Андрей Бочаров - Настоящая фантастика – 2013 (сборник)

• Название: Настоящая фантастика – 2013 (сборник)
• Автор: Андрей Бочаров
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63957-1

Космический грузовоз терпит крушение на планете, посадка на которую категорически запрещена. Но что тогда здесь делает экспедиция земного Института Ксенологии? У невольного робинзона Макса Горнова считаные дни, чтобы разобраться в этом…

Французский ученый Рене Миро на исходе девятнадцатого столетия создает мираклин – «сыворотку чудес». Открытие Миро способно изменить человечество, а ведь жестокий двадцатый век уже не за горами…

Почему в советское время уже тогда всемирно известных писателей-фантастов Аркадия и Бориса Стругацких не баловали литературными премиями? Как партийные чиновники «превращали» Стругацких в диссидентов? Это и многое другое в малоизвестном интервью с Борисом Натановичем Стругацким…

Борис Стругацкий, Дмитрий Скирюк, Ярослав Веров, Игорь Минаков, Антон Первушин, Андрей Дашков, Дмитрий Володихин, Дарья Зарубина, Майк Гелприн и другие в сборнике, выпущенном по итогам Международного фестиваля фантастики «Созвездие Аю-Даг–2012».

---

– А не рассердим мы дух умершего зверя, ночуя у него в брюхе? – опасливо осведомился он, не решаясь, впрочем, налагать запрет. У себя в роще Тимьян был ведуном, потому лесничие всегда прислушивались к его словам. Но не Зверобой – он был, хоть и хорошо знакомым, но пришлым, не своим. Собственно, доподлинно о Зверобое было известно только две вещи. Первая – что он лесничий, потому что безошибочно и неукоснительно чтит все леснические заветы. Вторая – вот уж лет десять как он ходит из одной рощи в другую, нанимаясь за деньги провожать в Улицы по самой разной надобности: вызволить из неволи заплутавшего в окрестностях злых земель, выследить сбежавшего от справедливого суда, вернуть неосторожного, заманенного хитрыми русалками. Но какого Дерева, которой рощи он родом и почему стал ходоком, никто не знал. И уже давно не расспрашивал – всё равно из Зверобоя слова было не вытащить.

– Не оскверним, – заверил ходок. Уверенно подошёл к квадратному лобастому черепу, вспрыгнул на вываленный набок на землю ребристый железный язык, пошарил в котомке, выудил звенящие медяки и, отсчитав три, опустил в проем между ржавыми рёбрами, приговаривая:

– Братец водилец, прими за проезд, разреши переночевать.

Обернулся и дал знак жавшимся позади него – заходи.

Василёк медлил, теребя редкие усы, Тимьян шептал молитвы дереву. Но минуты текли за минутами, Зверобой уже развел внутри костёр, а дух мёртвого зверя не спешил сокрушать наглых путников, и лесничие, наконец, решились войти внутрь.

– Завтра утром войдём в Улицы, – неожиданно подал голос Зверобой, когда путники ополовинили котелок. Лесничие вздрогнули – за предыдущие пять ночёвок они привыкли, что ходок неизменно молчит вечерами у костра, а если и говорит что, то лишь в ответ на обращённый к нему вопрос, да и то отделывается одним-двумя словами. – Улицы тянутся на много вёрст, в них плутать можно до зимы. Потому вам пора рассказать, что произошло на самом деле.

– Зачем тебе?

– Чтобы знать, где вернее искать.

– Сказано же – ушла по грибы и заплутала, – недовольно буркнул Тимьян. – Небось русалки речные заговорили да и довели до Улиц, а там её уж…

Зверобой безразлично пожал сутулыми плечами, глядя в сторону, и равнодушно оборонил:

– Это вы её отыскать хотите, не я.

«Мне-то что, я и неделю по Улицам прохожу, и месяц, её разыскивая. И не сгину. А вам коли охота шеи нечисти подставлять – так то ваше дело», – ясно читалось в молчании ходока.

Тимьян крякнул и покосился на Василька. Парень тяжело задышал и пошёл багровыми пятнами.

– Сбежала она, – нехотя отозвался Тимьян. – От жениха сбежала.

– Почему?

– Другого полюбила.

Василёк сосредоточенно разбивал алые головни костра длинным прутом и не поднимал глаз, словно разговор и вовсе его не касался.

– Одна сбежала или…

– Или.

– Пришлый?

– Свой.

– А мне говорили – только одного вернуть, – медленно произнёс Зверобой.

Тимьян с досадой дёрнул себя за бороду и вздохнул:

– Мы боялись, ты за двоих сразу не возьмёшься… Ну, так как, ходок, теперь и вправду лучше знаешь, откуда начинать поиски?

– Знаю, – нехотя буркнул Зверобой. – С Храма-на-холме.

Василёк немедленно обернулся к запретным землям. Он никогда не бывал в Улицах, но не признать Храм-на-холме было невозможно. Холм располагался в самом центре, в самой сердцевине злых земель. Он высился над крышами угрюмых домов, и видно его было отовсюду. Видно было и статую Зоркого бога, венчавшую его. Невысокий лысый бог стоял на солидном каменном постаменте и протягивал вперёд правую руку, указывая на что-то.

Тимьян ответу ходока не удивился. Печально качнул головой, словно получив подтверждение собственным подозрениям, и с затаённой досадой спросил:

– Почему они все непременно бегут к нему? Зверобой, а Зверобой, ты знаешь?

– Знаю. – Ходок прикрыл глаза и замолчал так надолго, что, казалось, продолжения уже не будет. Но потом всё-таки заговорил – медленно и чуть напевно, словно рассказывая легенду: – В древние времена, когда наши предки ещё жили в Улицах, было заведено, чтобы каждая влюблённая пара перед тем, как сочетаться браком, испрашивала благословения Зоркого бога. Они одевались в самые праздничные одежды и брали с собой друзей и родных в свидетели. Клали на пятиконечный алтарь у ног бога живые цветы и ждали знака. Если Зоркий бог благословлял пару, то он являл им язык пламени, вырывавшийся прямо из середины алтаря… Говорят, раньше бог был милостив и являл огонь каждому, кто просил его благословения. А теперь можно ждать днями и неделями, но так и не дождаться его знака…

– А ты откуда знаешь, что сейчас он не благословляет? Что, бывал уже прежде в Храме? – бесцеремонно нарушил медленный рассказ Василёк.

– Бывал, – не открывая глаз, отозвался Зверобой. И замолчал.

И было ясно – больше не заговорит.

* * *

Бог оказался обманчивым – чудилось, будто он уже совсем рядом, однако путники продолжали красться вверх по холму, по мёртвым улицам, а Храм, такой близкий, руку протяни и дотронешься, по-прежнему оставался недосягаемым.

Солнце, вовсю жарившее в небе, пробивалось в Улицы нехотя, застревало высоко в крышах, шарахалось от плотно сжатых стенами дорог, потому в злых землях стоял прозрачный синеватый полумрак. От него веяло холодком, он словно оживлял валяющиеся на обочинах скелеты водильцов самых разных размеров, клубясь среди ржавых рёбер, углублял плотные тени давно заброшенных зданий и превращал выбитые глазницы окон в бездонные тёмные провалы.

Лесничим, уставшим шарахаться от каждой тени и вздрагивать, покрываясь холодным липким потом, от каждого постороннего звука, казалось, что они давно безнадёжно заплутали среди угрюмых строений. Все огромные стылые дома, все разъеденные ржой скелеты, все неподвижные зыбочники, парадным строем вытянувшиеся по обочинам, казались похожими. Наверное, когда-то всё было по-другому: ветшающие стены некоторых домов ещё несли на себе слабые следы краски, над входами в некоторые здания угадывались разномастные вывески, кое-где среди домов были маленькие каменные поляны, но время запустением и разрухой сгладило с Улиц отличительные приметы – так старость стирает морщинами черты лица.

Путники шли успешно – тихо, не задевая спящих зыбочников, обходя круглые проходы в царство водяного – Кализацию, договариваясь со светофорницами, не тревожа звуком своих шагов прячущихся по разрушенным дворам и глухим подворотням кикимор и упырей. И лишь когда до Храма-на-холме осталось рукой подать, а у Зоркого бога стала различима маленькая бородка и прищур, с которым тот смотрел в ему одному видимую даль, Василёк случайно обронил яблочный огрызок.

Идущий впереди Зверобой немедленно метнулся к огрызку, сгрёб в ладонь и, ничего не объясняя, потащил своих спутников в ближайший дом. Втолкнул внутрь и распластал на полу; сам прижался к стене сбоку от провала окна и осторожно выглянул наружу. Колченогая нечисть, похожая на заросшего грязного мужика, вылезла на дорогу всего несколько мгновений спустя и долго бродила вокруг, кровожадно оглядываясь по сторонам и размахивая своим страшным оружием – метлой.

– Говорят, дворних своей метлой загоняет путника в огромную железную вазу, а там сжигает заживо, – побелевшими губами прошептал Тимьян, когда нечисть, издавая время от времени громкие утробные звуки, начала нехотя удаляться.

– Как это люди раньше здесь жили? – тряским голосом отозвался Василёк. – Упаси Дерево, уронишь чего на землю – дворних сожжёт. Пробежишь под лапой – светофорница насмерть заплутает. Во двор какой заглянешь – кикимора или жекехашник замучают. Зыбочника ненароком заденешь – он тебя молнией убьёт. А то просто этому лешему Улиц, как его?…

– Мерру, – подсказал Тимьян, напряжённо следя за всклоченным дворнихом.

– Вот-вот, а не то просто мерру не понравишься, и он тебя живьём сожрёт… Как же здесь раньше люди жили?

– Как мы в лесах, – неожиданно отозвался Зверобой, не отрывая взгляда от нехотя, с ворчанием удаляющегося дворниха. – В лесах тоже нечисти полно.

– Да, но они ж не насмерть обычно. Ну, побалуются, поплутают, поозоруют – так ведь и выпустят потом. И травник, и болотный хмырь, и даже лесавки.

– Потому что мы с ними договариваться научились. Умели бы с уличными – тоже бы живыми оставались… Смотри ещё чего не урони, – предупредил Зверобой и первым вышел наружу.

* * *

Именно потому, что все Улицы казались лесничим безликими, а день, погруженный в сиреневые сумерки – бесконечным, выход к Храму, открывшемуся за очередным поворотом, застал их врасплох.

Огромная площадь, выложенная каменными плитами, между щелями которых упрямо пробивалась густая зелёная трава, простиралась по всей вершине холма, с которого открывался вид на темные Улицы, пустынные и безжизненные, покинутые настолько давно, что исчез даже дух заброшенности. Открытое пространство, залитое яркими лучами закатного солнца, отчего-то пугало больше сдавленных высокими стенами улиц, и лесничие, торопясь за стремительно пересекавшим площадь Зверобоем, затравленно озирались по сторонам, ежесекундно ожидая нападения.