Виктор Мартинович - Сфагнум

• Название: Сфагнум
• Автор: Виктор Мартинович
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013

««Сфагнум» — это сумма моих наблюдений за тем, как странно все устроено в Беларуси, сформулированная не совсем в цензурной форме. Я считаю, что этот текст — самое важное из написанного мной о Беларуси до настоящего момента. Это не роман о деревне. Это не роман о болоте. Это роман о абсурде, в который мы все погружены. Концовку романа прошу считать хэппи-эндом».

Виктор Мартинович

---

— Что, Петрович, допрыгался? — наконец заговорил Выхухолев. В его голосе было сожаление, отвращение, желание понять, каким образом так получилось, что Петрович допрыгался.

Редактор молчал. Он отвел взгляд и опустил голову.

— Дописался, Петрович в газетку? Сколько я раз тебя предупреждал: брось ты эту работу. Займись нормальным делом, мужским. Иди в агрономы, если умный — иди в учителя, детей уму-разуму учить. Вон училище у нас есть лесохозяйственное, лесников готовит. Школа художественная. Есть, где приложиться ученому человеку. А ты что? «Нет, я в газете работать хочу! Я университет кончил! Я умный!» И где твой ум сейчас, Петрович?

— Ты что творишь, Выхухолев? — наконец разлепил губы Петрович. — Ты вообще в своем уме? Ты чего редакцию разгромил?

— Ну, хочешь работать в газете, работай в газете, — продолжил свой диалог с тем, прежним, Петровичем, которого еще можно исправить, Выхухолев. — Только закон не нарушай. Пиши себе тихо, публикуй пресс-релизы, распоряжения. А ты что сделал?

Выхухолев посмотрел на Петровича раздраженно и не смог вспомнить, что хотел поставить в упрек журналисту в этой конкретно части своей обвинительной речи.

— В общем, мы видим итог, Петрович. Вот он итог! Налицо! В одной школе мы с тобой учились. В разных классах, но в одной школе. И кто теперь кто? Я — милиционер. Уважаемый человек. Преступников ловлю. А ты, Петрович, кто? Ты, Петрович, преступник. Наручниками пришлось тебя к батарее приковывать, настолько ты буйный. Представляешь угрозу для окружающих тебя людей. Оказывал сопротивление милиционерам при осуществлении ими профессиональных обязанностей. Ты вообще знаешь, Петрович, что это само по себе статья?

— Выхухолев, ты по какому праву меня арестовал?

Выхухолев сделал серьезное лицо, которое должно было продемонстрировать, что допрос вступил в новую стадию, из фазы беседы по душам перешел в фазу дачи показаний.

— Фамилия, — спросил он у редактора официальным тоном.

— Петрович.

— Я понимаю, что Петрович. А фамилия у тебя какая?

— Петрович у меня фамилия.

— Ты мне голову не дури! — сорвался на крик Выхухолев. — У меня тут графа: фамилия, имя, год рождения. Что писать в фамилию?

— Да я ведь говорю, Петрович пиши! Петрович у меня фамилия.

— Значит, отказываемся от дачи показаний? — сузил глаза Выхухолев. — Или нет, это даже не отказ, это дача заведомо ложных сведений. С целью введения следствие в заблуждение. Этому тебя в университете учили?

Петрович снова опустил голову. Потом вдруг оживился, вспомнив вычитанное где-то:

— А по какому делу меня допрашивают? И в каком качестве? Я имею право знать. Прежде, чем отвечать на любые вопросы.

— По какому нужно делу, — Выхухолев оторвался от компьютера. — И в каком нужно качестве. Мы пока дальше твоего отчества все равно не зашли.

— Выхухолев, ты можешь мне по-человечески объяснить, что происходит? — обратился к нему редактор другим голосом, без нажима. — Потому что я вообще ничего не понимаю.

Словосочетание «по-человечески» зацепило майора. Он себя считал мастером разговора именно «по-человечески» и в поучительных беседах с молодым пополнением любил ставить эту свою черту в пример.

— По-человечески? — переспросил Выхухолев. — По-человечески тут все просто, Петрович. Помнишь, мы тебе вчера пресс-релиз высылали — о том, что ограбление магазина и убийство раскрыты, что подозреваемый задержан?

— Помню.

— Так вот, открылись новые обстоятельства. После твоего звонка. И у нас в деле теперь новый подозреваемый в убийстве.

— Кто? — напрягся Петрович.

— Ты, — просто, как у Достоевского, ответил Выхухолев. Его вдруг осенило. Он нажал на кнопку интеркома:

— Андруша, ты там? Принеси мне паспорт этого маэстро. Писателя этого. Ну да, редактора. Давай, неси.

Андруша появился настолько быстро, что, казалось, он выпрыгнул в пространство кабинета прямо из интеркома. Выхухолев принял у него из рук раскрытый на нужной странице паспорт, величественно кивнул, давая понять, что Андруша может дематериализоваться, и вчитался в паспортные данные.

— Ты смотри, действительно «Петрович», — сказал он, увидев фамилию. — «Петрович Борис Никифорович». Ничего не понимаю. Как у человека такая фамилия может быть?

Он отложил паспорт: ему нужно было время, чтобы обдумать прочитанное. Он действительно был очень сильно удивлен.

— Ты где был в ночь 10 июня, Петрович Борис Никифорович? — спросил Выхухолев строго.

— Ясно где, — ответил Петрович, — спал. По ночам люди спят, Выхухолев.

— А где ты спал? — с подковыркой уточнил Выхухолев.

— На кровати. Между матрацем и одеялом.

— А видел тебя кто-нибудь спящим?

— Кто меня мог видеть, Выхухолев? Мать у меня умерла год назад.

— Никто, значит, не видел, — Выхухолев раздумывал, возобновлять ведение протокола или нет. — Выпил небось перед сном? — на всякий случай уточнил он.

— А какое это имеет отношение к делу? Ну да, выпил за ужином.

— Бутылку чернил?

— Сто пятьдесят водки.

Выхухолев задумался. 150 водки — не тот масштаб, чтобы начать убеждать Петровича в том, что тот забылся, впал в алкогольный психоз и устроил стрельбу в Малиново. Кроме того, один подозреваемый по схеме «выпил, убил, уснул» в камере уже маялся.

— Когда и где познакомился с этим гражданином? — милиционер протянул снимок, на котором убитый был снят торжественно, со вспышкой. Петрович подался вперед, выворачивая защелкнутые руки.

— Я с ним не знаком, — отрезал Петрович.

— А если подумать? — подался вперед Выхухолев.

— Если подумать — все равно не знаком.

— Не, ну так дело не пойдет, — разочарованно протянул Выхухолев. — Не хочешь говорить — не говори. Закроем тебя на пару месяцев, ты пока повспоминаешь, что да как.

— Выхухолев, ты чего ко мне доколебался? Я не понимаю, что сделал не так. Если ты о той статье по поводу роста подростковой преступности в области, так ее из Гомеля агентство прислало. Мы только разместили.

— Да при чем тут! — взвился милиционер. — Ты что, думаешь, мы тут в бирюльки играем? Петрович, ты подозреваешься в совершении тяжкого преступления. А алиби у тебя нет.

Он посмотрел в окно, за которым степенно, как Людовик XIV, прохаживался конь. Выхухолев не знал, кто такой Людовик XIV, но степенность коня оценил.

— Вот смотри, Петрович, — взял Выхухолев душевную интонацию. — Совершается убийство. РОВД сбивается с ног, роет землю, собирает по крупицам улики, но задерживает виновника по горячим следам. Тот взят буквально с поличным, все рассказывает. А потом звонишь мне ты и выясняется, что ты тоже был на месте преступления. Ночью, в магазине. Это как у нас называется? Это соучастие. А ты говоришь, под одеялом спал. Кто ж тебе поверит?

— Да ты о чем, Выхухолев? О том, что я тебе звонил и про деньги спрашивал?

— Именно об этом.

— Так, значит, был там пакет с деньгами?

— Да кто сказал, что был? — испугался Выхухолев. — Денег как раз не было. Но сам факт, Петрович: звонишь, уточняешь, как будто знаешь что-то. А раз знаешь, значит — соучастник.

— Да нам просто в редакцию сигнал поступил! — медленно, как ребенку, объяснил скованный редактор. — Сигнал, понимаешь?

— Ну, что там за сигнал — это районное управление «К» в компьютерах искать будет, — строго сказал Выхухолев. — Они у нас как раз по электронному терроризму специализируются.

— Да при чем тут компьютеры! — выкрикнул Петрович. — Позвонили нам! На проводной телефон. Я лично разговаривал.

— Кто точно звонил? — Выхухолев окончательно отодвинул компьютерную клавиатуру, взял листик бумаги и приготовился записывать.

— Откуда ж я знаю? Местный какой-то.

— С чего взял, что местный? — проявил профессионализм Выхухолев.

— Ну, речь у него была не вполне правильная. На «трасянке» говорил. Ну вот, позвонил, говорит, ошибка у вас в газете. Деньги были возле тела, в пакете, все дела. Позвоните, говорит, милиционерам и уточните.

— И ты позвонил, чтобы уточнить? — помог ему развить мысль Выхухолев.

— Ну а что, мне ведь реагировать надо? Вот, позвонил. А вы ворвались, избили, истязаете вот, — Петрович вывернулся так, чтобы были видны красные борозды, оставленные на запястьях наручниками.

— А как он представился?

— Да никак! Просто, говорит, ошибка допущена. Я его вполовину уха слушал, у нас цейтнот был, номер сдавали.

— И тебя, конечно, по-твоему, отпустить надо на все четыре стороны? — улыбнулся Выхухолев.

— Ну а как еще?

— Да так! — прикрикнул майор. — Ты можешь быть причастен к совершению тяжкого преступления! Куда ж я тебя отпущу, голуба? Ты ж умотаешь отсюда, потом ищи-свищи тебя по всей стране. Видели уже таких, проходили.

— Так что делать, Выхухолев? — спросил Петрович. — Протокол допроса ты не ведешь, вопросы мне задаешь, прямо скажем, странные. И вообще, дело это какое-то необычное.