Юрий Борев - Луначарский

• Название: Луначарский
• Автор: Юрий Борев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03304-7

Анатолий Васильевич Луначарский (1875–1933) был личностью многогранной и потому неординарной, и как подчеркивает автор в своей работе, отсюда и крайняя сложность в трактовке его позиции. Его называли романтиком и утопистом, он заметно выделялся среди других партийных функционеров своими идейными пристрастиями, сильно отличавшимися от российского варианта марксизма. Именно его мировоззрение, считает автор, делает Луначарского одной из самых противоречивых фигур в большевистском руководстве, наиболее подверженной критике со всех сторон.

---

Луначарский заволновался и передал Ленину записку: «Владимир Ильич! Я возмущен Галкиным. Прошу слова в прениях. А. В.». Ленин улыбнулся и тут же, щурясь, бросил реплику докладчику:

— Мне кажется, что Галкин имеет наивное представление о роли и назначении театра. Как нам сейчас ни трудно, но театры, составляющие гордость нашей культуры, должны работать!

За кулисами жанра: факты, слухи, ассоциации

Елизавета Гердт танцевала классические танцы. В 1919 году к ней за кулисы как-то пришел Ленин:

— Многие артисты эмигрировали. Спасибо за то, что вы с нами.

— Я не с вами. Я здесь потому, что не смогла уехать.

Ленин опешил:

— Чем я могу вам помочь?

— В моей гримерной холодно — разбито окно…

— К сожалению, сейчас в России трудно найти оконное стекло.

— Я знала, что вы не поможете.

* * *

Когда Ленину жаловались на первую жену Горького актрису Андрееву, комиссара театра и зрелищ Петрограда, он говорил: «Не трогайте ее — у нее такие связи!»

* * *

Летом 1922 года, когда Ленин давал указание выслать из России многих знаменитых ученых, он уже не мог производить элементарных арифметических действий.

* * *

В 1960-е годы я встречался с врачом, который в 1922 году по поручению Ленина ездил в Китай изучать тибетскую медицину.

* * *

Конец 1923 года. Студент химфака Харьковского технологического института загадывал загадку: «Что за страна: царь-колокол не звонит, царь-пушка не гремит, премьер не говорит?»

* * *

Эстетик профессор Авнер Яковлевич Зись в молодости работал с Крупской. Однажды он высказал какое-то суждение, и Крупская оценила его как неправильное.

— Но так написано у товарища Сталина!

— А Ленин считал по-другому. Вот и решайте, с кем вы согласны: с Лениным или со Сталиным.

— С Лениным, — сказал Зись и невольно боязливо оглянулся.

* * *

Луначарский написал статью «Ленин и литературоведение» для «Литературной энциклопедии» (1932. Т. 6), в которой дает первое системное описание взглядов Владимира Ильича по вопросам литературы.

Глава семнадцатая РЕВОЛЮЦИЯ ЗАЩИЩАЕТСЯ

Луначарский предпринимал немало усилий, ограждая деятелей культуры от преследований со стороны ВЧК. Одной из форм спасения интеллигенции была массовая высылка крупнейших русских ученых и мыслителей за рубеж, к которой был причастен и нарком просвещения. Вместе с тем Луначарский был причастен к массовым увольнениям преподавательского состава из вузов по политическим мотивам.

26 сентября 1926-года М. Булгакова вызвали в ОГПУ. Его допросил следователь С. Гендин. В собственноручных показаниях писателя, которые хранятся в архиве бывшего КГБ, говорится: «Советский строй считаю исключительно прочным». Он за девять лет советского строя увидел, как новая власть этой прочности добивается.

Луначарский прилагал большие усилия, направляя развитие всех отраслей культуры на помощь в стабилизации порядка в новом обществе, на укрепление его устоев.

На прием к наркому пожаловал управляющий труппой Малого театра, почетный член Петербургской академии наук, знаменитый актер Александр Иванович Сумбатов-Южин. Взволнованно он рассказал Луначарскому об аресте артиста Ленина. Луначарский снял телефонную трубку и любезно попросил барышню соединить его с ЧК.

— Говорит нарком просвещения Луначарский. Здравствуйте! Вот какое дело: ваши товарищи задержали известного актера Ленина. Узнайте, пожалуйста, в чем там дело. Я не буду вешать трубку… Выступал против Владимира Ильича в июле семнадцатого года?.. Не выступал? А что же?.. Одну минутку. — Луначарский повернулся к Южину: — Александр Иванович, мне объясняют, что в июльские дни семнадцатого года ваш протеже надписал одной девице свою фотографию совершенно неприличным образом: «На добрую память от актера Ленина, которого прошу не путать с немецким шпионом — большевиком Лениным».

— Но, Анатолий Васильевич, тогда все газеты писали, что Ленин — немецкий шпион! — воскликнул Сумбатов-Южин.

— Не все газеты, а буржуазные газеты.

В трубку:

— Товарищ дежурный, доложите, пожалуйста, о моем звонке кому-нибудь из начальников, компетентных решить проблему. Жду у аппарата… С кем имею честь?.. Очень приятно. Вы уже знаете о чем речь?.. Хорошо. Политическая бестактность и легкомыслие введенного в заблуждение буржуазной пропагандой в июле семнадцатого года актера Ленина подлежат суровому порицанию. Однако это не должно послужить причиной репрессий по отношению к нему. Я имею поручительство за этого известного актера от очень авторитетных театральных деятелей, сотрудничающих с советской властью. Я от имени Народного комиссариата просвещения прошу освободить актера Ленина. Он будет полезен для разворачивания культурной работы в республике. Да, да, я вас слушаю… Однако это не значит, что я с вами согласен. Даже кратковременное пребывание у вас — уже хорошее наказание для него и гарантия от ошибок… Да, да. Освободите? Хорошо. Я просил бы сегодня же. Благодарю. Всего хорошего.

Сообщив Сумбатову-Южину о благоприятном исходе переговоров, Луначарский тепло попрощался со знаменитым театральным деятелем.

За кулисами жанра: факты, слухи, ассоциации

У шефа Третьего отделения Бенкендорфа было пять тысяч тайных агентов. Декабрист Пестель предполагал, что, когда он и его товарищи захватят власть, они создадут тайную полицию из пятидесяти тысяч человек.

* * *

На Гороховой улице происходила казнь петрашевцев, среди которых был приговоренный к смерти, но в последнюю минуту помилованный Достоевский. Об этой улице он напишет в «Преступлении и наказании»: на ней (и это символично!) Раскольников совершает свое уголовно-революционное преступление. И наконец, на Гороховой в революцию была ЧК, где сидел Блок и где допрашивали и приговорили к расстрелу Гумилева.

* * *

В 1932 году Алексей Толстой взял в гости к Горькому своего пасынка Фефу — Федора Федоровича Волькенштейна. Сидели за столом. Ждали Сталина. Охрана многих выгнала, а Толстого и Фефу оставила. Вошел Сталин, попросил рассказать, что нового в писательской среде. Выпили. Подвыпивший Фефа сказал:

— Я предлагаю тост за Сталина.

У Горького остекленели глаза от ужаса: была нарушена субординация и не соблюдена форма — «товарища Сталина».

Сталин сказал Толстому:

— Шустрый мужик у тебя.

Толстой был мрачнее тучи. Уйдя из гостей, он отчитал пасынка:

— Ты понимаешь, что ты наделал? Нас всех могут уничтожить.

Глава восемнадцатая ОХРАННАЯ ГРАМОТА

За окном плохо натопленного кабинета стояла холодная весенняя ночь. Луна желтком облила мокрые от стаявшего снега мостовые голодной Москвы 1919 года. Луначарский нехотя отошел от окна. Волевым усилием он прервал излишне затянувшуюся паузу в работе. Он неторопливо подошел к столу и с чувством безнадежности еще раз взглянул на список дел, которые собирался решить сегодня. Осознав, что уже ночь, а список уменьшился лишь наполовину, нарком стал выбирать только самые неотложные. Остальные он перенесет на завтра. Дело, обозначенное в списке одним словом «Бунин», нарком счел особо неотложным. С него он и начал.

Луначарский снял телефонную трубку и попросил:

— Соедините меня, пожалуйста, с ЧК. Мне нужен товарищ Петерс.

В трубке ответили.

— Товарищ Петерс? Это говорит Луначарский. Добрый вечер, то есть, извините, ночь. Я получил телеграмму из Одессы от художника Нилуса. Просит помочь писателю Бунину. Ему грозят арест и крупные неприятности.

— Не неприятности, а расстрел ему грозит, Анатолий Васильевич. Бунин скомпрометирован своими контрреволюционными взглядами. Он их даже не скрывает.

— Бунин — гордость русской литературы! Крупный писатель, академик. Я прошу вас связаться с Одесским ревкомом, я и сам туда телеграфирую. Нельзя допустить, чтобы с Буниным что-нибудь случилось! Вы меня слышите? Товарищ Петерс!

— Слушаю, слушаю.

— Так вот, если будет необходимо, я позвоню Феликсу Эдмундовичу и обращусь к Владимиру Ильичу…

— Ладно. Не надо. Я остановлю дело.

— Я могу на вас надеяться?

— Да. Все будет в порядке, если уже не… если уже не поздно.

— Тогда займитесь немедленно. Обещайте мне.

— Обещаю. Мы дадим вашему академику Бунину «охранную грамоту».

— Благодарю вас. Всего доброго.

На всякий случай Луначарский решил лично позвонить в Одесский губком партии, а для подстраховки попросил своего секретаря отправить туда телеграмму, которую тут же продиктовал.

По ночной безлюдной Княжеской улице недавно взятого красными города Одессы, мимо весенних, но еще не пробудившихся от зимней спячки акаций шагал вооруженный отряд чекистов. Они подошли к особняку. В окне горел свет. Два матроса стали по углам дома. Три солдата вошли внутрь через открытую парадную дверь, остановились в обширных сенях и подняли ружья, приготовившись прикладами бить в массивную дверь квартиры.