Юрий Борев - Луначарский

• Название: Луначарский
• Автор: Юрий Борев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03304-7

Анатолий Васильевич Луначарский (1875–1933) был личностью многогранной и потому неординарной, и как подчеркивает автор в своей работе, отсюда и крайняя сложность в трактовке его позиции. Его называли романтиком и утопистом, он заметно выделялся среди других партийных функционеров своими идейными пристрастиями, сильно отличавшимися от российского варианта марксизма. Именно его мировоззрение, считает автор, делает Луначарского одной из самых противоречивых фигур в большевистском руководстве, наиболее подверженной критике со всех сторон.

---

— У большевиков нет никаких возражений против предложения Мартова обсудить вопрос о мирном разрешении создавшегося кризиса.

Вопрос ставят на голосование. Лес штыков удваивается лесом поднятых рук. Предложение принимается единогласно.

23 часа. Вдруг вновь стало тихо, и в этой тишине от дворца к мосту бежал связной. Он махал бескозыркой. Потом остановился и крикнул:

— На «Авроре»! Больше не стрелять. Наши у Зимнего!

Крейсер ответил: «Ура! Да здравствует советская власть!»

В это время Б. В. Савинков встречается с генералом Алексеевым и разрабатывает план освобождения из осажденного Зимнего дворца членов Временного правительства силами юнкеров и казаков.

23 часа 03 минуты. На Дворцовой площади из-за баррикады, сооруженной из дров, нервно стреляют юнкера и ударницы. Командир красногвардейцев района Московской заставы Петрограда Н. А. Милютин кричит:

— Даешь!

Цепь поднялась. Покатилось «ура!».

Чудновский спросил у Подвойского: «Не предложить ли Зимнему снова сдаться?» Однако его вопрос потонул в грохоте штурма. А с баррикады перед дворцом раздались женские возгласы:

— Сдаемся! Только не обижайте!

Две сотни ударниц складывают оружие. Под конвоем их выводят на Миллионную улицу. А по площади в рядах наступающих идут несколько броневиков. Со стороны Миллионной и Дворцового моста тоже доносятся крики «ура!».

В воротах Зимнего поспешно скрываются остатки юнкеров.

23 часа 10 минут. Восставшие уже ворвались в Зимний.

На Втором съезде Советов единства не получилось. Стараясь перекрыть негодующие возгласы и гул, меньшевик, капитан 12-й армии Хараш, выразил резкий протест против действий большевиков, окруживших Зимний дворец.

Выступил другой офицер и сказал, что ожидается созыв Учредительного собрания, а потому съезд Советов не является «полномочным» органом власти. Член партии с 1903 года, меньшевик Л. М. Хинчук, который в 1920 году вступит в партию большевиков, а затем станет советским послом в Берлине, выдвинул резолюцию правых меньшевиков, требующую переговоров с Временным правительством. Правый социалист, стараясь срывающимся голосом перекрыть гул возмущения и топот ног в зале, зачитал резолюцию своей фракции: сотрудничество с большевиками невозможно, съезд не имеет никаких полномочий.

Представитель Бунда Абрамович заявил, что меньшевики, эсеры и бундовцы, члены городской думы, а также члены исполкома Совета крестьянских депутатов приняли решение «погибнуть вместе с Временным правительством». Абрамович провозгласил: «Безоружные, все мы подставим свою грудь под пулеметный огонь террористов». Он призвал всех делегатов съезда последовать его примеру.

В ответ на это обращение из 649 делегатов съезда около 50 покинули Смольный. Председательствующий призвал всех оставаться на местах. Вдогонку уходящим меньшевикам и эсерам раздавались свист и выкрики: «Предатели!»

23 часа 15 минут. Вновь выступил Мартов: «Мы должны непременно прекратить кровопролитие!» Послышалась реплика: «Никакого кровопролития не происходит». Мартов с трибуны возразил: «Пушки ведь стреляют». Мартов внес предложение отложить работу съезда до тех пор, пока все социалистические партии не придут к соглашению. Раздались протестующие возгласы.

Американские журналисты Альберт Вильямс и Джон Рид, до сих пор сидевшие рядом в Беломраморном зале Смольного, вышли на улицу, с тем чтобы пойти к Дворцовой площади. К ним присоединились другие иностранные корреспонденты — Брайант, Битти, Гамберг.

Вильямс недоумевал: «Я могу понять, почему ушли меньшевики и эсеры. Однако Мартов? Неужели и он уйдет со съезда?! Он и его друзья — интеллигентные люди, перенесшие тюрьмы. Мартов в сибирской ссылке заболел туберкулезом. Он поклонялся народу, как Богу, и призывал его восстать. А когда бог восстал, Мартов вдруг стал атеистом: испугался, что бог вышел из повиновения».

Иностранные журналисты сели в грузовик, в кузове которого уже находилось несколько матросов в бескозырках и казак в высокой меховой шапке.

Грузовик быстро поехал к Зимнему, громыхая по булыжной мостовой. Матросы поднимали со дна кузова пачки листовок и бросали их в темень пустынных улиц. Город казался вымершим, но из подворотен, подъездов, дворов выбегали люди и подбирали листовки, поздравлявшие граждан с победой революции.

Гамберг проворчал:

— Это было напечатано и готово к распространению утром. Довольно оптимистично. Однако оптимизм не сказался на военных гениях, играющих в кошки-мышки вокруг Зимнего дворца. Сначала они ждали чуть ли не целого флота, а теперь посылают ультиматум во дворец, угрожая начать обстрел, если министры не сдадутся в указанный срок. Когда срок подходит, назначают новый. Революции без крови не бывает. Впрочем, это их революция и им виднее.

Грузовик подъехал к Дворцовой площади. Оказалось, что красногвардейцы уже в Зимнем. Джон Рид сказал: — Когда пала Бастилия, освободили семь узников, причем большинство из них были карманниками. В Зимнем будут захвачены полтора десятка, и они, по крайней мере, не мелкие воры.

23 часа 20 минут. Отряд красногвардейцев во главе с комиссаром ВРК Д. Е. Соловьевым занял Финляндский вокзал и потребовал подчинения со стороны начальника станции, служащих и охраны. Все ответили согласием.

23 часа 30 минут. Идут стычки на лестничных площадках Зимнего дворца.

23 часа 40 минут. Эсеры предложили всем гласным Петроградской городской думы идти в Зимний дворец «умереть вместе со своими избранниками». Это предложение ставится на открытое голосование. Все опрашиваемые, кроме большевиков, с пафосом отвечают:

— Да, иду умирать!

Голосование заканчивается. Все выходят из зала в вестибюль, надевают пальто и разбирают мешки с хлебом и колбасой — это продукты для осажденного Временного правительства.

23 часа 50 минут. Вдали слышны выстрелы. В ночной темноте делегаты, покинувшие съезд, и члены городской думы с женами и друзьями безоружной толпой двинулись к Зимнему. Всего человек триста. У Екатерининского канала шествие остановил заградительный патруль из двадцати матросов. Делегаты пытаются втолковать сумрачным матросам, что это за процессия, кто в ее составе, куда и с какой целью они идут. Выкрикиваются высокие и потерявшие цену слова: «избранники народа»… «всенародное голосование»… «воля народа России». Матросы молча слушают. Доводы «демократии» иссякают. Воцаряется молчание.

Дует холодный ветер. Вдали слышна стрельба. Пафос совместного «подвига смерти» остывает. Шествие утрачивает единство, его участники начинают сознавать вздорность своего поступка. Возникает растерянность. Нелепость демонстрации начинает раздражать матросов, и некоторые из них без команды снимают с плеч винтовки. Раздаются выкрики:

— Поворачивай оглобли! Назад!

Матрос, командующий отрядом, властно требует:

— Возвращайтесь.

— Пропустите нас! Мы идем умирать… — не слишком уверенно требуют демонстранты.

— Мы здесь по приказу Военно-революционного комитета. Умирать здесь не положено. Ступайте домой, примите яд, — посоветовал матрос.

— А что будет, если мы попробуем прорваться?

— Ничего не будет, — ответил матрос. — Придется вас поколотить. Однако убивать мы вас все равно не будем. Ни одного человека не убьем.

Министр снабжения Прокопович дрожащим от волнения и возмущения голосом воскликнул:

— Давайте вернемся! Откажемся умирать от руки стрелочников!

Демонстранты, в бессильном гневе выкрикивая негодующие возгласы о попрании демократии, двинулись вспять, к Таврическому дворцу, где обычно заседала городская дума. Теперь это была уже толпа. Вскоре все 300 демонстрантов, выходивших на «подвиг смерти», в полном здравии вернулись в здание Думы. Прогулка по холодным и продуваемым ветром улицам, переживания несостоявшегося гражданского подвига возбудили аппетит. Мешки были развязаны, и демонстранты принялись жадно вкушать недоставленные Временному правительству хлеб и колбасу.

Близится полночь. Восставшие уже заняли часть Зимнего. Время от времени еще слышится стрельба.

Представитель Центробалта Алексей Баранов телеграфирует в Гельсингфорс Дыбенко: «Правительство свергнуто… Идет овладение Зимним».

Полночь. Юнкера на первом и втором этажах уже не сопротивляются. Красногвардейцы и матросы лавиной движутся на третий этаж. Агония Временного правительства подходит к концу.

26 октября, четверг. 0 часов 35 минут. Антонов-Овсеенко и Чудновский идут в сопровождении красногвардейцев и матросов в глубь дворца. В одной из комнат они встречают генерал-губернатора Петрограда Пальчинского. Тот говорит:

— Товарищ, представители городской думы во главе с Прокоповичем с зажженными фонарями идут к Зимнему дворцу для прекращения его осады.