Диана Вишневская - Цыпленок на полотенце

• Название: Цыпленок на полотенце
• Автор: Диана Вишневская
• Издательство: Мангазея
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8091-0338-1

«…Период, когда всё в жизни кажется прекрасным, начался у Ани в 18… И продолжается уже почти семь лет. Раз в месяц он прерывается на один день.

Это день, когда Аня звонит родителям…

Двадцатипятилетней Ане временами хочется пройтись босиком по широким перилам моста над рекой. Наверное, она когда-нибудь это сделает — ночью, пока никто не видит, балансируя и замирая от чувства опасности…»

---

Идея! Можно поиграть в компьютерную игру! Например, в «Цивилизацию». Когда-то Аня была отличным игроком в «Цивилизацию» — неизменно выигрывала, причем зарабатывала такое количество очков, которое было даже не предусмотрено программистами, создавшими игру.

Аня нашла нужный диск, села за компьютер, запустила игру, принялась строить города и дороги, делать научные открытия, захватывать территорию… Она оторвалась от компьютера только когда поняла, что еще немного — и уснет прямо в кресле. Аня посмотрела на часы — 8 утра. Она играла почти сутки.

«Спать, — приказала себе Аня. — Выключать компьютер и спать».

— Ну, еще немножечко, — попросил внутренний голос. — Смотри, там же так интересно! Еще три хода — и мы достроим Великое чудо — Висячие сады. И во всей империи, в каждом городе на одного несчастного жителя станет меньше. А в столице — целых три человека превратятся из несчастных в довольных! Ну, давай, а?

— Да я уже не соображаю ничего. Я за эти три хода кучу стратегических ошибок наделаю. Завтра переигрывать придется.

— Это да…

— Всё, спать. Завтра продолжим. Будет тебе и три довольных жителя, и пять, и десять. Только завтра.

— А послезавтра пятнадцать довольных жителей? А то и двадцать?

— Ага. А теперь — спать, спать, спать.

В течение месяца Аня играла с перерывами только на сон и на редкие походы в магазин за хлебом и чаем. Иногда за окном темнело, иногда — светало, Аня не обращала на это внимания. Вопрос о том, день сейчас или ночь, становился актуальным только когда запасы сухарей и заварки подходили к концу — в магазин лучше все-таки ходить днем, а не в пять часов утра.

А к концу месяца Аня поняла, что игра ей действительно помогает. Отчаяние отступило, теперь Ане не хотелось умереть как можно скорее. На вопрос «Зачем мне жить дальше?» появился ответ:

— Как это «зачем»?! Для того, чтобы иметь возможность играть в «Цивилизацию»! Это же так интересно!

Аня достала с антресолей напольные весы, встала на них. Ух ты, минус три килограмма! За месяц!

«Килограммы ушли потому, что я ела мало и редко, — подумала Аня. — Когда грустно, всё время хочется чего-нибудь пожевать, а когда есть интересное дело, про еду и не вспоминаешь. Просто не до нее — ты слишком занята. Или причина не в маленьком количестве пищи, а в том, что положительные эмоции обладают свойством сжигать калории?»

Положительных эмоций у Ани теперь было явно больше, чем отрицательных. Уже четыре недели она жила в другом мире, и там, в том мире, она не была обязана изводить себя самобичеванием за каждый поступок. Ведь что бы Аня ни сделала в мире «Цивилизации», это не было грехом.

Построила, например, город в болотистой местности, в результате часть жителей заболели и умерли. В реальной жизни в подобных поступках следовало каяться (что, по Аниным представлениям, означало корить себя и истязать). А в «Цивилизации» ничего подобного не требовалось — надо было просто понять свою ошибку и постараться ее больше не повторять. Или вернуться на несколько ходов назад и переиграть заново — построить город на три клетки левее.

В «Цивилизации» всё было не по-настоящему — ведь это всего лишь игра. Для Ани это означало, что здесь она имеет право делать всё, что так долго запрещала себе в реальной жизни. Например, получать радость от интеллектуальной деятельности. В игре она позволяла себе с удовольствием — да-да, с удовольствием! — планировать производство, торговлю и военные походы, управлять и организовывать, искать и находить оптимальные способы расширения границ государства.

А еще в игре было можно — и даже нужно! — побеждать.

Побеждать. Снова можно побеждать. Не подставлять левую щеку после того, как виртуальные греки или римляне ударили по правой, а собирать военные силы, защищать свою страну, а потом еще и захватывать вражеские города. Совершенно беззастенчиво — нападать и захватывать.

Здесь не надо было учиться кротости и терпению. Здесь не надо было смиренно считать себя «худшей из всех» — хуже нарисованных королевы Елизаветы, Жанны Д'Арк и Авраама Линкольна. Наоборот, нужно было действовать и в итоге стать самой лучшей. Сделать свою страну самой большой, самой сильной, самой развитой технологически, сделать ее государством с самым высоким уровнем жизни, культуры, науки.

А когда твоя страна станет самой-самой-самой, можно радоваться своим достижениям. И не переживать при этом, что считать себя самой лучшей — это грех тщеславия и гордыни.

Ох, какой камень свалился с плеч — Аня снова могла позволить себе действовать и побеждать…

Аня села за компьютер, запустила игру. Три дня назад на нее вероломно напали греки. За что и поплатились. Сразу после объявления войны Аня взяла тайм-аут на несколько часов — столько времени ей требовалось, чтоб спланировать военные действия, все просчитать, нарисовать на бумаге несколько схем, обозначить этапы. А затем Аня двинула войска на врага, и великая, могущественная греческая империя начала терпеть поражение за поражением.

Теперь, спустя три дня, шестнадцать из семнадцати греческих городов принадлежали Ане. Оставалось захватить последнее, что осталось у греков — крохотный поселок в пустыне.

«Почему за всё время войны они ни разу не предложили заключить мир? — подумала Аня. — И моего дипломатического советника отказывались выслушать…»

Вопреки логике игры, ей было жаль уничтожать красивую цивилизацию греков.

Рядом с греческим городком в пустыне нетерпеливо мигали Анины военные единицы — катапульты, лучники, мечники, кавалеристы. Они рвались в бой. Слишком много Аниных войск для такого маленького поселения. Сколько бы защитников ни пряталось за городскими стенами, все они были обречены.

«Неужели греки даже теперь не попросят мира?» — подумала Аня. Она открыла окошко дипломатических отношений, щелкнула по изображению Александра Македонского и вздохнула с облегчением. Греческий правитель, наконец, был согласен с ней поговорить.

— Могущественная цивилизация Греция уничтожала и более могущественные державы, чем ваша! — заявил Александр. — Нам плевать на ваши угрозы!

«Какой гордый народ! — восхитилась Аня. — У них всего-то и осталось, что крохотный поселок на неплодородной земле. И знают ведь, что я захвачу его влегкую. Но готовы скорее умереть, чем попросить пощады».

Аня поняла, что теперь уж точно не сможет уничтожить греческую цивилизацию. Слишком сильно она ей нравилась. Аня щелкнула по кнопке «Заключить мирный договор»…

И в ужасе зажала рот обеими руками.

Только что она произнесла бранное слово «гордый» (гордыня — страшный грех!) с восхищением. Пусть произнесла мысленно. Но ведь восхищение было искренним. Ей что, теперь нравятся гордые люди? Но ведь тогда получается, что она и сама хотела бы стать гордой. Выходит, ее тянет к греху, и теперь, после месяца игры в «Цивилизацию», она даже не сопротивляется, допускает все эти нехорошие чувства и желания в свою душу?!

— По-моему, у тебя в голове полный бардак, — сообщил внутренний голос.

— Мне тоже так кажется, — вздохнула Аня. — Я теперь не знаю, что правильно, а что — нет, где добро, а где зло.

— Тот священник, отец Валентин, сказал тебе делать что угодно, чтобы выбраться из отчаяния, — осторожно напомнил внутренний голос.

— Но ведь я из него уже выбралась.

— И что теперь? Перестать играть в «Цивилизацию», снова начать себя казнить за каждый шаг, каждую мысль, каждый вдох и выдох? Тогда ведь всё начнется заново. И уныние вернется.

— Что же делать?

— Давай попробуем слушать только себя и доверять только себе. Как тогда, в 18 лет. Нравится тебе Александр Македонский — значит, он хороший. И если ты хочешь быть такой же, как он — будь такой же.

— А как же церковь? Как же православие?

— Знаешь что, — задумчиво сказал внутренний голос, — мне кажется, мы православие поняли неправильно. То, что у тебя в голове, — это не православие. Это ересь какая-то.