Дэвид Чалмерс - Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории

• Название: Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории
• Автор: Дэвид Чалмерс
• Издательство: Книжный дом «ЛИБРОКОМ»
• Жанр: Философия
• Год: 2013
• ISBN: ISBN 978-5-397-03778-5

Эта книга, впервые опубликованная в 1996 году, стала одним из самых заметных философских трактатов конца XX века. В наши дни уже не удастся найти серьезных работ по проблеме сознания, в которых не было бы ссылок на Чалмерса.

«Сознающий ум» — увлекательный философский рассказ о глубочайших парадоксах и тайнах сознания. Это провокативная работа, в которой сделана попытка обосновать «натуралистический дуализм», исходя из тезиса автора о нефизической природе сознания и его зависимости от функциональных схем в мозге. Чалмерс также утверждает, что его теория открывает новые перспективы для интерпретации квантовой механики и позволяет говорить о возможности сознательных роботов.

Ясность изложения, смелость идей, изобретательность мысленных экспериментов, точность рассуждений и широкая эрудиция автора делают эту книгу настоящим подарком для всех, кто интересуется философией.

---

Могло бы возникнуть искушение занять обратную позицию и принять, что подлинное содержание имеется только в опыте, а содержание фундирующей первопорядковой регистрации само зависит от содержания связанного с ней опыта. В этом могло бы что‑то быть, но это тоже не вполне удовлетворительно; ведь и о первопорядковых регистрациях зомби мы хотим сказать, что они в известном смысле репрезентируют мир существующим определенным образом. У нас точно есть содержательные состояния, не связанные с опытными переживаниями, и трудно принять, что все наши содержания каким‑то образом зависят от содержания опыта. Промежуточная позиция, которую можно было бы занять, состоит в том, что (1) изначальное содержание в известном смысле находилось в опыте, но (2) мы развили у себя схему атрибутирования содержания когнитивным состояниям, опираясь, в частности, на когерентность содержаний связанных с ними переживаний, и что (3) после возникновения этой схемы она стала автономной, так что мы можем говорить о содержании когнитивных состояний даже при отсутствии опыта. Это означало бы, что опытные переживания и связанные с ними регистрации могли бы иметь самостоятельные содержания, при том, что здесь не было бы странной, случайной сверхдетерминации, посредством которой дважды конституировалось бы одно и то же содержание. Это весьма тонкие вопросы, которые скорее всего возместили бы их детальное рассмотрение.

Еще одна интересная проблема — является ли соответствующий тип содержания «широким» (зависящим от окружающих объектов) или «узким» (зависящим только от внутренних процессов)? Если опыт внутренне нагружен содержанием, и если опыт супервентен на организации субъекта, то релевантное содержание в данном случае должно быть узким. (Опытные переживания по — прежнему могли бы иметь широкое содержание, но оно не могло бы быть содержанием, фиксируемым одним только опытом.) Иногда утверждалось, что подлинно репрезентативным содержанием является лишь широкое содержание, но, на мой взгляд, существует естественный путь понимания узкого репрезентативного содержания (см. Chalmers 1994с). Можно было бы доработать подобную концепцию до объяснения узкого, неконцептуального содержания опыта и осведомленности как содержания, накладывающего ограничения на центрированные миры, являющиеся кандидатами на роль действительного мира данного субъекта. Другой вопрос, имеют ли репрезентативное содержание все опытные переживания? Многие или большинство, вероятно, имеют его; большинство перцептивных переживаний уж точно кажутся внутренне информативными относительно мира. Имеется, однако, ряд более запутанных случаев: как быть с оргазмами, тошнотой или некоторыми эмоциональными переживаниями (см. Block 1995 и Туе 1995)? Впрочем, даже в этих случаях можно было бы отыскать какое‑то репрезентативное содержание, так как эти переживания зачастую содержательны относи — тельно локализации (вот здесь, там внизу) или их качества (хорошие, плохие). Возможность опытных переживаний, полностью лишенных репрезентативного содержания, неочевидна; с другой стороны, неочевидно и обратное.

Некоторые философы полагали, что феноменальные свойства — это всего лишь репрезентативные свойства, так что опытные переживания исчерпываются их репрезентативным содержанием (напр., Dretske 1995; Harman 1990; Lycan 1996; Туе 1992). Чаще всего эта позиция сопровождает редуктивный взгляд на репрезентативное содержание, так что она сводится к одной из разновидностей редуктивного функционализма и малоправдоподобна по обычным причинам. Другая вариация этой идеи могла бы совмещать ее с нередуктивным взглядом на репрезентативное содержание, к примеру, с тем, согласно которому подлинную репрезентацию можно найти только в опыте. Это было бы в большей степени совместимо с серьезным отношением к сознанию, но по — прежнему было бы не лишено трудностей. В частности, создавалось бы впечатление, что репрезентативное содержание могло бы оставаться неизменным у функциональных изоморфов с инвертированным спектром, и в этом случае феноменология выходила бы за пределы репрезентативного содержания. Упомянутые выше случаи также наводят на мысль, что даже если все опытные переживания имеют репрезентативное содержание, у них имеются и черты, не вмещаемые их репрезентативным содержанием. Так что неясно, будет ли успешной даже нередуктивная версия рассматриваемой нами концепции.

11. В частном общении и в готовящихся к публикации работах.

12. Упомянутые мной принципы иногда четко обозначались в качестве одного из методологических компонентов эмпирического исследования ментального. Не удивительно, что чаще всего это случалось в той области мейнстримной психологии, которая более всего затрагивает сознательный опыт, а именно в психофизике. Ее задачу нередко видели в соотнесении свойств наших ощущений со свойствами связанных с ними физических стимулов. Типичными достижениями здесь являются закон Вебера — Фехнера и закон Стивенса (Stevens 1975), которые дают две формулы соотношения интенсивности стимула и интенсивности соответствующего ощущения. Хотя иногда утверждается, что в психофизике подлежат объяснению прежде всего данные от третьего лица, такие как субъективные отчеты, кажется очевидным, что к числу главных феноменов, которые пытается объяснить психофизика, относятся характеристики опыта от первого лица, вроде переживаний определенных оптических иллюзий.

Хорст (Horst 1995) убедительно показывает, что исходными данными в этой области нередко оказываются переживания от первого лица различных феноменов, таких как иллюзии. К примеру, на конференциях исследователи придают особое значение возможности самостоятельно «увидеть» различные эффекты. Можно было бы также попробовать показать, что попытки выяснить, какой из подходов к измерению ощущения — Фехнера или Стивенса (см. Stevens 1975) — верен, имеют смысл лишь при допущении, что они стремятся измерить что‑то одно, феноменаль — ный опыт; в ином случае мы просто имеем неконфликтующие измерения разных функциональных феноменов).

В психофизике время от времени возникали дискуссии на тему того, каким образом эмпирические наблюдения могут содействовать объяснению субъективных ощущений. Некоторые исследователи пришли к формализации четких принципов, на которых основана подобная работа — известных под разными именами, как «психофизические связующие гипотезы» (Brindley 1960) или «общие связующие пропозиции» (Teller 1984). Хороший пример — «аксиомы психофизической корреляции», сформулированные Мюллером (Mьller 1896; цитируется в (Boring 1942, с. 89)):

(1) основанием любого состояния сознания является материальный процесс, так называемый психофизический процесс, протекание которого связано с присутствием сознательного состояния;

(2) равенству, сходству или различию в устроении ощущений… соответствует равенство, сходство и различие в устроении психофизического процесса, и наоборот. Более того, большему или меньшему сходству ощущений также соответствует большее или меньшее сходство психофизического процесса, и наоборот;

(3) если изменения ощущения имеют одну и ту же направленность, или если различия, существующие между рядами ощущений, имеют сходную направленность, то изменения психофизического процесса, или различия данного психофизического процесса, имеют сходную направленность. Более того, если ощущение может изменяться в п направлениях, то фундирующий его психофизический процесс тоже должен быть изменчив в п направлениях, и наоборот.

Ясно, что эти принципы близки принципу структурной когерентности. Сделав поправку на определенные различия в языке, мы можем увидеть, что все утверждения в духе тех, что были приведены выше, являются прямыми следствиями принципа когерентности; и в их совокупности они приближаются к его потенциалу. Так что мы опять‑таки можем убедиться в том, что принцип структурной когерентности и его вариации играют ключевую роль в использовании эмпирических исследований для создания объяснительных концепций различных характеристик опыта.

Не удивительно, что в психофизике обсуждался статус подобных принципов и это обсуждение было параллельно аналогичным дебатам в философии сознания (см., напр., Brindley 1960; Marks 1978; D. Teller 1984, 1990). Некоторые рассматривали их как эмпирические гипотезы, но они, похоже, не извлечены из эмпирических тестов и не фальсифицируются ими, по крайней мере если говорить о той разновидности последних, где речь идет о позиции третьего лица. Другие, особенно операционалистского склада, считали их дефиниторными допущениями; это соответствует редуктивной функционалистской позиции в философии. Зачастую они трактовались просто как фоновые допущения, или посылки, касающиеся природы психофизического соединения. В любом случае науке удавалось достаточно успешно решать свои задачи без реального разрешения этих