Курт Сиодмак - Искатель. 1995. Выпуск №2

• Название: Искатель. 1995. Выпуск №2
• Автор: Курт Сиодмак
• Издательство: АО «Редакция журнала «Вокруг света»
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1995
• ISBN: 0130-6634

«Искатель» — советский, затем российский альманах, публикующий приключенческие, фантастические и детективные произведения.

В этом выпуске журнала читателя ждет научно-фантастический роман Курта Сиодмака «Мозг Донована», и детективные рассказы Игоря Козлова и Артура Конана Дойля.

---

У меня задрожали ноги. Я протянул руки, и Дженис бросилась мне на помощь.

Я потерял сознание, прежде чем она успела подхватить меня под локти.

1 июня

Сегодня мне разрешили встать с постели. До обеда я сидел на скамейке в парке, Дженис сидела рядом и писала под мою диктовку.

Я решил послать письмо Хлое Бартон и перевести на ее имя секретный счет Донована. Думаю, она позаботится о старике Стернли и выполнит волю отца, желавшего помогать родственникам Хиндса в Рено и Сиэтле.

Дженис прочитала мне несколько странных газетных заметок.

Кирилл Хиндс, несколько месяцев назад приговоренный к смертной казни, был повешен. Однако во время приведения приговора в исполнение почему-то отказал механизм, опускавший помост под веревкой. Хиндса вернули в камеру, помост починили.

Во второй раз произошло то же самое. Механизм снова не сработал. Обнаружились какие-то неполадки в гидросистеме.

Согласно древнему закону, человека можно вешать только трижды, поэтому палач больше не мог рисковать. Он подставил под помост деревянную колодку и в нужный момент выбил ее ногой.

На этот раз Хиндс умер.

Я внимательно следил за Дженис, читавшей это сообщение. Она хмурилась и покусывала губы. Затем порвала газету на мелкие кусочки и улыбнулась.

Я знал, о чем она думала: неистребимая энергия Донована все еще блуждает в этом мире. Не он ли хотел спасти Хиндса от смерти?

Энергию нельзя уничтожить.

2 июня

Мой лечащий врач Хиггинс поздравил меня с выздоровлением и сказал, что я в любое время могу выписаться из больницы.

Хиггинс спросил, собираюсь ли я возвращаться на станцию Вашингтон. Услышав мой отрицательный ответ, он сел на стул и с расстроенным видом закурил. Я засмеялся и поинтересовался, чем он так обеспокоен.

Он вздохнул и еще раз предложил мне занять вакантное место в Конапахе, прежде принадлежавшее Шратту. Как он объяснил, компания не желает нанимать медика из другого штата.

Уверен, перед разговором со мной он успел посоветоваться с Дженис.

Я попросил дать мне время подумать, но решение у меня уже созрело. Я принял его предложение.

5 июня

Мы решили не брать с собой в Конапах ничего из нашего старого дома на станции Вашингтон. У индейцев был такой обычай: каждые семь лет сжигать свои вигвамы, чтобы не дать в них поселиться злым духам. Мы последуем их древнему примеру. Атмосфера несчастья слишком глубоко въелась в нашу обстановку, мы хотим обновления. Я имею в виду не только мебель.

10 июня

Завтра мы уезжаем. Перед отъездом я хочу избавиться от всех своих мыслей, касавшихся эксперимента с мозгом Донована.

Я доказал, что в определенных условиях ткани человеческого мозга могут продолжать жить и даже развиваться. Но важнее другое. В результате этих опытов я пришел к убеждению, что наука не в силах искусственным путем воспроизвести процесс развития человеческой мысли. Тут природа поставила нам барьеры, которые мы никогда не сможем преодолеть.

Наш мозг способен конструировать механические и электронные приборы, разрабатывать различные технологические процессы и даже концепции мироздания. Но мы не можем придумать искренность, дружбу, любовь. Чтобы творить добро, человечество должно сначала дорасти до этого понятия.

Человек может создавать лишь то, что заложено в нем. Вот и все.

Перевел с английского Михаил Массур

Игорь Козлов ЧЕРНАЯ КРОВЬ

В ночной тишине, пугая редких прохожих вспышками мигалки, «уазик» канареечного цвета летел к намеченной цели. В его салоне был полный джентльменский набор: следователь Иван Петрович Бобров, медэксперт Исаак Ильич Краковский, криминалист Воло-буев, дежурный оперативник Саша Махорин.

Правда, находился в этой компании один инородный элемент — студент-практикант Коля Ладушкин, который впервые участвовал в настоящем следствии и поэтому нетерпеливо ерзал на сиденье, возбужденно шмыгал носом, постоянно облизывал пересохшие губы.

— Ты, Коля, ведешь себя как наш героический исковый пес Тарзан, — усмехнувшись, сказал Махорин. — Тот тоже, когда на дело едет, от старания хвостом по полу стучит.

— А почему кинолога не взяли? — не уловив иронии, серьезно спросил Ладушкин.

— Да вроде на этот раз ни к чему, — пояснил оперативник. — Товарищи из райотдела сообщили — чистое самоубийство. Соблюдем формальности — и по хатам. Правильно я мыслю, Иван Петрович?

Следователь промолчал, недовольно цыкнул зубом. Из чего Махорин сделал вывод, что у «шефа» опять разболелся бок и лучше к нему не приставать.

А обстоятельства происшествия были такие. В воскресенье вечером, вернувшись с дачи, Клавдия Ивановна Арланова обнаружила на полу гостиной своего супруга — бывшего персонального пенсионера союзного значения, бывшего первого секретаря обкома КПСС Василия Сергеевича Арланова, с огнестрельной раной черепной коробки и зажатым в кулаке пистолетом системы «парабеллум».

Для начала Клавдия Ивановна хлопнулась в обморок, а потом, очнувшись, сразу позвонила в милицию, потому как «Скорую помощь» вызывать было бессмысленно.

«Уазик» вкатил в просторный «номенклатурный» двор, остановился у подъезда. Спецов, как положено, встречал участковый инспектор.

— Капитан Молодчий, — представился он. — Там, наверху, наши сыскари караулят. Понятых я уже подобрал.

— Молодец, — похвалил его следователь и направился к лифту. За ним последовала «вся королевская рать».

— Ты убиенного когда-нибудь видел? — обращаясь к Ладушкину, зловеще прошептал Махорин.

— Н-е-е, — тихо проблеял Коля.

— Тогда крепись, старик. Зрелище то еще…

На лестничной клетке у квартиры пострадавшего сразу стало тесно, милиция, понятые, оперативники… Ладушкин обратил внимание на женщину, сидящую в кресле, равнодушно глядевшую на всю эту толпу широко раскрытыми огромными глазами. Видимо, это была жена самоубийцы. Коля думал, что следователь обратится к ней, но Бобров сначала выслушал короткие четкие доклады представителей райотдела.

— Мы до вашего приезда ничего не трогали. Сами понимаете, случай не совсем ординарный.

Правильно сделали. Начнем, помолясь… — И действительно, следователь, достав из кармана газету, расстелил ее и встал на колени.

Ладушкин обалдел. Но когда увидел в руках Боброва неизвестно откуда возникшую лупу, то понял, что он осматривает ворсистый коврик перед дверью. Эксперт-криминалист Волобуев примостился рядом.

— Хорошая вещь, — деловито сказал Бобров. — На ней, пожалуй, образцы грунта со всех подошв остаются. Как думаешь, Владимир Павлович?

— Точно, — подтвердил Волобуев.

— Давай аккуратненько оформляй этот коврик как вещдок, а потом изучай замок — нет ли признаков, что его открывали неродным ключом. — И, перехватив удивленный взгляд криминалиста, пояснил: Часто в последнее время «слуги народа» лично… стали уходить в мир иной. Так вот, чтобы не было к нам никаких нареканий, чтобы нынешняя пресса пузыри не пускала, все станем делать по полной программе и тщательно.

— О-хо-хо, — тяжко вздохнул Волобуев, но спорить не стал.

Коля Ладушкин часа три томился на лестничной клетке, пока его не допустили к месту происшествия. Все это время в квартире работали следователь, криминалист, медэксперт. И только понятые наблюдали этот скрупулезный труд по сбору всех возможных следов, которые мог оставить предполагаемый преступник, хотя факт самоубийства вроде бы не вызывал сомнений.

Наконец Бобров выглянул из прихожей и уставшим, хриплым голосом произнес:

— Заходи, студент… И вы, Клавдия Ивановна, тоже можете войти.

Вдова тяжело поднялась с кресла, на прямых, отекших ногах медленно прошаркала в кухню и снова плюхнулась на маленький диванчик.

— Значит, картина рисуется такая, — обратившись к ней, сказал следователь. Смерть наступила приблизительно вчера вечером. Вы когда на дачу уехали?

— В пятницу, — выдавила из себя женщина.

— А муж почему с вами не отправился?

— Не знаю. Сказал, что у него какие-то дела.

— И часто он в разгар лета в выходные дни оставался в городе?

— Первый раз…

Коля Ладушкин, услышав эти слова, напрягся, словно струнка. Он нутром почуял: не простое это самоубийство, что-то за ним кроется!

Бобров, наверное, услыша, как возбужденно засопел практикант, косо глянул на него, усмехнулся и снова продолжил допрос:

— Вы знали, что в вашем доме хранится пистолет?

— Нет. Никогда не видела.

Следователь кивнул оперативнику Махорину, который, сидя за кухонным столом, вел протокол.

— Ваш муж где-нибудь работал в последнее время?

— Ну, за деньги — нет.