Ирина Глебова - Хроники семьи Волковых

• Название: Хроники семьи Волковых
• Автор: Ирина Глебова
• Жанр: Биографии и Мемуары

Хроники семьи Волковых. Роман-быль. Что есть знаменитая книга Маргарет Митчел «Унесённые ветром»? Просто история жизни и любви молодой девушки, припавшая на годы социальных потрясений в стране… Разве не в такие годы проходила молодость наших бабушек и дедушек, отцов и матерей? Ведь весь минувший век был временем сплошных социальных потрясений для нашей страны. Тридцатые-сороковые — вот когда довелось взрослеть, любить, многому учиться молодой героине романа писательницы Ирины Глебовой…

---

У Ани кружилась голова от волнения, всё перед ней плыло, как в тумане. Но она взяла себя в руки, заговорила. О приходе к ней Шуры, о странном предложении взять ребёнка. Об угрозах Юрия:

— Как можно обзывать человека гадкими словами, совсем его не зная! Да и сам ли мальчик до этого додумался? Не здесь ли его настраивают против собственного брата и жены брата?

Шура молчала. Было видно, что чувствует она себя неловко, что сама не рада всей этой истории. Илья и Мария тоже помалкивали, стоя в стороне. Мачеха кричала:

— Но он же жил с ней!

— Николай этого не отрицает, — отвечала Аня. — Но ребёнка своим не признаёт.

— Его ребёнок! Его! — кричала мачеха.

— А он не признаёт! — повторяла Аня, как в бреду.

В это время Шура, со сдавленным всхлипом, повернулась и выбежала из комнаты. Пока она была здесь, Аня чувствовала себя немного неловко. Всё-таки с этой молодой женщиной у Николая были близкие отношения. Он оставил Шуру, чтобы уйти к ней, Анне… И, что от себя-то таить: совсем малюсенькое, но было у неё сомнение — а вдруг ребёнок всё-таки от Николая… Но когда Аня осталась один на один с мачехой, неловкость исчезла. Только холодная неприязнь к этой женщине. Она гордо вскинула голову, сказала строго:

— Что же вы портите жизнь сыну? Пусть и не родному, но вы его воспитывали с детства… Я его жена, вот — положила руку себе на живот, — его ребёнок! Хотите разрушить его семью? А ведь он никогда мне о вас плохого слова не сказал! Стыдно! Пожилая женщина, а занимаетесь интригами…

Повернулась, и пошла прочь, чувствуя, как горит от возбуждения лицо. Илья пошёл её провожать. По дороге, поглядывая искоса с интересом, утешал:

— На мать не обращай внимание. Как бы она ни кричала, а Коля с Шурой жить не будет.

— Да она и сама это знает, говорила мне, — отвечала Аня. — Она хочет отдать нам ребёнка!

— Глупости! — засмеялся Илья. — Сама пусть растит. Я точно скажу — это не Колин ребёнок. Насчёт Юрки тоже не беспокойся — мы с батей его прикрутим.

…Где-то через год Илья и Мария пригласили молодых Поляковых к себе в гости на праздник. Аня и Николай пришли. Оказалось, что там была и Шура со своим мужем: она вышла замуж за деревенского жителя, по профессии печника. Сидели все за одним столом, печник подвыпил, обнимал бесцеремонно Шуру за плечи, она стеснялась, отстранялась… Потом Шура родила от него девочку, но вскоре с ним разошлась.

Аню и Шуру жизнь ещё один раз свела — через несколько лет, когда Аня уже работала учительницей младших классов в одной из школ района ХТЗ. В конце августа, перед началом учебного года, она проводила родительское собрание. Ещё никого не знала, поскольку только что выпустила четвероклассников и должна была начать обучать 1-й класс. Родители её будущих учеников ещё собирались в классе, она вышла в учительскую. Возвращаясь, увидела, что по коридору идёт Шура и сворачивает к её классу. К двери подошли одновременно. Аня спросила:

— Шура, вы, наверное, ошиблись?

Та ответила:

— Нет, мне сюда.

— Ко мне в класс? А кто здесь у вас?

— Дочь.

— А как фамилия?

— Вера Окаёмова.

— Да, — сказала Аня. — Есть у меня в списках такая ученица. Так заходите!

Вера Окаёмова, прилежная и послушная девочка, проучилась у Ани четыре года. Учительнице необходимо было лично знать, в каких условиях живут её ученики. Аня навестила все семьи своих ребят ещё в первый год обучения. Многие из них жили в одном многоэтажном коммунальном доме. Там же была и комната Шуры. Не зайти к ней было неловко: всё равно узнает, что учительница приходила к другим детям. Аня зашла, хотя не очень ей этого хотелось. Комната оказалась чистой, уютной. Обстановка, правда, бедная, но Шура постаралась украсить своё жилище самодельной вышивкой, салфеточками. Аня сказала ей одобрительно:

— Хорошо у вас, для ребёнка есть все условия заниматься.

Дома были обе девочки: и Вера, Анина ученица, и старшая её сестра — та самая… Аня, как ни старалась сдержаться, всё-таки незаметно разглядывала девочку. Нет, совершенно не похожа на Николая — ни одной черты!

Шура вышла проводить учительницу в длинный общий коридор. Остановилась, сказала взволнованно:

— Анна Александровна, вы простите меня, сами знаете за что… Не я тогда это всё придумала, но всё равно виновата. И не от Николая у меня дочь, конечно…

Махнула рукой, повернулась и быстро ушла.

Потом они не раз ещё встречались в школе, на родительских собраниях, но уже не было между ними неловкости, недоговорённости…

Александра Окаёмова много лет трудилась на тракторном заводе, была одна из первых заводских ударниц коммунистического труда, её фото постоянно висело на Доске Почёта. Когда я, молодая журналистка, работала в заводской многотиражке «Темп», не раз встречалась с ней на слётах ветеранов, знатных людей завода, даже писала. Я, конечно, не подозревала о её связи с нашей семьёй, но она наверняка знала, что я — дочь Николая Полякова…

Семья

Аня знала, что, когда они от ФЗО ездили в колхоз «на зерно», Николай там надорвался, тягая мешки, потом болел. Она с подругами навещала его, но подробно не интересовалась, что же это за болезнь у него. Однако, когда они с Николаем уже открыто жили вместе, один из их друзей, тоже воспитатель Фёдор Рулько, словно бы из добрых чувств предостерёг её:

— Смотри, Анюта, не пожалей, выходя за Полякова. Знаешь, какая у него болезнь? По мужской части! С такой болезнью больше десяти лет с женщиною не живут.

Аня сумела скрыть своё удивление, насмешливо вздёрнула подбородок:

— Ого, десять лет! Мне вполне хватит!

Ошибся Фёдор. До конца своей жизни, до 65-ти лет, Николай был в хорошей потенции. Благодаря Аниной заботе тоже. Ведь в первые годы супружества он вынужден был носить специальный корректирующий бандаж. Тогда в продаже таких не было, и жена сама ему шила…

Был Николай прекрасным мужем. Магазины, базар, мытьё полов, вынос мусора, завтраки детям по утрам перед школой — это всё было на нём. И не потому, что Аня не хотела этого делать: она с утра до вечера, всё внешкольное время, была занята проверкой тетрадей, писанием планов, методических занятий, детьми — своими и учениками… А Николая домашняя работа нисколько не тяготила, наоборот — была в радость. Он, например, с удовольствием делал сырники, картофельники и котлеты — Аня так вкусно их готовить не умела. Зимними вечерами катал детей и жену на санках: разгонялся бегом, все весело смеялись… Любил носить дочерей на плечах, подпрыгивая и напевая любимую песню: «По Дону гуляет казак молодой». Аня смеялась:

— Ну и певец! Совсем нет голоса и слуха!

Конечно, сама-то она прекрасно пела.

По праздникам — на Первомай, Октябрь, Новый год, — они любили ходить гулять к заводу. Вечером выходили на проспект и шли к заводской проходной. И не одни они: многие люди, нарядные, целыми семьями, медленно прогуливались в ту же сторону. И вот уже издалека становились видны разноцветные вспышки — это сверкала празднично украшенная проходная! Нынешним детям не понять того восторга: сейчас улицы города днём и ночью переливаются огнями витрин. Тогда же иллюминация устраивалась только по праздникам и сама становилась настоящим праздником. Загорались одна за другой буквы лозунгов, гасли и вновь разбегались в разные стороны яркие лучи от лампочек, оживали картины. А вокруг — столько людей! Все пришли полюбоваться… Какая радость была, особенно для детей!

Был Николай счастлив в семье. Оттого, что любил сам и чувствовал любовь к себе. Хотя Аня и считала, что вышла замуж за Полякова без особенного чувства, что настоящей любви — такой, как в книгах, — она не испытывала ни к кому, всё-таки любовь была, была… Она сама это поняла, правда, не сразу…

Не только помощником по хозяйству был ей муж. Отлично зная международную жизнь, он всегда помогал Ане готовить политинформации для педсоветов. О любой стране спроси его, о любом политическом деятеле — всё знал, всё мог рассказать, и рассказывал интересно. Однажды был такой случай, уже тогда, когда Николай, начиная с 1949 года, вновь работал на ХТЗ, в своём родном цехе «Шасси». В цехе ждали лектора-международника из Москвы. В те 50-е годы такие лекции собирали множество народу. В обеденный перерыв красный уголок был полон. А лектор всё не шёл. И стало, наконец, ясно, что он и не появится. Люди стали кричать:

— Давай, Поляков, ты рассказывай!

А был Николай тогда парторгом цеха, и все знали, какой он рассказчик. Он смутился:

— Да что вы, ребята, я же не лектор.

— Ты лучше его!

— Ну хорошо, — согласился он. — Задавайте вопросы.

И отлично провёл лекцию.

Партийное руководство завода предлагало Полякову идти работать инструктором в райком партии. Это был верный путь быстрого продвижения по партийной линии. Но Николай об этом не думал, как не думал о какой-либо выгоде, вступая в компартию на фронте, в тяжёлом для страны 42-м году. И от предложенной партийной карьеры отказался. Из скромности. Считал, что образования у него маловато: семь классов, училище и фронт…