Ирина Глебова - Хроники семьи Волковых

• Название: Хроники семьи Волковых
• Автор: Ирина Глебова
• Жанр: Биографии и Мемуары

Хроники семьи Волковых. Роман-быль. Что есть знаменитая книга Маргарет Митчел «Унесённые ветром»? Просто история жизни и любви молодой девушки, припавшая на годы социальных потрясений в стране… Разве не в такие годы проходила молодость наших бабушек и дедушек, отцов и матерей? Ведь весь минувший век был временем сплошных социальных потрясений для нашей страны. Тридцатые-сороковые — вот когда довелось взрослеть, любить, многому учиться молодой героине романа писательницы Ирины Глебовой…

---

— Едте! Вам же веселее. А я вас обрадую: мы не в Таловой разгружаться будем, а поедем прямо к вам, в Бутурлиновку. Там наш аэродром будет квартироваться.

Мать обрадовалась, что сможет отблагодарить парня. Стала приглашать:

— Ты ж приходи к нам, Шура! Тебе каждый покажет, где изба Волковых. С дочкой тебя познакомлю — с той, за которой ездила да разминулась. Она у меня умная, учительница. И не замужем…

Доехали, распрощались. Шура сказал, что обязательно придёт.

Пошла мать домой, уже был вечер, темно. На улице, недалеко от дома, слышит — навстречу идут двое, разговаривают. Узнала голос дочери. Окликнула:

— Нюра!

Аня бросилась к ней, обняла.

— А ты куда? — спрашивает мать.

— Да в кино, в клуб.

— Ну иди.

И Аня пошла. Потом до старости, вспоминая эту встречу, упрекала себя: почему не вернулась с матерью домой! Ведь та из-за неё ездила, с таким трудом добиралась. А она ушла себе в кино с каким-то офицером, который ей и не нравился, и не нужен был вовсе… Молодость!

Саша Лунёв

Мать, конечно, всем рассказала в подробностях о своём возвращении из Лисок в Бутурлиновку, о своём спасителе лейтенанте Шуре. Все уши прожужжала: красивый, добрый! Обязательно придёт к ним!.. Но проходит неделя, другая, а он всё не идёт. Решили домашние — уже и не придёт вовсе. И вот однажды под вечер в дверь постучали. Вся семья за столом сидела. Удивились: стучать было не принято — толкни дверь и входи. Крикнули:

— Та заходите!

Дверь приоткрылась, кто-то весело спросил:

— Можно будет?

И вошёл — в самом деле красивый, высокий, улыбчивый. Оказывается, все эти две недели он их искал — мать-то точный адрес впопыхах не назвала. Так он по всему городку прошёлся, начиная с другого конца: фамилия Волковых в Бутурлиновке довольно-таки популярная. А нашёл их совсем близко от своего аэродрома. Дом Волковых ведь рядом с вокзалом, а сразу за вокзалом — склады, где эшелон разгрузился, а ещё чуть дальше — аэродром. И Павла — мужа Марии, — Александр уже, оказывается, знал: тот, вместе с другими железнодорожниками помогал разгружать технику.

Аня стала называть лейтенанта Сашей.

— Что ещё за «Шура»? — пожала плечами. — Саша — так я буду звать тебя.

Так и пошло: все у Волковых вслед за ней стали называть его так. Даже потом, в Харькове, его мать и братья тоже стали звать его так.

В тот первый вечер, когда он к ним пришёл, попросил умыться. Аня стала ему поливать воду. Александр разделся по пояс и, красуясь, поигрывал могучими бицепсами. Аня о таком и не слыхала никогда, не то, чтобы видала. Даже испугалась: «Ой, какой нервный!»

Жил лейтенант Шура — Александр Лунёв, — вместе с офицерами в другом конце города, в общежитии: их туда с аэродрома машинами возили. Но это было далеко, а дом Волковых — рядом. И там всегда ему рады, как родному, всегда вода горячая умыться, еды вдоволь. Тогда, в конце 41-го, был ещё достаток, да и Клавка-сваха в магазине работала — прибежит, принесёт чего-нибудь, а то и выпить… И зачастил Александр к ним, да и ночевать часто оставался. В одной комнате спали хозяева — Мария с Павлом и маленькой новорожденной дочерью, в другой — мать с отцом, Аня с племянницей Валей, а на полу — Саша с Сергеем.

Серёже Нежельскому уже исполнилось 14 лет. Для него Александр был кумиром. Взрослый, военный, на все руки мастер: был Лунёв механиком на аэродроме, но отлично знал не только самолёты — любую машину. Часто подъезжал к дому на машинах разных марок. А однажды приехал на тракторе. Поставил тарахтящий агрегат у окна и сказал Ане:

— Это я специально, чтобы вы поглядели — где я жил до войны и жить буду после. В Харькове, где эти трактора делают. Как раз рядом со знаменитым заводом ХТЗ.

И точно, на тракторе были написаны эти три буквы — «ХТЗ». Смотрела Аня, и не знала ещё, что вся её дальнейшая жизнь будет связана с Харьковским тракторным заводом…

Однажды Серёжа прибежал из города и с заговорщеским видом стал крутиться около Ани. Улучил момент, когда около неё никого не было, и шепнул:

— Сашку видел, он тебе привет велел передать!

Аня сильно покраснела, почувствовала себя взволнованной. До этого момента она не думала о Лунёве, как о кавалере. Все, в том числе и она, считали, что Саша ходит навещать мать, что он её гость. Он с ними встречал Новый год — 1942-й. Родители и Нежельские, уставшие, рано легли спать, и Аня с Сашей просидели всю новогоднюю ночь, до утра, одни — разговаривали. Но и тогда не возникло у Ани чувства их особой связи. А вот шепнул племянник: «Привет от Сашки», и сердце у неё забилось по-особенному.

А через несколько дней, когда Александр, гостивший у них, собрался уходить, мать сказала:

— Нюра, проводи.

До сих пор она сама его провожала до калитки, а тут что-то занемогла. А, может, притворилась…

Аня набросила на халатик платок, вышла на крыльцо.

— Что ж, ты и с крыльца не сведёшь? — спросил он насмешливо.

Сошла. Стали у окна. Тут он взял её за плечи, притянул и поцеловал. Она оттолкнула его:

— Вот ещё!

И ушла. Некоторое время Лунёв не приходил. Аня успела пересердиться на него: «Ну, поцеловал парень, что тут такого!..» Даже досадовала — то ли на него, то ли на себя. Но Александр, конечно же, пришёл — Волковы были ему уже как родные. Уходя, уже сам попросил Аню:

— Проводи.

Стоял на крыльце, нервничал:

— Не сердись…

— Да я и не сержусь.

— Ну конечно, — скривил он губы, — я ведь кто — работяга. А ты своего корреспондента ждёшь…

Аня, конечно, рассказывала ему о Кочукове и о том, что Василий пишет ей с фронта.

Именно после этого возвращения Сашки и второго провожания на крыльцо, они стали встречаться по-настоящему, не только дома у Волковых. Гуляли, ходили в кино. Матери Александр очень нравился, а вот отцу — нет. Отец относился к нему настороженно и не раз говорил дочери:

— Красуется собой, любит себя очень. Смотри, Нюра…

Подросток Серёжа был просто влюблён в Александра. А Аня? Ведь был ещё Василий, она отвечала на его письма… Тогда она и сама не слишком разбиралась в своих чувствах. Гораздо позже, анализируя всё, поняла: настоящей любви не питала ни к тому, ни к другому…

Встречи с Александром продолжались три месяца — кстати, столько же, сколько она встречалась в 38-м году с Васей Кочуковым. А в феврале 42-го лётная часть, где служил Лунёв, передислоцировалась. Он уезжал.

В день отъезда Александра на улице мела сильнейшая пурга. Приближались 2 часа дня — час отбытия, а родители Аню не отпускали проводить.

— Что ты, заметёт! — качала головой мать. — Ничего, сам уедет. Если захочет, напишет. А нет — ничего! Вон, офицеров кругом много.

Племянница Валя в тот день приболела, лежала в постели. Аня тихонько подговорила её раскапризничаться и просить купить ей, прямо сейчас, немедленно, тот зонтик, о котором она давно мечтала. Валя просила и раньше купить ей красивый детский зонтик в магазине как раз около вокзала… Валя всё сделала как надо — очень артистично и натурально! Хныкала и даже расплакалась, не отставала до тех пор, пока родители не сказали:

— Ну ладно, Нюра, сходи, купи ей.

Впрочем, очень может быть, — родители догадались о сговоре тёти и племянницы, и решили: пусть уж идёт, провожает…

Аня надела Мариино длинное широкое пальто, Федин лётный тёплый шлем (этот шлем она потом проносила все военные суровые зимы), сверху набросила платок и пошла. Вернее, побежала, поскольку времени оставалось совсем немного.

У вагонов, по краю перрона, прохаживался Лунёв, нервничал, похлопывал перчатками о сапоги. Аня уже подошла близко, а он всё смотрел мимо, не узнавал. Тут она сбросила платок, он ахнул, бросился к ней. Она, смеясь, рассказала, как удалось вырваться. Они побежали в магазин, быстро купили зонтик. И там, за магазином, накрывшись её платком, прощались-целовались аж пока вагоны не дернулись, заскрежетали и потихоньку пошли… Александр быстро проговорил:

— Вернусь за тобой, если останешься здесь, с родителями. Уедешь от них в другой город — туда за тобой не поеду!

На ходу вскочил на подножку вагона, долго махал ей рукой…

Они переписывались всю войну. Один раз Александр приезжал — ехал мимо в командировку. Один раз прилетал на военном самолёте: он окончил курсы лётчиков и войну заканчивал уже лётчиком.

Василий тоже писал Ане письма с фронта. Как-то раз сестра Мария её спросила:

— Так за кого же ты выйдешь замуж?

— За того, кто приедет первым, — ответила она беспечно.

Война. В родном доме

Несколько лет назад, отдавая дом дочери Марии и её мужу Павлу, отец сказал:

— Одна у меня просьба: если придётся, примите нас с матерью обратно, в свой дом.

Слова оказались пророческими. Война собрала семью — тех, кто не разъехался по дальним краям, — под крышу родного дома, в Бутурлиновке. Нежельские были рады всем. Во-первых — война! Страшная навала, которую неизвестно как придётся пережить. Во-вторых, Мария была беременна, вот-вот должна родить. Сын Серёжа и дочь Валя уже подросли, и, впервые после смерти младшего Вани, Нежельские вновь решились на ребёнка. Ещё не знали, что родиться ему предстоит уже во время войны. Помощь родных очень кстати. Да и выживать трудное время вместе легче.