Евгений Попов - Materia

• Название: Materia
• Автор: Евгений Попов
• Жанр: Русская классическая проза

---

Попов Евгений Materia

Евгений Попов

Materia

Рассказ о непонятном

"Материя исчезает" - это значит исчезает тот предел,

до которого мы знали материю до сих пор; наше знание идет глубже...

Владимир И.Ленин

- Это верхний этаж, - сказал лифтер.

- Пусть прибавят еще один, - сказал мистер Выход.

- Нам надо выше, - сказал мистер Вход.

- На небо, - сказал мистер Выход.

Фрэнсис С.Фицджеральд

Где-то в середине семидесятых прошлого века, когда советские большевики уже окончательно спятили, кто-то научил их, что красота спасет коммунизм, и они тогда понастроили по всей стране СССР множество объемных уродливых зданий из стекла и бетона, гордо именуемых Дворцами культуры. Вместо того чтобы сразу украсть эти деньги, не дожидаясь перестройки, они по всей стране успешно возводили такие нелепые билдинги, облагороженные монументальной живописью в виде гигантских фресок, рельефов, мозаик и прочей мерзости, с залами на 1500-2000 мест, где пели со сцены в микрофон с одобрения начальства всякие модные ВИА (вокально-инструментальные ансамбли), проводились под эгидой комсомола слеты орлов и орлят, показывали западные фильмы, изрезанные ножницами, и вообще - веселились, как могли, в рамках развитого социализма.

Еще там имелись холодные холлы, обширные кафельные туалеты, где в тотальном отсутствии туалетной бумаги вечно текла в вечность угрюмая унитазная вода, а также содержались уютные по меркам этих канувших времен БАРЫ. Где перед началом и в антракте любого представления или мероприятия теснились в унизительной для искусства очереди отнюдь не бары, потому что таковых всех порезали да побили за годы существования советской власти, а простые уцелевшие трудящиеся разного достатка: кто пил якобы шампанское, если не было очередного советского сухого закона, кто - мутный яблочный сок из граненого стакана. Люди лакомились мелким пищевым дефицитом тех лет подъедали шоколадные конфетки, кушали бутерброды с сыром, варено-копченой колбаской, а если повезет, то даже и с так называемой красной рыбой.

Кто ж ведал, господа-товарищи, чем все это дело обернется, каким звериным оскалом капитализма, кто же знал, родные, что пройдет всего лишь двадцать пять лет и богачи станут обжираться устрицами, ездить на "мерседесах", а трудящиеся будут вынуждены питаться сухим корейским супом с оптового рынка и разыскивать с помощью газеты "Из рук в руки" фару для своих разбитых по пьяни "Жигулей"?

- И все-таки жизнь оказалась гораздо лучше, чем я предполагал, - сказал Хабаров. - Только время слишком быстро бежит, и я за ним не поспеваю.

- Я тоже люблю, когда - медленно, - немедленно согласился Гдов. Помнишь, Скотт Фицджеральд утверждал, что в молодости он даже мочился быстрее.

- Сам ты скот, - плоско сострил Хабаров.

- А ты - чудило через букву "му", - ласково парировал Гдов.

И устало улыбнулся, как всякий angry old man, чей возраст колеблется вокруг пятидесяти пяти. Они, естественно, сидели в преображенном капиталистами баре старого ДК. Там, где теперь бутылки разноцветные висят вниз головами, и вкусно пахнет свежемолотым кофе, и бармен с зализанными висками носит праздничный жилет, лакированные ботинки...

Они, может, и не хотели бы сидеть в баре, но что им оставалось делать, если их жены вдруг подружились и возжелали непременно посетить за бешеные деньги модный мюзикл, а новые хозяева страны перевели время на час вперед, мотивируя это приходом осени? Немного Finest Scotch Whisky , чуть-чуть кофе, вода - бесплатно. Известные всем читателям журнала "Вестник Европы" наши персонажи были на этот раз подтянуты, трезвы, чисты и выбриты. Хабаров даже имел большой букет белых хризантем, а от Гдова наносило дорогим автершейфом.

- И это вовсе не Фицджеральд написал, а какой-то грек, - вспомнил Хабаров то, чему не учили.

- Лауреат Международной Ленинской премии Манолис Глезос, да? подковырнул его Гдов.

- Фуезос, - угрюмо отвернулся Хабаров.

И увидел, как какой-то черный человек идет вдоль стенки вихляющей походкой и несет тяжелый бумажный мешок с надписью "Materia".

- "Materia" - это что? - спросил Хабаров.

- "Materia" - это по-русски будет материя, - ответил Гдов.

- А что такое "материя"?

- Да что хочешь. Хочешь - ткань из шерсти, хлопка и шелка, хочешь содержание в противоположность форме, хочешь - объективная реальность, данная нам в ощущениях и существующая вне зависимости от них.

- Понятно, - сказал Хабаров, которому действительно все вдруг стало понятно. - Это ты про Фицджеральда завел, не я, так вот я тебе скажу, что в этом смысле наше будущее оптимистичнее.

- То есть?

- То и есть. В этой Америке раньше был такой же бардак, как у нас сейчас. Индейцев порезали, с англичанами воевали, Сакку и Ванцетти убили. Бедняки кушали очень плохо, сортиры были на улице, анархисты взрывали бомбы, от солдат, что вернулись с фронта, назревала революционная обстановка.

- Ты чего плетешь? С какого еще фронта?

- Фронта империалистической бойни Первой мировой войны, - отчеканил Хабаров.

- Да в Америке уже в те годы автомобилей было видимо-невидимо и в поездах был установлен телефон. Ты чего?

- Кроме того, шло дикое пьянство, как у нас раньше, при Брежневе. Вот ты на них посмотри, на этих американских классиков: Фицджеральд - алкаш, Фолкнер - пьянь, Хемингуэй опять же...

- Ну?

- Гну. Но Америка выкрутилась и не попала под красное колесо, выкрутимся и мы.

Воцарилась пауза, во время которой Гдов изучающе глядел на друга, пытаясь понять, может, тот все-таки пьян или еще хуже - уже окончательно сошел с ума за те несколько недель, что они не виделись? Да нет, вроде бы трезв. И с чего бы это ему вдруг оказаться пьяным, когда они встретились полчаса назад у входа в этот самый Дворец, который называется не то "Рассвет", не то "Закат", не то еще как по-советски? "А может, это я сошел с ума?" - мельком подумал Гдов, но эта мысль его не развеселила.

- Бабы точно на час позже придут, - сказал грубый Хабаров. - Они точно время перепутали, мля.

- Ладно, что с них взять, - скривился Гдов. - Как в Крыму-то отдохнули?

- Прекрасно. Вот тебе мой социальный заказ - напиши про меня фельетон за сотню баксов налом, - предложил Хабаров.

- О чем фельетон?

- О том, как очередная турфирма в очередной раз обманула в очередной раз возрождающийся средний класс, то есть меня. Правда, я нынче все равно себя чувствую лучше всех.

- С чего бы это?

- Деньги нашел.

- Где?

- В пиджаке. За подкладку завалились еще до дефолта девяносто восьмого года, а я их сейчас нашел.

- Много?

- Семь тысяч долларов сотенными бумажками.

- Здорово! Прямо "Чудеса в пиджаке", хорошее название для рассказа.

- Так что я тебе вполне серьезно предлагаю все это порасписать и заработать сто долларов из моего кармана. Как турфирмой заведует один старый козел моих лет, который в ответ на мои претензии нагло утверждает, что я псих, а он - ветеран внешней разведки...

- Может, он и вправду ветеран?

- Ветеран не ветеран, а штуку баксов содрал за халупу в Крыму, где ногу нельзя сломать, потому что повернуться негде.

- По блату, по блату

Спалили немцы хату,

Построили халупу... - спел Гдов.

- ...жратва в столовой, как в детдоме для детей врагов народа...

- Не кощунствуй! - осадил его Гдов.

- Я? Да ты что! - искренне удивился Хабаров. - Как ты думаешь, этот ветеран внешней разведки так обнаглел, потому что наш президент - Путин, или наглость входит в профессию разведчика, а Путин здесь ни при чем?

- Да отвяжись ты от меня со своим Путиным, - скривился Гдов. - Хотя... Путин недавно полтинник разменял, стало быть, моложе нас с тобой... Сколько же лет ему было тогда, в шестьдесят восьмом, когда мы с тобой писали диплом, а товарищи танки в Прагу ввели?

- Лет шестнадцать, наверное. Откуда я знаю?

- А надо знать, - назидательно изрек Гдов. - Помнишь фразу классика постсоветской литературы - "Чтобы писателем заинтересовалось КГБ, он должен хорошо знать расстановку сил в городе".

- Ну, я это... не писатели мы, дорогой товарищ! А Путин - чё! Мне этот мужик нравится, хороший мужик! И вообще, стране рука сильная нужна или нет, товарищ?

Посмеялись. Часики тикали. Бармен перетирал стаканы и слушал тихие блатные песни радио "Шансон". Гдов от нечего делать предался воспоминаниям о нашем общем призрачном прошлом.

- Это, знаешь, у меня американец был знакомый так году это в восемьдесят третьем, из посольства, историк по образованию. Так-то он по-русски в принципе совсем ни бум-бум, но кто-то его, видать, подучил на интенсивных курсах русской ИДИОМЕ, и он к месту да ни к месту все приговаривал, почти прямо, как ты: "Ха-ароший мужик". Его потом выслали в двадцать четыре часа, очевидно, как персону уже ихней внешней разведки, не знаю, как она там у них называется. Он, наверное, теперь тоже ветеран, может, тоже теперь, поди, какую турфирму держит, тоже, поди, american middle class накалывает. Хотя вряд ли - если ихним платили на порядок больше, то и пенсия у них больше на порядок.