Хидыр Дерьяев - Судьба (книга вторая)

• Название: Судьба (книга вторая)
• Автор: Хидыр Дерьяев
• Издательство: Туркменское издательство
• Жанр: Роман
• Год: 1964

Во второй книге романа «Судьба», X. Дерьяев охватывает период 1916-17 гг. Тот же аул, те же герои, но иное время. В России назревает революция. Эхо её набата докатывается до городов и сёл далёкой Туркмении. Активизируются русские рабочие, неспокойно среди бедняков-дайхан.

Автор широко показывает пробуждение народных масс в борьбе за свободу и лучшую долю.

---

При упоминании о Бекмурад-бае, Берды подобрался и заскрипел зубами. Враг не отставал. Мало того, что он отнял у Берды счастье жизни, мало того, что он отнял вольный воздух Каракумов и разноцветье степных трав. Он хотел отнять и жизнь. В крепкий узел завязались две судьбы — всесильного бая и нищего подпаска, — в тугой, неразрывный узел. Развязать его было невозможно, только — разрубить. На просторной земле, под высоким голубым, небом стало тесно двоим, настолько тесно, что один из них должен обязательно перешагнуть черту небытия.

Берды сам справился с подосланным убийцей. Но, продолжал надзиратель, если бы даже он сплоховал, то всё равно Орёл не сумел бы сделать своё чёрное дело: надзиратель следил и в трудную минуту пришёл бы на помощь. «А зачем ты посадил ко мне Орла? — спросил Берды. — Почему не мог обмануть начальника?» Надзиратель ответил, что обмануть его трудно: в тюрьме все следят друг за другом и, если что заметят, сразу же доносят начальнику. Но самое главное, надо было дать Берды возможность самому убедиться, насколько коварны и безжалостны враги, понять, что они не брезгуют ничем для достижения своей цели, жизнь человека у них расценивается на вес монет и на количество каракульских шкурок. Если бы Берды об этом рассказали, он мог бы поверить, а мог бы и не поверить. А когда он убедился в этом сам, то, видимо, понял, что добрыми словами и покорностью врага не одолеешь, что его надо ломать только силой. Видимо, понял, кто его враги и кто друзья.

Хотя Берды было не всё ясно, он кивнул: да, понял. Надзиратель, этот грубый человек с холодными льдинками глаз и тяжёлым квадратным подбородком, вставал перед ним совсем в ином свете. И Берды, сам того не сознавая, вдруг почувствовал к нему доверие и симпатию, как к дяде Нурмамеду. Как-то очень остро, может быть впервые за всё время заключения с такой силой вдруг ощутилось одиночество и враждебная, страшная атмосфера тюремной камеры. И единственным светлым пятном, единственной отдушиной, через которую можно вдохнуть глоток свежего воздуха, оказался надзиратель — недавно самый непримиримый враг.

Однако когда надзиратель сказал, что ему придётся лечь вот в этот длинный ящик, Берды снова насторожился: нет ли здесь какого подвоха. Надзиратель понимал его состояние. В таких ящиках, сказал он, хоронят мёртвых, но Берды не должен этого бояться. Он должен лечь в гроб живым, если не хочет лечь в него мёртвым. Иного выхода нет. У Берды много друзей на воле, друзей, которых он даже не знает, но они всё равно заботятся о нём и хотят спасти. И они придумали такой способ, как самый верный. Тюрьма выпускает только мертвецов, пусть же Берды на несколько часов притворится мертвецом. А после — он станет свободным, как ветер, и сможет свести счёты со своими врагами.

* * *

— И я поверил ему, — закончил свой рассказ Берды. — Очень трудно было лезть живым в ящик, но я поверил, Чуть не закричал от страха, когда он стал крышку забивать, но губу укусил, сдержался: всё равно теперь уже ничем не поможешь… А потом меня долго везли на арбе, на кладбище везли. Открыли крышку, а я вылезти из ящика не могу — ослабел от страха, в поту весь. Увидел: с надзирателем мужчина стоит. Решил: убьют меня сейчас. Потом женщину увидел — успокоился: при женщинах таких дел не делают. Ящик они в землю закопали, там яма была приготовлена, а меня женщина и её муж к себе увели. Наташа — зовут ту женщину.

— Правильно, — кивнул Сергей, — это моя сестра. А муж её — Борис Петрович, верно?

— Да, — сказал Берды, — Борис Петрович. И они мне рассказывали, что больше всего обо мне заботился Сергей. Это — ты?

— Я, — ответил Сергей.

Берды помолчал, покусывая нижнюю губу. Молчали и остальные. Тускло светила лампа, сам собою поскрипывал стол, поблёскивала в бутылке поверхность недопитой водки.

— Я не знаю, — сказал Берды, — ты мне младший брат, Сергей, или старший. Однако, думаю, что старший. Я твой должник на всю жизнь. Скажи, что умереть надо, я умру. И за сестру твою, и за твоего зятя. Вы не знали меня — и сделали для меня больше, чем мои родичи, чем мои земляки.

— Не надо так говорить, — мягко поправил Берды Александр Петрович. — Если бы твои земляки располагали такими возможностями, как мы, они не оставили бы тебя в беде, они сделали бы то же, что и мы.

— Я знаю, — сказал Берды. — Я вам благодарен. А вот как благодарить надзирателя, я не знаю. Он пришёл ко мне, как святой Хидыр, — так я сказал? Неправильно сказал. Если я встречу их обоих — Хидыра-ата и надзирателя, — я первому поклонюсь надзирателю, святой, думаю, не обидится. Надзиратель мне — второй отец. Сначала отец дал мне жизнь, потом — надзиратель. Как его отблагодарю?

— Придёт время — отблагодаришь, — успокоил его Сергей.

— А кого ты искал в Мары? — поинтересовался Андрей.

— Семьдесят семь, — сказал Берды. — Дом семьдесят семь. А улица — Чарджуйская.

Все засмеялись. Берды, не поняв, вопросительно посмотрел на Сергея.

— Недаром говорят, кто ищет полушку, находит гривенник, — сказал Сергей. — Ты именно в этом доме сейчас сидишь. Зачем тебе нужен этот дом?

— Я понял, — пробормотал Берды, стаскивая с головы тельпек. — Я понял, как только услышал имя Александра Петровича. Только немножко боялся, что ошибусь.

Он вывернул тельпек наизнанку и принялся отдирать кусочек засаленной материи, крепко пришитый к подкладке шапки. Лоскуток отрываться не хотел. Берды торопился, дёргал изо всех сил.

— Крепко ты его приклепал, — сказал Борис Николаевич, — на-ка ножом нитки порежь.

— Это не я, — Берды утёр рукавом вспотевший лоб, улыбнулся. — В Ахале дядя у меня есть, он пришивал. Хорошо пришил. Жуликов много, в дороге всё у меня украли. Могли бы и письмо украсть. Я хотел в чайхане спать, думал, утром найду нужный дом. Посмотрел: там тоже жулики сидят — одним глазом спит, другим по сторонам смотрит. Побоялся, что тельпек с письмом украдут, пошёл ночью искать.

— Какое письмо? — спросил Сергей.

— Александру Петровичу письмо. Наташа дала.

— Тебе повезло, — сказал Борис Николаевич. — Если бы ты утра дожидался, не застал бы Александра Петровича. Не иначе, как святой Хидыр надоумил тебя ночью пойти. Он — покровитель письмоносцев, ты говорил?

— Покровитель путников, — сказал Сергей.

— Это всё равно, — не согласился Борис Николаевич. — Здесь каждый путник весть несёт, так что я не ошибся. И поправку твою не принимаю.

— Прими другую, — негромко сказал Сергей, — не шути над тем, чего не понимаешь. Одна неуместная шутка может свести насмарку целый месяц работы среди местного населения.

— Кончать надо со всякими святыми! Хватит с ними цацкаться!

— Не всё сразу, Боря. Сначала надо решить более важную задачу, а потом уже за святых приниматься.

Тем временем Александр Петрович прочитал письмо.

— Наташа пишет, что всё в порядке. Товарищи работают успешно, потерь нет. Единственно, ощущают недостаток агитаторов для местного сельского населения.

— С этим делом и у нас трудновато, — согласился Сергей.

— Скажите, товарищ, — обратился Александр Петрович к Берды, — как случилось, что Бекмурад-бай оставил вас в живых? Ведь, насколько я понимаю, вопросы чести у вас охраняются очень рьяно, особенно среди байской верхушки.

Берды усмехнулся:

— Яшули правду говорит. Но я от первой пули свалился. Потом стало много шума, много людей — нельзя добить. Если бы Бекмурад-бай меня одного поймал, он из моих тысячи жизней ни одной не оставил бы.

— Берды надо как следует заховаться, — сказал Борис Николаевич. — Можно было бы его в городе где-либо пристроить или на железную дорогу — всё подальше от этого головореза Бекмурада. Но если раскроется история с побегом, его полиция может снова схватить.

— А что сам товарищ думает? — спросил Александр Петрович.

Берды обвёл взглядом своих новых друзей.

— Я понимаю, что вы хотите отвести от меня остриё ножа Бекмурад-бая. А я хочу сделать что-нибудь нужное для вас. Если могу — всё сделаю! Обо мне не беспокойтесь. Каракумы широки, они прятали от врагов моих дедов и прадедов, они не выдадут и меня.

— Но Бекмурад-бай тоже, видимо, знает пустыню, — настаивал Александр Петрович. — Вы его не боитесь?

— Нет, — сказал Берды, потемнев лицом, — я не боюсь Бекмурад-бая! Пусть он теперь боится меня!

— Молодец! Так и надо. Довольно мы дрожали перед каждым эксплуататором, горб на них гнули. Пришло время им дрожать… Вот, друзья мои, вы говорили, что не хватает людей для работы среди сельского населения? По-моему, товарищ Берды Аки-оглы вполне подойдёт для этого. Надо только толково разъяснить ему, чего мы добиваемся и что должен он говорить чайханам. Такие агитаторы, как он, могут принести нам очень большую пользу.

— Да мы об этом уже думали, — сказал Сергей.

— Знаю. Но надо, чтобы теперь и товарищ узнал, что вы думали.