Оноре Бальзак - Столетний старец, или Два Беренгельда

• Название: Столетний старец, или Два Беренгельда
• Автор: Оноре Бальзак
• Издательство: Текст
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-7516-0578-0

Оноре де Бальзак (1799–1850), великий создатель «Человеческой комедии», предстает здесь в совершенно неожиданной роли: перед читателем готический роман о загадочном демоническом старце, который не без успеха пытается обрести бессмертие, исторгая жизненные силы из своих многочисленных жертв, и о возвышенной романтической любви наполеоновского генерала и прекрасной девушки.

На русском языке издается впервые.

---

Никто не встал с места, чтобы пойти и открыть ворота; все решили, что это ветер заставил колокольчик так отчаянно дребезжать. Внезапно, когда ветер утих и все успели позабыть о назойливом звонке, колокольчик вновь зазвонил так настойчиво, что не оставалось никаких сомнений: за привязанную к шнурку ножку лани, завершавшуюся точеным копытцем, дергала чья-то уверенная и нетерпеливая рука. В подтверждение этой догадки раздался злобный лай: так сторожевой пес обычно встречал нежелательных гостей.

И опять никто не осмелился встать и подойти к двери.

— Эй, Люсни, друг мой! — окликнула супруга Бабиш.

— Идемте вместе… — выдавил из себя Люсни в ответ на настойчивый призыв своей прекрасной половины.

Затем он поднялся и подбросил в очаг охапку еловых ветвей; они мгновенно вспыхнули и озарили комнату ярким светом, вселяя мужество в собравшихся; лесничий зажег свечи в подсвечнике и, встав во главе маленького отряда, состоявшего из Бабиш, Лаградны и замыкающего шествие Люсни, направился к двери.

— Эй, спите вы там, что ли?.. — раздался на улице громоподобный голос, от которого у всех по коже побеждали мурашки.

— Это он!.. — прошептала Лаградна. — Зачем он сюда пожаловал?

— Кто «он»? — переспросил Верино.

— Беренгельд-Столетний Старец.

Люди, отважившиеся выйти навстречу неведомым ночным гостям, мгновенно замерли: страх пригвоздил их к полу. Дрожащее пламя свечи отбрасывало причудливые тени на лицо доброго Люсни. Толстяк уже раскаивался, что вместо того, чтобы спокойно спать у очага, он проснулся и наслушался жутких историй старой Лаградны.

— Выйдет ли кто-нибудь наконец? — властным тоном повторил страшный голос.

— Может быть, нам все-таки откроют ворота? — раздался еще один голос, несомненно принадлежавший живому человеческому существу.

Выхватив подсвечник из рук привратника, Лаградна распахнула дверь харчевни и медленно направилась к воротам, преграждавшим вход во двор замка. Влекомая любопытством Бабиш последовала за ней; устыдившись, что обе женщины превзошли его в мужестве, лесничий Верино быстро опередил их. Тогда Люсни тоже сделал несколько шагов по направлению к двери, но после короткого размышления остановился на почтительном от нее расстоянии. Что же касается трех кумушек, то они столпились на ступенях харчевни.

— С каких это пор в эту дверь приходится стучать дважды? — пророкотал глухой замогильный голос, в то время как Лаградна пыталась попасть ключом в замочную скважину.

— С тех пор, как был несправедливо казнен Бютмель! — ответила совсем потерявшая голову повитуха; в девяносто лет это случается достаточно часто.

Ответом на странное восклицание Лаградны стал устрашающий хохот, от которого, казалось, содрогнулись не только стены хижины, но и каменная твердыня замка. Все присутствующие похолодели от ужаса.

— Бютмель жив!.. — прогрохотал зловещий голос. Внезапно воцарилась тишина, по изборожденным морщинами щекам Лаградны полились горькие слезы.

— Вот вы и прибыли в Беренгельд!.. — произнес страшный голос, принадлежавший, как теперь все увидели, человеку поистине исполинского роста. Рядом с ним восседал на коне мужчина в военной форме; ему и были адресованы слова гиганта. Офицер, казалось, не обращал ни малейшего внимания на своего необычного спутника; он то внимательно изучал свой чемодан, то чистил мундир, используя вместо щетки собственные рукава, то придирчиво разглядывал своего коня. Решительно, его интересовал только он сам и его амуниция. Гигант указал своему спутнику на замок и бросил взор на собравшихся. Пламя свечей тотчас же померкло.

Оправившись от испуга и вновь зажгя свечи, привратник и его соратники обнаружили, что попутчик офицера исчез. До их слуха донесся конский топот: невидимая лошадь мчалась галопом.

— Вы видели?.. — спросила Лаградна, обернувшись к своим спутникам; привратник, его жена, лесничий и три старухи дружно закивали головами. — О, этот взор!.. Вы думаете, что он и в самом деле ускакал на коне? Нет! Призрак развлекается. Не сомневайтесь, у него не было никакой лошади, как нет и не было никакой растительности на моих ладонях.

Все застыли в молчании, боясь поднять глаза, точнее, вновь увидеть ужасного старца.

— Что с вами, черт подери? — воскликнул офицер; он уже привел в порядок мундир и теперь наблюдал за высыпавшими ему навстречу людьми: их страх откровенно забавлял его. Спешившись, он взял коня за повод и обратился к молчаливому сообществу, преграждавшему ему путь:

— Уверяю вас, мой спутник ускакал на самой настоящей лошади, да еще какой резвой! Он не только указал мне дорогу к замку, но и вызвался проводить меня, чтобы в темноте я не сбился с пути; я никогда еще не встречал столь приятного собеседника. К тому же он не потребовал никакого вознаграждения за оказанную услугу, хотя имел на него полное право.

— Вы утверждаете, что ваш проводник — человек? — произнесла Лаградна. — Да вас же привел сюда призрак!

— О каком призраке говорит эта сумасшедшая старуха?.. — нахмурился офицер. — Неужели из-за каких-то глупых бредней никто не может отвести меня в замок?

— Вы успели его разглядеть? — спросила Лаградна.

— Разглядеть? Разумеется, нет! Ведь на улице темно, как в печной трубе! А когда при этом еще приходится следить за своими вещами… — отвечал он, бросая беспокойный взор на круп своего коня, где была приторочена его кладь. — И все же, — продолжал офицер, заметив, что после его слов все уставились на его чемодан, — готов ли кто-нибудь проводить меня в замок?

Привратник взял свечу, загородил ладонью пламя от ветра, чтобы она не погасла, и повел незнакомца к дому; Лаградна и Бабиш пошли вместе с ними.

Безупречно подогнанный мундир незнакомца, равно как и все его обмундирование, свидетельствовали об аккуратности и скрупулезности. Выражение его лица подтверждало это впечатление: он походил более на негоцианта, привыкшего все тщательно взвешивать и подсчитывать, нежели на военного, то есть человека порывистого, привыкшего рисковать жизнью и принимать молниеносные решения.

— Знаю, что покажусь вам навязчивой, но я все же осмелюсь обратиться к вам с вопросом: где вы встретили вашего провожатого? — спросила незнакомца повитуха.

— Я заблудился, — ответил тот, — переходя через хребет, расположенный перед долиной Вал… Ван…

— Валлинара! — воскликнула повитуха.

— Именно так, — подтвердил незнакомец. — Я блуждал среди скал, как вдруг услыхал конский топот: за мной галопом мчался всадник. Когда он поравнялся со мной, я спросил у него дорогу к замку Беренгельд, и он любезно согласился меня проводить. В пути он развлекал меня любопытными рассказами о вещах малоизвестных и разными смешными историями…

— Случившимися, разумеется, задолго до сегодняшнего дня!.. — усмехнулась Лаградна.

— Да, но что в этом дурного? — удивился офицер.

— Именно поэтому вы и не заметили его горящих глаз.

— Прямо перед собой он держал фонарь, — произнес офицер.

— Фонарь!.. Это были его глаза! — воскликнула Лаградна.

Услыхав ее ответ, незнакомец в изумлении остановился и тихо пробормотал: «Неужели это был мой врач?.. Огненные глаза!.. Как это я не разглядел его!»

— А голос? Разве можно его не узнать! — прервала размышления офицера повитуха.

— Это действительно был его голос! — удивленно воскликнул офицер.

Пока незнакомец шел к замку, в стенах последнего разыгрывалась сцена, описание которой вполне дает представление о его обитателях.

В старинной трапезной вокруг роскошно сервированного стола сидели граф, его жена и отец Люнаде. Святой отец был окружен тарелками с изысканнейшими блюдами: все они были початы — наглядное свидетельство того, что цветущий вид и румяные щеки священника являлись предметом усиленных забот хозяев замка. Отец Люнаде уже приступил к десерту, состоящему из многочисленных лакомств и большого количества превосходных выдержанных вин, как вдруг, повернувшись к графине, он заявил, что перина в его опочивальне еще не взбита.

— Не от изнеженности, дочь моя, прошу я поскорее взбить ее.

— Я верю вам, — ответила молодая женщин, сидевшая в кресле с необычайно высокой спинкой и подлокотниками; казалась, ее преднамеренно поместили в этот склеп.

— Ибо, — продолжал отец Люнаде, — почему бы не воспользоваться в этой жизни теми удобствами, которые она может нам предоставить? Господь не дозволяет этого только нерадивым служителям, забывшим о своем прямом долге — сражаться против дьявола. Сын мой, пришлите ко мне в комнату вон тот ликер, что стоит перед вами; сами судите, ведь если мое пищеварение нарушится, я не смогу с должным пылом возносить молитвы Всевышнему, как предписывает нам устав нашего ордена.