Вуди Аллен - Побочные эффекты

• Название: Побочные эффекты
• Автор: Вуди Аллен
• Издательство: Corpus, Астрель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-077719-8

Вуди Аллен — легендарный американский кинорежиссер, писатель, сценарист и продюсер, награжденный четырьмя статуэтками «Оскар», «Золотым львом» Венецианского кинофестиваля, «Пальмовой ветвью пальмовых ветвей» Каннского и другими почетными премиями. В 2005 году профессионалы, работающие в жанре комедии, присудили Аллену третье место среди лучших комиков всех времен. Писать юмористические пьесы и рассказы Аллен начал еще подростком. В одном интервью он признался: «Я всегда говорю, что я стал писать раньше, чем научился читать». В семнадцать он уже сотрудничает с популярными журналами «Нью-Йоркер», «Плейбой», «Эвергрин», сочиняет скетчи, выступает как актер-комик в ночных клубах, пишет пьесы для бродвейских театров.

Классик мирового кино, Аллен продолжает публиковать свои рассказы в лучшем литературном журнале Америки «Нью-Йоркер». Смешные, полные иронии и сарказма, пародий и гротеска, они вышли отдельными книгами: «Сводя счеты», «Побочные эффекты» и «Без перьев». Один из рассказов, «Образ Сиднея Кугельмаса…», отмечен престижной премией «О’Генри».

Рассказы «Обделенные судьбой» и «Огромный шаг для всего человечества» — в переводе Л. Ю. Мотылева; остальные — в переводе О. В. Дормана.

---

На другой день Ленни снова навестил Ишковича. Он принес почитать больному приятелю книгу «Знаменитые спортивные истории», что, по его мнению, должно было вполне оправдать визит. При виде Менделя Ишкович удивился и очень обрадовался, но дежурила в тот вечер не мисс Хилл, а угрюмая мисс Караманулис, время от времени вваливавшаяся в палату. Мендель с трудом скрывал огорчение, старался внимательно слушать приятеля — но не мог. Однако Ишкович сегодня был слегка заторможен и не заметил его рассеянности и стремления поскорей уйти.

Мендель пришел в больницу и на другой день. На этот раз у Ишковича дежурила она. Мендель торопливо поболтал с приятелем, а на обратном пути, в коридоре, умудрился подслушать разговор мисс Хилл с другой медсестрой, из которого понял, что у его богини есть молодой человек и что завтра они идут на мюзикл. Старательно делая вид, что ждет лифта, Мендель слушал во все уши, надеясь понять, как далеко зашли ее отношения с этим парнем, но никаких подробностей не услышал и предположил, что они наверняка помолвлены. Правда, мисс Хилл не носит кольца, но он отчетливо слышал, как она сказала «мой любимый». Мендель приуныл. Он представил себе пылкого обожателя, какого-нибудь молодого врача — например, блистательного хирурга, с которым у мисс Хилл много общих интересов. Пока двери лифта закрывались, Мендель видел, как она уходит вдаль по коридору, оживленно болтая с коллегой, как соблазнительно покачиваются ее бедра; ее прелестный смех словно озарял тишину мрачной юдоли, и, охваченный любовью и тоской, Ленни сказал себе: она все равно будет моей.

Только не напортачить, не испортить все, как обычно. Шаг за шагом, шаг за шагом, медленно и осторожно. Не спешить. Не спешить, из-за этого я всегда прокалываюсь. Не терять головы. Для начала побольше разузнать о ней. Во-первых, точно ли она так хороша, как мне показалось? Допустим, да. Тогда вопрос: насколько серьезно у них с тем типом? А если даже никакого типа нет, то все равно, светит ли мне что-нибудь? Собственно, почему нет? Если она свободна, почему мне не приударить и не добиться победы? Или даже отбить, если все-таки кто-то есть. Просто нужно время. Сначала хорошенько все выяснить. Потом переходить к делу. Разговоры, шутки, демонстрация моих духовных богатств и чувства юмора в действии. Мендель ломал пальцы, как муж Анны Карениной, и бессвязно разговаривал сам с собой. Значит, план такой: я навещаю Ишковича и постепенно, не суетясь набираю очки. Никаких лобовых атак. Сколько раз моя дурацкая прямота и напористость подводили меня. Хватит. Будем умнее.

И Мендель стал навещать больного каждый день. Ишкович не верил своему счастью, он и не знал, что у него есть на свете такой преданный друг. Всякий раз Мендель приносил основательный, хорошо обдуманный подарок. Подарок, который должен был помочь мисс Хилл составить впечатление о дарителе. То это был со вкусом подобранный букет, то биография Толстого (она обмолвилась, что обожает «Анну Каренину»), томик Вордсворта, баночка икры. Ишкович недоумевал. Честно говоря, он терпеть не мог икры и никогда не слыхал о Вордсворте. Хорошо еще, что Мендель удержался, не подарил ему дивные старинные сережки, которые, конечно, восхитили бы мисс Хилл.

При всяком удобном случае галантный кавалер стремился вовлечь даму в разговор. Он выяснил, что она в самом деле помолвлена, но еще сомневается. Ее жених адвокат, а она всегда мечтала выйти замуж за человека искусства. Зато Норман — потрясающий высокий брюнет. (Этот портрет подпортил настроение не столь импозантному Менделю.) Рассказывая исхудавшему приятелю о своих успехах, делясь остроумными соображениями, Мендель говорил так громко, чтобы слышала мисс Хилл. Он чувствовал, что не мог не произвести впечатление, но потом в разговоре снова возникал красавец адвокат, их планы на будущее. «Ну и везунчик этот Норман, — думал Ленни. — Он может быть с ней сколько захочет. Они смеются, строят планы, он прижимает губы к ее губам, снимает с нее наколку, халатик — может быть, даже не до конца…» Боже мой, боже мой, вздохнул Мендель, поглядев в небеса, и покачал головой.

— Вы даже не представляете, что для него значат ваши посещения, — как-то раз сказала медсестра Менделю, и так посмотрела, и так улыбнулась ему, что сердце Ленни запело. — У него ведь совсем никого нет, а знакомые слишком заняты… Знаете, я думаю, большинству людей просто не хватает сострадательности или смелости, чтобы проводить побольше времени рядом с такими больными. Они предпочитают вычеркнуть умирающего из своей жизни и не думать о нем. Поэтому мне кажется, вы ведете себя… просто потрясающе, правда.

Молва о самоотверженности Менделя быстро распространилась, и за карточным столом он сделался всеобщим любимцем.

— Восхищаюсь тобой, — говорил Фил Бирнбаум, делая ставку. — Меер сказал, что его никто не навещает так часто. Он считает, что ты даже специально одеваешься, когда идешь к нему.

А Мендель тем временем думал о бедрах мисс Хилл, о которых он теперь думал всегда.

— Ну, так как он? Молодцом? — спросил Сол Кац.

— Кто? — очнулся Мендель.

— Как кто? Меер, само собой.

— А, ну конечно. Конечно молодцом. Можно позавидовать! — ответил Мендель, даже не понимая, что у него на руках флеш-рояль.

Шли недели, Ишковичу становилось хуже и хуже. Как-то раз, с трудом приоткрыв глаза, он посмотрел на Менделя, склонившегося над кроватью, и тихо проговорил: «Ленни, я люблю тебя. Правда-правда». Он попытался найти его руку.

— Спасибо, Меер, — сказал Мендель, поймав невесомую ладонь. — А что, мисс Хилл сегодня была? А? Ты не можешь капельку погромче? Я не разобрал.

Ишкович слабо кивнул.

— Ну, видишь, как славно, — сказал Мендель. — Поболтали? Меня вспоминали?

Конечно, Мендель оказался в трудном положении: он не смел сделать первого шага — не дай бог, мисс Хилл подумает, что он ходит сюда не только ради умирающего друга.

Часто на пороге смерти человека тянет пофилософствовать, и он говорит что-нибудь вроде: «Мы не знаем, почему родились, и уходим так быстро, что не успеваем понять, что погубило нас. Штука в том, чтобы успеть получить удовольствие. Ведь жить — значит быть счастливым. И все-таки я не сомневаюсь, что Бог есть, и, когда я смотрю, как в окно светит солнце или как звезды загораются по ночам, я чувствую, что у Него есть какой-то замысел и этот замысел очень хорош».

— Безусловно, — соглашался Мендель. — А что мисс Хилл? Как ее Норман? Они еще встречаются? Пока не спрашивал? Ну, если увидишь ее, когда придут за этим анализом, выясни, не забудь, ладно?

Дождливым апрельским днем Ишкович умер. Перед смертью он снова сказал Менделю, что любит его и что ни один человек в жизни не подарил ему столько участия, заботы и тепла, сколько он видел от Менделя в эти последние месяцы.

Через пару недель мисс Хилл с Норманом разорвали помолвку, а вскоре она начала встречаться с Ленни. Роман длился год, потом они расстались.

Закончив рассказ о пустоте Ленни Менделе, Копельман замолчал.

— Н-да, история, — покачал головой Мошкович. — Из этого следует, что есть на свете никуда не годные людишки.

— А я понял иначе, — сказал Джейк Фишбейн. — Ровно наоборот. Эта история о том, как любовь к женщине помогает преодолеть страх перед смертью, пускай даже ненадолго.

— Да перестань, — вмешался Ава Трохман. — Тут вся соль в том, что человеку на смертном одре повезло, что его друг неожиданно влюбился.

— Но они вовсе не были друзьями, — возразил Любошиц. — Мендель первый раз пошел к нему по необходимости. А потом ходил ради собственных интересов.

— Ну и что? Не важно! — сказал Трохман. — Ишкович был не одинок. Он покинул этот свет умиротворенным. И пускай благодаря тому, что Мендель положил глаз на сестричку, — не все ли равно?

— Положил глаз? Что значит «положил глаз»? Какой он ни был пустой, он, может, впервые в жизни встретил настоящую любовь!

— Да какая разница? — пожал плечами Збарский. — Какая разница, в чем там суть? Да и есть ли она вообще. Это ведь просто байка. Давайте распишем. Я сдаю.

Вопрос президенту Линкольну

Эта пьеса в одном действии основана на случае из жизни первого президента Америки Авраама Линкольна. Был ли такой случай в действительности, неизвестно. Наверняка знаю только, что я здорово утомился, пока писал. 1

Линкольн с миной мальчишки-проказника машет своему пресс-секретарю Джорджу Дженнингсу, приглашая его зайти в кабинет.

Дженнингс. Звали, мистер Линкольн?

Линкольн. Да, Дженнингс. Входите. Садитесь.

Дженнингс. Слушаю, господин президент.

Линкольн (пряча улыбку). Я хотел бы обсудить с вами одну идею.

Дженнингс. Весь внимание.