОЛОДЦЫ!»

Приближается осень. Все группы успешно закончили аэроклуб. Продолжаем отрабатывать технику пилотирования. И ждем приезда комиссии из военного авиаучилища. Кальков предупредил:

– Военные летчики строго принимают экзамены, придирчиво отбирают кандидатов в военное училище.

В какое же? На этот вопрос Александр Семенович ответил так:

– В какое отберут, в том вам и учиться. Вернее всего, истребителями станете.

Бои у Халхин-Гола, военная агрессия фашистской Германии на западе и последнее сообщение о том, что 1 сентября немцы вторглись в Польшу, – все это настораживало, заставляло готовить себя к обороне Родины. И теперь, по дороге на аэродром, мы с особым воодушевлением пели:

Если завтра война,

Если завтра в поход,

Будь сегодня к походу готов.

В военной авиации мы еще разбирались слабо. После рассказов летчика Бодни почти все мечтали стать истребителями. А после боев у Халхин-Гола и подавно: большое впечатление произвели на нас сообщения о подвигах летчиков-истребителей Грицевца, Кравченко и многих других. И случалось, в учебном полете я представлял себе, будто уже в строевой части охраняю с воздуха границу.

Миновал сентябрь, а комиссии все не было и не было. Я усиленно занимался на последнем, четвертом, курсе техникума и, как все учлеты, продолжал тренировочные полеты.

Уже перепадали утренние заморозки, когда нам наконец сообщили: комиссия прибыла.

Ранним октябрьским утром мы стоим на линейке. Кальков держится спокойно, уверенно. Подбодрились и мы.

– Экзамен у нашей группы будет принимать старший лейтенант Сулейма, – говорит он, зорко осматривая нас, – вон тот коренастый брюнет в реглане.

Стоим навытяжку и молча следим глазами за старшим лейтенантом.

Кальков внушительно произносит хорошо знакомое нам напутствие:

– В воздухе не спешите, но поторапливайтесь. Действуйте четко и уверенно. Ведь комиссия из училища летчиков-истребителей!

К нам подходит старший лейтенант Сулейма. Словно во сне слышу бас Калькова:

– Четвертая летная группа готова к сдаче экзаменов!

Внимательно слежу за полетом товарищей из других групп. У большинства дела идут неплохо. Но вот один учлет произвел посадку «с плюхом». Инструкторы волнуются. И на всех нас нападает экзаменационный страх. Тут как раз и подходит моя очередь.

Не помня себя от волнения, иду к нашему «У-2». Но, сев в кабину, сразу успокаиваюсь. Взлетаю. Одну за другой выполняю фигуры пилотажа. Старший лейтенант, сидящий на месте Калькова, молчит. Его молчание тревожит: может быть, я что-нибудь неправильно делаю?

Вдруг он говорит в переговорную трубку:

– Идите на посадку.

Приземлился удачно – по всем правилам. Вышел из самолета и обратился к экзаменатору:

– Товарищ старший лейтенант, разрешите получить замечания?

Он ответил коротко:

– Отлично!

Отлично летали все ребята нашей группы, и Кальков сиял – таким радостным я еще никогда его не видел.

Как только испытания кончились, он собрал нас и сказал с довольной улыбкой:

– Летали, как я учил. Молодцы! – И тут же добавил: – Ну, а там видно будет. О решении комиссии узнаете скоро.

Наутро, когда учлеты в последний раз собрались на нашем маленьком аэродроме, к нам подошли начальник аэроклуба, комиссар, начлет. Начальник сказал, что учлеты всех групп определены кандидатами в Чугуевское военно-авиационное училище, где готовят летчиков-истребителей. Дружески, тепло попрощались с нами.

В последний раз собралась наша группа около «У-2» с хвостовым номером «4». Кальков сказал, как всегда, строго и раздельно:

– Напоследок тщательно осмотрите, законсервируйте самолет, бережно поставьте на место. Ему еще предстоит сделать много полетов.

Мы старательно выполнили последний приказ инструктора. Вкатив наш «У-2» в ангар, обступили техника Образцова. Мы благодарили его за все навыки и практические знания, которые получили за лето.

А потом – шумное, взволнованное прощание с Кальковым. Мы тесным кольцом окружили его, со всех сторон слышалось:

– Большое спасибо, товарищ инструктор! Вы столько вложили в нас труда, научили летать! Вы нам дали путевку в небо! Всегда будем помнить ваши советы, указания!

Александр Семенович был растроган.

– Уж извините, если бывал резок, – говорил он. – Но дисциплина прежде всего. Может, вы сами станете инструкторами, тогда поймете меня. И помните мой наказ: самолет уважать нужно. Желаю вам хорошо летать, совершенствоваться, а если понадобится, храбро и умело защищать Родину!

В ПУТЬ

Накануне 22-й годовщины Великого Октября в общежитие пришли Панченко и Коломиец. Заводская комсомольская организация премировала их грамотами и деньгами «за успешное овладение самолетом без отрыва от производства».

Я порадовался за друзей. Как всегда, мы заговорили о том, что вызов задерживается.

Мы вспоминали аэроклуб, нашего инструктора. Все мы были заняты, но чувствовали какую-то пустоту: не хватало товарищей учлетов, инструктора, нашего «У-2».

А утром меня вызвали в комитет комсомола техникума. Меня тоже премировали грамотой и деньгами. Секретарь, энергично пожимая мне руку, сказал:

– Доверие комсомола ты оправдал – летать научился. А теперь подумай о дипломном задании. Вызова в авиационное училище, быть может, придется ждать долго, а учебу в техникуме бросать нельзя. Скоро поедем на практику.

Меня уже непреодолимо тянуло в авиацию. И я никак не мог примириться с мыслью, что мои мечты не осуществятся, хотя я старался рассуждать спокойно: «Ну что же делать! Буду работать техником на заводе. Это тоже интересно».

Премиальные деньги я отнес отцу.

– Радуешь старика, сынок, – сказал он мне.

– Вот видишь, тату, а ты говорил, что я за журавлем в небе погнался.

Подходил к концу январь 1940 года. Я сдал последние экзамены и получил дипломное задание. Еще год назад я мечтал о поездке на практику, теперь же настроение у меня было невеселое.