Станислав Поплавский - Товарищи в борьбе

• Название: Товарищи в борьбе
• Автор: Станислав Поплавский
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Никулин, подумав, построил свои "части" в боевой порядок, определил направление их удара, доложил о порядке взаимодействия, и мы пришли к общему выводу: танки использовать массированно, не распылять их, подобно растопыренным пальцам, а сокрушать врага бронированным кулаком.

Генерал Модзелевский доложил, как в этом случае артиллеристы будут поддерживать пехоту и танки. Доложил он по этапам, с учетом опыта прорыва Померанского вала. Словно в настоящем бою, генерал начал перемещать артиллерийские части, ставил перед ними задачи, налаживая взаимодействие. Затем наступила очередь командиров соединений и начальников их штабов.

Такие же занятия были проведены в штабах дивизий и полков. Командиры всерьез учились. Они уже убедились на прошлом своем опыте, что хорошее взаимодействие танков и пехоты является залогом успеха. А если к тому же путь пехоте и танкам прокладывает артиллерийский огонь, то успех обеспечен наверняка.

Как-то вечером мне позвонил генерал Зайковский:

- У меня сейчас командиры полков. Так вот, они просят разрешения обучить воинов обращению с немецкими панцерфаустами. Командир седьмого полка майор Русьян рассказал, как применяли их против гитлеровцев его жолнежи. Теперь у него каждый боец носит по два заряда...

- А где вы возьмете так много панцерфаустов?

- Захватили немецкий склад. Теперь этого добра хватит не только нашей дивизии...

- Тогда действуйте. Только хорошо обучите людей, чтобы избежать несчастных случаев.

Опыт 7-го пехотного полка вскоре стал достоянием всей польской армии. Недостатка в трофейных панцерфаустах не ощущалось. Из вещевых мешков солдат стали выглядывать по две, а то и по три трубы...

* * *

Наша армия должна была своим левым флангом нанести удар в направлении Боруйско, Любишево, Свидвин, прорвать оборону противника на участке гора Бордо, высота 158,2 и к исходу третьего дня операции захватить рубеж Вежхово, Витово, Любишево, юго-восточный берег озера Любе. Затем дивизии должны были подготовиться к наступлению в общем направлении на Дравско, Лобез.

2-я пехотная дивизия вместе с 1-й должны были наступать на направлении главного удара армии. Учитывая это, я передал им основные части усиления: 1-го, 5-ю тяжелые и 2-ю, 3-ю гаубичные артиллерийские бригады, минометный полк, танковую бригаду, полк самоходных артиллерийских установок. Правый фланг 2-й дивизии должен был прикрывать один из полков 6-й дивизии, наступавший на Вежхово.

В этой операции я хотел активно использовать и нашу авиационную дивизию. Она получила задачу прикрывать с воздуха ударную группировку наземных войск армии, атаковать очаги сопротивления и районы сосредоточения войск противника, наносить удары по его резервам.

Исходя из задач, поставленных командованием фронта, и принятого мною решения, штаб армии разработал боевой приказ. Теперь офицеры штаба выехали в дивизии и полки.

Я выехал во 2-ю дивизию. Дорога туда шла густым сосновым бором. Живописные пейзажи, один чудеснее другого, раскрывались за каждым поворотом. Любуясь ими, я и не заметил, как доехал до места.

- Здравия желаю! - услышал я голос Роткевича, приложившего руку к головному убору так, как это принято в советских войсках.

- Дзень добры, генерале! - ответил я ему по-польски, не позволяя себе какой-либо вольности.

В соединении все было готово к наступлению, хотя Роткевич и делал вид, что не догадывается о предстоящих событиях.

- Как ведет себя противник? - спросил я. Роткевич ответил, что режим его артиллерийского и минометного огня несколько изменился. Севернее Жабинека засечены огневые позиции двух новых дивизионов.

- Не произвести ли в таком случае этой ночью разведку боем?

- Будет сделано, - согласно кивнул головой комдив и пристально посмотрел мне в глаза.

- На всякий случай, - бросил я.

С наблюдательного пункта Роткевича, выдвинутого к самым окопам, мы тщательно осмотрели в стереотрубу всю местность. "На всякий случай" наметили задачи для артиллерии и авиации, определили пути движения пехоты и танков.

А ночью наблюдали, как батальон вел разведку боем, Офицеры штаба засекали огневые точки противника и наносили их на карту. Все совпадало с прежними сведениями. Противник, видимо, ничего не подозревал. Это подтвердил и пленный, захваченный в ночном бою.

Перед нами стоял молодой лейтенант. Его взяли спящим. Надев второпях чьи-то чужие, не по росту, штаны в сапоги, он имел жалкий вид.

Пленный назвал номера своего полка и дивизии, входивших в состав 10-го армейского корпуса, и подтвердил, что корпусом командует наш старый знакомый ярый ненавистник поляков фон Краппе.

У лейтенанта разведчики нашли зашитое в пояс кальсон письмо. Автор письма - некая фрау Барванска - писала Геббельсу:

"Мы переживаем нечто ужасное. Хаос, хуже которого нельзя себе представить...

Проходившие здесь наши солдаты грабили население, сбрасывали с себя мундиры. За солдатами последовали местные руководители - бургомистр Хюттштадта и представители национал-социалистских органов. Все они бежали и бросили население на произвол судьбы.

Я желаю, чтобы эти строки дошли до вас. Верный фюреру офицер оказывает мне эту услугу, беря письмо с собой, и если сможет, то отправит его в ваш адрес".

- Это вы "верный фюреру офицер"? - спросил я лейтенанта.

Он молчал, хотя от страха у него зуб на зуб не попадал. А я подумал: "Ну его к чертям вместе с фюрером! Главное, что враг ни о чем не догадывается".

Поздно вечером 26 февраля из штаба фронта пришла телефонограмма: "Готовность артиллерии к открытию огня двадцать часов двадцать восьмого февраля". Это означало, что польская армия должна перейти в наступление 1 марта.

Офицеры штаба и командующие родами войск снова выехали в части. Теперь им предстояло устно и под большим секретом передать командирам дивизий и полков все указания о готовности к атаке в назначенный срок.

Я опять заглянул к Роткевичу.

- Готовьтесь, Ян Адамович, пришло время, - сказал я ему наедине.

Генерал был спокоен, лишь сверкнули молодым блеском глаза и зарумянилось лицо.

Я не хотел отбирать у него время на излишни инструктаж: комдив был опытным воином, прекрасно знал дело, на него можно было смело положиться, и поэтому я направился в другие соединения.

* * *

Не знаю, спал ли кто из офицеров в ночь на 1 марта. А мне не удалось даже прилечь: то передавал последние приказания командирам, то уточнял задачи артиллерии. Мы волновались, а время, как обычно и такой обстановке, тянулось поразительно медленно. Я нетерпеливо поглядывал на часы: скорее бы!

В восемь часов тридцать минут артиллерия обрушила на разведанные огневые точки, на позиции пехоты противника мощный огневой удар. Частокол взрывов застлал горизонт. Потом к линии фронта устремились наши штурмовики.

Пехота поднялась в атаку ровно в девять.

Противник быстро приходил в себя. Заговорили ожившие огневые точки, усилился огонь орудий из глубины, начали переходить в контратаки отдельные группы гитлеровцев.

5-й пехотный полк 2-й дивизии уперся в сильно укрепленный пункт Боруйско и за каждый метр продвижения вперед платил кровью: гитлеровцы вводили в бой свои резервы, усиливали сопротивление. Тогда Роткевич, улучив момент, ввел в бой второй эшелон, усиленный танками, что и предрешило исход боя: Боруйско было взято.

Однако в целом события развивались куда хуже, чем мы рассчитывали: к концу дня ударная группировка армии вклинилась в оборону противника только на полтора-два километра, овладев помимо Боруйско лишь частично Жабином. Значительную часть вины за это я возложил на командира танковой бригады полковника Малютина, поддерживавшего 2-ю дивизию, который, несмотря на все предварительные инструктажи, а главное, условия обстановки, диктовавшие иное решение, вводил в бой свои танки не массированно, а по частям, побатальонно.

Утром 2 марта бой возобновился. Теперь я ввел свой резерв - 4-ю пехотную дивизию - в стыке между 2-й и 1-й. Ей предстояло нанести удар на Витово и Варцислав. 2-я дивизия продолжала наступление на Осек Дравски, а 1-я - на Сеницу. 3-я и 6-я дивизии должны были сковывать силы противника, занимая прежние рубежи. Но тут неожиданно позвонил комдив 3-й Зайковский.

- У нас огонь противника резко ослабел, - сообщил он. - Мы послали вперед разведку, захватили "языка", тот показал, что часть сил из полосы действий дивизии немцы перебросили на северо-восток против советских войск.

- Отличный "язык"! - не удержался я. - Используйте благоприятные условия и атакуйте в направлении Мотажево. Если будете иметь успех, Шейпак ударит на Сверчину. Действуйте, полковник!

В полосе 1-й и 2-й дивизий сопротивление противника по-прежнему не ослабевало, и наши войска продвигались здесь очень медленно, отбивая контратаки и неся потери. Зато Зайковский, а за ним и Шейпак сразу рванули на семь километров вперед, заняв Мотажево, Сверчину, Сосницу, Бендлино, Смольные Гуры и подошли к Махлинам. Лишь после этого и на левом фланге дела пошли лучше.