Иосиф Пилюшин - У стен Ленинграда

• Название: У стен Ленинграда
• Автор: Иосиф Пилюшин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1958

Аннотация издательства

И. И. Пилюшин — известный ленинградский снайпер-фронтовик. В годы Великой Отечественной войны он уничтожил более ста гитлеровцев, обучил искусству меткого выстрела около четырехсот молодых красноармейцев. В 1958 году Военное издательство выпустило записки И. Пилюшина «У стен Ленинграда», в которых бывалый воин рассказал о своих товарищах по оружию, защитниках славного города-героя на Неве. Написанная живым языком, книга быстро разошлась. В настоящем издании книга значительно расширена. Автор довел повествование до тех дней, когда Ленинградская область была полностью освобождена от врага, расширил характеристику ряда героев, более подробно показал жизнь населения Ленинграда в годы блокады. Книга «У стен Ленинграда» представляет большой интерес для молодых воинов — наследников славных боевых традиций героев Великой Отечественной войны.

---

Вдруг слева от нас послышался скрип, и в ночной мгле вспыхнул сноп яркого света.

Через широко раскрытую дверь землянки двое немцев тащили еле державшегося на ногах человека. Вслед за ними вышли еще два гитлеровца. О чем-то переговорив между собой, эти двое вернулись в землянку и плотно закрыли за собой дверь. В темноте мы потеряли из виду остальных. Спустя некоторое время по звуку шагов определили, что они идут к легковой машине. Вскоре на обочине дороги увидели их силуэты.

Человек, которого тащили фашисты, вдруг твердо встал на ноги, с силой отбросил державших его немцев, но устоять не мог.

Упав на землю, он стал отбиваться руками и ногами от навалившихся на него конвоиров.

— Убивайте, гады, я вам ничего не скажу, — донеслись до нас слова на русском языке. — За мою смерть вам отомстят товарищи!

Один из немцев ударил его чем-то по голове. На помощь конвоирам подбежали находившиеся возле машины шофер и солдат, вчетвером они бросили русского в автомобиль.

У нас на глазах терзали советского человека! Мы были готовы броситься на палачей и разорвать их в клочья. Но Круглов сигнала не подавал. Шофер завел мотор, и машина скрылась в темноте.

— Как же так? — сказал мне шепотом с явным негодованием Романов. — Не выручили своего.

— На Нарве мы кормили ихнего пленного офицера хлебом, — процедил сквозь сжатые зубы Сидоров, — а они, гады, терзают и мучают наших людей…

В этот момент на дороге появилась группа солдат. Их окликнул часовой. Произошла смена караула. Как только группа удалилась, новый часовой взял автомат на изготовку и, озираясь вокруг, зашагал вдоль дороги.

Мы ждали, что решит наш командир. Вот старший лейтенант Круглов подал Ульянову и Сидорову условный знак. Осторожно пробираясь от дерева к дереву, они подошли к обочине дороги и залегли. Вскоре по другой стороне дороги мимо них прошел часовой. Выждав несколько секунд, Ульянов и Сидоров поползли за ним, потом снова залегли. Когда немец возвращался обратно, они бросились на него. Я услышал только приглушенный хрип.

Круглов приказал мне и Ульянову следовать за ним, а остальным оставаться на месте и наблюдать за дорогой. Без особой осторожности командир роты подошел к землянке и с силой толкнул ногой дверь. За столом сидели два немецких офицера: один наклонился над картой, другой что-то говорил по телефону.

Круглов крикнул:

— Хэнде хох![4]

Офицеры, вскочив, подняли руки вверх и смотрели на нас расширенными от страха глазами. Мы обезоружили их, забрали карту, бумаги.

Возвращались лесом цепочкой. Впереди шли Круглов и Романов, следом я и Ульянов вели офицеров. Позади нас шли остальные бойцы. Темнота сгущалась, как это всегда бывает перед рассветом. За каждым деревом нам чудился враг.

Один из офицеров все время мычал и то и дело вертел головой.

Ульянов шепнул мне:

— Улов-то хорош! А как дотащим?

В условленном месте нас встретили саперы.

— В сторону траншеи прошло много немцев, — доложил старшина Кудрявцев. — Танки стоят все на том же месте.

Мы укрылись в кустарнике, поблизости от передовой траншеи. Сюда уже достигали лучи осветительных ракет, взлетавших в небо над нейтральной зоной. По шуму и сдержанному говору можно было догадаться, что на передовую подходили новые подразделения немцев.

Я стоял около Круглова и, когда взлетали ракеты, следил за его лицом. Оно было суровее обычного, глаза пристально всматривались в темноту. На высоком лбу сбежались морщины. Командир искал выхода из трудного положения. Вот его лицо прояснилось, на губах заиграла улыбка, он поманил к себе Романова:

— Снимите мундир и пилотку с офицера и оденьтесь в его форму.

Никто не знал, что задумал командир.

Романов оделся в форму немецкого гауптмана. Узнать его сейчас было невозможно — он совершенно не походил на себя.

Круглов внимательно посмотрел на Романова:

— Хорошо. Пойдете в траншею один, там вызовете командира и скажете, что занимаетесь поиском русских разведчиков, проникших в тыл немецких частей. Если он заметит обман, убейте немца из пистолета — это будет для нас сигналом: мы сию же минуту придем вам на помощь. А если все будет хорошо, вызовите нас…

Я придвинулся к Романову:

— Петя, проси командира взять меня с собой… Понимаешь, всякое может случиться…

Круглов разрешил мне сопровождать Романова и протянул трофейный автомат. Я поплотнее застегнул капюшон немецкой маскировочной куртки.

Подойдя к траншее, Романов не задумываясь спрыгнул вниз. Я последовал за ним. Мы оказались лицом к лицу с немецким солдатом. Романов приказал ему срочно вызвать начальника.

Я стоял будто не на земле, а на раскаленном листе металла. Не прошло и двух минут, как мы увидели идущего по траншее офицера. Солдата с ним не было.

Немец козырнул Романову.

— Занимайте этот участок траншеи, — сказал он. Романов в свою очередь поприветствовал офицера:

— Мне не нужен участок. Я веду специальный поиск. В нашем тылу где-то действуют русские разведчики. Мне приказано перехватить их, когда они будут возвращаться обратно. Уберите отсюда своих людей, мы должны действовать скрытно и взять русских живыми.

— Минуточку, я уточню этот вопрос с командиром батальона! — И немец скрылся в темноте.

Романов шепнул мне:

— Быстро вызывай наших. Пока немцы уточняют — ребята уволокут пленных, а остальное решит старший лейтенант.

Ни секунды не задерживаясь в траншее, разведчики во главе с Кругловым потащили связанных пленных по высокому бурьяну в нашу сторону. По приказу командира с нами остался сапер Кудрявцев. Через некоторое время прибежал гитлеровский офицер:

— Поиски русских разведчиков уже ведутся, — сказал он, — вас просят к телефону. — И немец через плечо Романова подозрительно посмотрел на меня.

В этот момент Романов с силой ударил его по голове рукояткой пистолета. Офицер упал к его ногам.

Слева, совсем рядом, застрочили пулеметы.

«Обнаружили, гады, — подумал я. — Доберутся ли наши до дому?»

Выпрыгнув из траншеи и укрываясь в бурьяне, мы поползли к пулеметам. По сигналу Романова в них одна за другой полетели гранаты. Пулеметы умолкли. В траншее забегали, загорланили. Всюду поднялась суматошная стрельба.

Пули нас не задевали. Но долго оставаться здесь, у бруствера, мы не могли — скоро наступит рассвет.

Вот на нашей стороне в воздух взлетела зеленая ракета, за нею вторая, третья… «Нас зовут», — подумал я. Мы уже давно заметили при свете ракет канавку метрах в тридцати. Но как до нее добраться?

Сколько прошло времени в мучительном ожидании, мы не знали. Вдруг с нашей стороны разом заработало несколько станковых пулеметов. Их трассирующие пули веером проносились над немецкой траншеей. По сигналу Романова мы быстро поползли к канавке, но не успели достичь ее, как хлестнула очередь немецкого пулемета. Рядом со мной раздался глухой стон. Я осторожно' подполз к товарищу. Это был Кудрявцев. Взяв старшину за правую руку, пристроил его к себе на спину и по высокой траве пополз дальше. Пули то и дело задевали стебли травы и с треском рвались. Выбиваясь из последних сил, я наконец достиг канавки.

Осторожно положил Кудрявцева на траву.

— Сергей! Сергей! Ты слышишь меня? — спрашивал я.

Старшина молчал. Я прижался ухом к его груди — сердце не билось.

«Эх, какой человек погиб!..»

Оглядевшись, увидел ползущего ко мне Романова.

Пулеметный огонь с обеих сторон усиливался. По прямой возвращаться было невозможно. Не вылезая из канавки, мы поползли к опушке леса, унося с собой мертвого товарища.

Уже рассвело, когда обходным путем мы наконец добрались до своих.

В землянке командира батальона, куда мы пришли доложить о возвращении, было многолюдно. Навстречу нам вышел из-за стола майор Чистяков. Он по-отцовски крепко расцеловал нас.

— Спасибо, товарищи, за службу! — Комбат с лукавой улыбкой отстегнул от своего ремня флягу и подал ее Романову: — Еще из Ленинграда, берег для случая. Идите подкрепитесь…

Романов взял флягу и медлил уходить.

— Спасибо, товарищ майор, но мы хотели бы послушать, что скажут вот эти… — он указал на немецких офицеров, сидящих на краю нар.

— Ну что ж, оставайтесь. — И Чистяков протянул было руку к своей фляге.

— Нет, товарищ комбат, ленинградскую водочку не отдам!

В блиндаже раздался веселый смех. Майор, улыбаясь, подошел к столу.

Я стоял у двери и искал глазами Круглова. Его не было. «Неужели и он…» — мелькнула страшная мысль. Но спустя несколько минут старший лейтенант шумно вошел в блиндаж, порывисто обнял меня и Романова:

— Друзья мои, век не забуду, что вы сделали… Выручили вы нас…

Начался допрос пленных.

Обращаясь к сидящему слева немцу, майор Чистяков спросил по-русски: