Вадим Васильев - История новоевропейской философии

• Название: История новоевропейской философии
• Автор: Вадим Васильев
• Издательство: МГУ
• Жанр: История
• Год: 2000

Мы предлагаем вашему вниманию цикл лекций "История новоевропейской философии", читавшегося Вадимом Валерьевичем Васильевым на спецотделении философского факультета МГУ в 1999 — 2000 годах. Все, что делает Вадим Валерьевич на наших глазах — предельно просто. Он, как Акопян, закатав рукава, дает нам пощупать каждый предмет. Наш Автор не допускает никакой двусмысленности, недоговоренности, неясности… Он охотно направляет наши руки, и уже и у нас что-то получается… Но как?! Этот вопрос, спустя несколько лет, заставил нас вернуться к распечаткам его лекций и снова окунуться в эпицентр европейского рационализма, ускользающая магия которого остается неодолимой и загадочной. К сожалению, не сохранились аудиозаписи нескольких первых лекций: утеряна Вводная лекция, лекция по Возрождению, большая часть Кузанца, весь Бэкон и начало Декарта. Жаль. Ведь на каждой лекции Васильева есть шанс именно Вам, может статься, прикоснуться к высшему проникновению в новоевропейскую метафизику. Но… "стакан" полон больше, чем наполовину. Запуская сайт, мы выкладываем первую часть лекций этого цикла (до Канта) с дословными распечатками. Если проект привлечет ваше внимание, то впереди нас ждут знаменитые Васильевские лекции по Канту. Мы приглашаем всех желающих принять участие в распечатке аудиозаписей интереснейших лекций университетских преподавателей, а также ищем хорошего специалиста по звукозаписи. Распечатку лекций производили в основном Татьяна Садкова, Ольга Лазарева, Диана Гаспарян и Александр Мацкевич. Редактировали: А. Мацкевич и Д. Гаспарян.

---

Так или иначе, среди множества его интересов была и философия. Опыт университетского обучения для Локка оказался малоприятным — схоластика ему сразу же не понравилась; гораздо ближе ему была современная, новая философия, которую он урывками узнавал. Будучи в Париже, он познакомился с картезианцами. И вот картезианцы‑то как раз, декартовские идеи, произвели наибольшее влияние на его мысль. Почему я уже не раз это повторяю — потому что часто Локка рассматривают как оппонента Декарта, и вот нам важно понять, насколько справедливы эти оценки. Локк вначале не планировал написать специального философского труда: он просто обсуждал интересующие его вопросы в беседах с друзьями. Но друзьям так нравились его суждения, что они стали уговаривать его систематизировать все эти разговоры и записать их, издав отдельный трактат. И Локк постепенно стал фиксировать беседы. Записи копились, и в 1690 году, наконец, он… да, годы жизни Локка все‑таки я должен сказать — 1632–1704; 72 года прожил. Так вот, в 1690 году, наконец, после нескольких десятилетий работы в этом направлении, он опубликовал свое главное сочинение — «Опыт о человеческом разумении»; знаменитый трактат. Следствием этого философского долгостроя явилось наличие некоторых противоречий в трактате. Так всегда бывает: с течением времени взгляды меняются, но сам философ может это и не заметить. А потом, когда он соединяет, объединяет все свои записи, то он может упустить, вследствие всех этих изменений, некие скрытые противоречия; в тексте могут возникнуть трещины; их можно заштукатурить, но трещины все равно, в любом случае останутся. Так было — некоторые считают — с «Критикой чистого разума» Канта (самый известный пример) и так явным образом случилось и с «Опытом о человеческом разумении» Локка. Дело в том, что Кант тоже очень долго работал над «Критикой…» — 10 лет — так называемое знаменитое «десятилетие молчания» Канта.

Я скажу о том, что это за противоречие, чуть позже. Теперь пару слов о европейской значимости Локка. Кроме того, что он развивал психологическое картезианство, выстраивая науку о модусах мышления или сознания, он еще и стал отцом не эмпиризма, как часто говорят, новоевропейского, а отцом новоевропейской схоластики. Именно он смог кодифицировать многие проблемы, наработанные новоевропейской философией, и сделать немало важных шагов в создании новой терминологии. Как философия может стать схоластичной? Это не минус, конечно; схоластичность — это плюс. Схоластика — это школа, и школа, так сказать, наличие школьной философии — необходимое условие для того, чтобы та или иная философия стала традицией. Это естественно. И новоевропейская философия неизбежно должна была проникнуть в университеты. Но для этого нужно было разработать новый строгий терминологический аппарат и написать учебники. Решающую роль в этом сыграл Локк — ну, решающую подготовительную роль; а решающую действенную роль сыграл немецкий философ Христиан Вольф, который синтезировал идеи Лейбница, Декарта и Локка, как раз во многом ориентируясь на локковскую методологию и постановку вопросов. Первый шаг вот тут — даже не создание языка, а кодификация проблем. И это Локку удалось, как никому.

Его «Опыт…» — трактат локковский, состоит из четырех разделов. Ну, самый неинтересный из них, если можно так сказать, — это третий раздел, хотя он тоже по своему любопытен, но играет роль своего рода приложения к «Опыту…» — там идет речь о языке. Много любопытных наблюдений, но никакого существенного влияния на характер локковской философии, соответственно, важного места в системе его взглядов, этот раздел, то, что там сказано, не занимает. Очень интересен первый раздел. Первый раздел посвящен критике теории врожденного знания. Здесь, на первый взгляд, Локк выступает в качестве оппонента Декарта. Ну, кто из новоевропейских философов, действительно, ярче заявил себя в учении о врожденном знании, как не Декарт? А Локк просто врукопашную сходится с этой теорией. Однако сразу же хочу сказать, что это неверное истолкование; видимость ошибочная: Локк спорит не с декартовской теорией врожденного знания, а с концепцией кембриджских платоников. Мы увидим потом, что между Декартом и Локком нет существенных расхождений в вопросе о врожденном знании. Вторая…

— С кем, простите?

С кембриджскими платониками; так называемая школа кембриджских платоников, во главе которой стоял Кедворт. Локк высказывает — по итогам обсуждения проблемы врожденного знания в первой части и отрицания врожденных идей — он высказывает тезис, который и явился причиной того, что его часто эмпириком называют. Локк сказал: «Коль скоро у нас нет врожденного знания, то все наше знание проистекает из опыта». И во второй части он кодифицирует источники, опытные источники знания. Дело в том, что опыт неоднороден: бывает внешний и внутренний опыт. Соответственно, внешнее и внутреннее чувство есть у человека. Локк подробно разбирает, что приходит в ум из внутреннего чувства, что из внешнего, что потом мы делаем с идеями, которые попали к нам из этих источников. В четвертой части речь идет о видах знания, о степенях достоверности нашего познания. И это наиболее онтологичная часть, как ни странно — хотя она, наоборот, должна быть наиболее гносеологичной — наиболее онтологичная часть «Опыта…», потому что именно здесь Локк рассматривает вопросы о существовании Души, Бога и Мира. То есть он решает тут традиционные проблемы метафизики. Ну, поговорим теперь более подробно об этих частях.

Итак, часть первая. Она предваряется «Введением», в котором он четко определяет задачи своего трактата. Говорит он так — приведу эти его рассуждения: «Моей главной целью является определение источников идей и», — добавляет он, — «видов знания, видов достоверности, проистекающих из сравнения, соединения или разъединения этих идей». Сразу же дам определение: под идеей Локк имеет в виду любой объект мышления. Мышление же он понимает абсолютно в декартовском смысле, как сознание о чем‑то.

— Идея — любой объект мышления?

Идея — любой объект мышления, а мышление — это любой душевный акт, сопровождающийся сознанием. Просто декартовская концепция мышления. Опять‑таки, скажу сразу, что. помните, я рассказывал, какие трудности Декарт в связи с этой концепцией получил, как он их решал, в частности, как он решал проблему памяти (он вынужден был, точнее говоря, ее решать)? — точно так же эти вопросы, в том же ключе обсуждаются и Локком.

— А вот мышление может осуществляться только в понятиях?

Почему? Я только что сказал, что любой акт сознания является мышлением для Локка. Поэтому, когда вы ощущаете…

— А сознание может работать с не — понятиями?

Конечно. Вот вы ощущаете, вы осознаете, что видите сейчас что‑то перед вами — неважно даже, что; вот вы это пятно осознаете — это акт мышления, реализующийся в виде ощущения, в данном случае. Мышление не имеет никакого отношения к понятиям. Мышление… любой акт сознания, а сознание не обязательно концептуализировано. К понятиям имеет отношение только деятельность рассудка или разума (ну, тут разные слова можно использовать: reason, understanding). Это ответ на Ваш вопрос.

Так же, как и Декарт, естественно, Локк отрицает бессознательные перцепции — поскольку он связывает сознание с мышлением; бессознательные идеи, точнее говоря. Ничего этого нет. Душа целиком пронизана сознанием. Тут же Локк говорит — вот, во «Введении» — об отрицательных и положительных задачах трактата своего. Значит, отрицательным — ну, условно говоря, отрицательным, или ограничительным, — итогом всего его исследования будет понимание, что далеко не все вопросы — традиционные вопросы метафизики — под силу человеческому разуму. Зачем мы вообще… — вот, надо понимать это четко — зачем браться за исследование души, за исследование способностей души? Какой смысл это имеет? Ну, можно ответить, конечно, на этот вопрос, что это самоценно — это действительно так, не надо искать никакой другой пользы; просто само по себе важно. Но есть и внешняя польза. После того, как мы узнаем, как устроено наше познание, мы автоматически очертим вокруг него некие пределы, за которые наши способности пробираться не в состоянии, — вот это так называемая ограничительная задача. Ну, решить эту задачу можно лишь в результате строгого и тщательного анализа душевных сил. Это положительная сторона. То есть и позитивная часть — собственно анализ устройства души, — и ограничительные выводы, которые из этого вытекают; Локк четко проговаривает вот эти две стороны вопроса. И потом это многократно дублировалось, вот такая структура, в сочинениях новоевропейских авторов: у Юма, например. Ну, самый известный пример — это, конечно, кантовская «Критика чистого разума» — это одновременно исследование трансцендентальных способностей познания, т. е. позитивное некое действие, и ограничение познаваемых объектов. И слово «критика», как вы знаете, оно включает в себя два смысла, и вот в «Критике чистого разума» эти два смысла действительно очень удачно объединяются. Критика — это и некое несогласие, отрицание; и критика — это исследование, если говорить об этимологии слова.