В. Новиков - Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XIX века

• Название: Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XIX века
• Автор: В. Новиков
• Издательство: «Олимп»;Издательство ACT
• Жанр: Энциклопедии
• Год: 1996
• ISBN: 5-7390-0274-Х (общ.);5-7390-0284-2 («Олимп»);5-7841-0099-8 (Издательство ACT)

«Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры» — первый в России опыт создания свода компактных пересказов наиболее значительных произведений отечественной и зарубежной словесности.

Перед вами не только справочное издание, но и книга для чтения. Краткие пересказы, естественно, не могут заменить первоисточников, но могут дать целостное и живое представление о них. Именно к этому стремились все участники коллективного труда — литературоведы, переводчики, прозаики.

Издание адресовано самому широкому читательскому кругу — ученикам старших классов, абитуриентам и студентам, учителям и преподавателям вузов, а также тем, кто просто любит литературу, кому свод пересказов поможет в поисках увлекательного чтения и в составлении личных библиотек.

---

Ротмистр оскорбляет Пастора и Доктора, обзывая их рогоносцами. Он кое-что о них знает и может шепнуть на ушко Доктору. Тот побледнел? То-то! Вообще ясность в семейные отношения можно внести лишь одним способом: нужно жениться, развестись, стать любовником своей бывшей жены и усыновить собственного ребенка. Тогда отношения будут обозначены с абсолютной точностью! Что говорит ему Берта? Что он плохо обошелся с мамой, швырнув в нее лампу? И что после этого он — ей не отец? Понятно! Где его револьвер? Из него уже вынули патроны! Увы! А Кормилица? Что делает с ним сейчас Кормилица? Помнит ли Адольф, как в детские годы она отнимала у него обманом опасную игрушку — нож? Отдай, дескать, змея, а то ужалит! Вот так же и сейчас она одела его. Пусть ложится теперь на диван! Бай-бай!

Нет, Ротмистру положительно не везет с женщинами! Они все — против него: мать боялась его рожать, сестра требовала от него подчинения, первая же женщина наградила его дурной болезнью, дочь, вынужденная выбирать между ним и матерью, стала его врагом, а жена стала противником, преследовавшим его, пока он не свалился замертво!

Но Лаура не собиралась его губить! Может, где-то в закоулках души у нее и лежало желание от него избавиться, но она прежде всего защищала свои интересы. Так что, если перед ним она виновата, перед Богом и совестью Лаура чиста. Что же до подозрений его относительно Берты, они нелепы.

Ротмистр требует, чтобы его накрыли походным мундиром. Он проклинает женщин («Могучая сила пала перед низкой хитростью, и будь ты проклята, ведьма, будьте прокляты все вы, женщины!»), но потом призывает на помощь женщину-мать. Он зовет Кормилицу. Его последние слова: «Убаюкай меня, я устал, я так устал! Покойной ночи, Маргрет, благословенна ты в женах». Ротмистр умирает, как определил Доктор, от апоплексического удара.

Б. А. Ерхов

Фрекен Юлия (Froken Julie)

Натуралистическая трагедия (1888)

Действие происходит в Швеции, в графской, усадьбе на кухне в ночь на Ивана Купалу, когда, согласно народной традиции, среди отмечающих этот религиозно-магический праздник временно отменяются все сословные рамки. Кристина, кухарка тридцати пяти лет, стоит у плиты, приготавливая снадобье для больной барыниной собаки. В кухню входит Жан, тридцатилетний лакей в ливрее. Он не француз, а швед, но умеет говорить по-французски, поскольку одно время работал в большом швейцарском отеле в Люцерне: из любви к иностранному он и переиначил свое исконное имя Ян.

Жан только что пришел с танцев, которые устроили на гумне дворовые и крестьяне: он танцевал — с кем бы Кристина подумала? — с самой Юлией, графской дочерью! Она, видно, совсем потеряла голову: иначе, пусть даже на Ивана Купалу, с лакеем бы не танцевала. Последнее время молодая барыня вообще вроде бы не в себе. Скорее всего, это из-за разрыва с ее женихом. Жан сам видел, как Юлия на конюшне заставляла его прыгать через хлыст, как собачонку. Она огрела его два раза, ну а третьего он не дожидался — отобрал у нее хлыст, разломал ручку и был таков! И сегодня тоже. Почему фрекен Юлия не поехала вместе с графом к родственникам и осталась дома одна-одинешенька?

На кухню заходит Юлия. Готово ли варево для собаки? Ах, тут и Жан! Не хочет ли он станцевать еще раз? Кристине бояться нечего: он у нее жениха, верно, не отобьет!

Жан с Юлией уходят и через некоторое время возвращаются. Юлия хвалит ловкость лакея: он танцует совсем неплохо! Но почему он в ливрее? Сегодня праздник. Пусть наденет сюртук! Он стесняется? Лакей не должен стесняться своей барыни! Сюртук прекрасно на нем сидит. Как? Жан понимает и говорит по-французски? Ах да, он работал в Швейцарии. Но и родной речью он владеет неплохо. Жан ходит в театры? Или читает книги? Да, кое-какое воспитание он получил. Его отец работал рассыльным при прокуроре, и он видел фрекен еще девочкой, хотя тогда она на него внимания не обращала.

Так пусть расскажет ей, где и когда он ее видел! Жан — ее слуга и должен повиноваться. Здесь, на кухне, ужасно жарко, так хочется пить.

Жан предлагает Юлии пива. Не выпьет ли и он с ней? За ее здоровье? Он робеет? Так пусть поцелует ее в башмачок, и робость пройдет! Нет, нет! Никто дурного о них подумать не смеет. Барыня и лакей — это немыслимо! Кроме того, на кухне — Кристина. Правда, она заснула, надо ее разбудить.

Юлия будит Кристину, взявшись пальцами за ее нос. Полусонная кухарка поднимается и уходит в свою комнату. Жан возмущен: нельзя издеваться над спящими! И Юлия с ним согласна. Не пойти ли им в сад за сиренью? Как? Он не хочет? уж не воображает ли он, что она может влюбиться в лакея? Он и впрямь ведет себя как аристократ — с его-то замашками! А вот ей, Юлии, всегда хотелось спуститься в низшие сферы. Ей часто снится: она стоит на высокой колонне, и у нее кружится голова, — она чувствует, что должна быть внизу, на земле, но прыгнуть ей не хватает духа, а когда она оказывается на земле, ее тянет еще глубже — под землю! Жан не испытывал ничего подобного?

Нет, Жану обычно снится, что он лежит под высоким деревом в темном лесу. Ему хочется подняться на верхушку и оттуда окинуть взглядом освещенные солнцем дали. Или разорить птичье гнездо с золотыми яйцами. Он карабкается по стволу и никак не может взобраться. Но он обязательно на дерево влезет — хотя бы во сне.

Между Жаном и Юлией устанавливается доверительный тон. Моментами Юлия откровенно кокетничает со слугой, одновременно его отталкивая. Жан упорно твердит ей: она ведет себя слишком вольно — его положение обязывает повиноваться, но пусть фрекен помнит: он мужчина, и у него есть своя гордость. Жан рассказывает Юлии, как видел ее в детстве, пробравшись в оранжерею: она бродила там между роз в шелковых белых носочках, а он с обожанием глядел на нее из зарослей сорной травы. На следующий день он пошел еще раз взглянуть на нее — в церковь, а потом от отчаяния при мысли о разделявшей их пропасти решил умереть. Вспомнив, как опасно спать под кустами сирени, набил цветущими ветками ларь с овсом и лег туда спать. И проснулся наутро больным, но все-таки выжил.

Жан и Юлия слышат приближающееся пение дворовых — они, судя по всему, направляются к кухне. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы их увидели вместе! Нужно спрятаться! Жан на коленях упрашивает Юлию: они не могут пойти в комнату к Кристине, остается единственная — его, Жана! А он дает слово, что будет вести себя благоразумно? — многозначительно спрашивает фрекен.

В кухню входят празднично одетые дворовые и крестьяне, они пьют и танцуют, но потом через некоторое время уходят.

Возвращаются Жан и Юлия. У обоих одна мысль — им немедленно нужно уехать! Но куда? В Швейцарию! — предлагает Жан. Они откроют там первоклассный отель. Их ждут новая природа, новые языки, и у них не будет ни минуты праздности или покоя для пустых грез и мечтаний. День и ночь над входной дверью будет звенеть колокольчик, будут шуметь поезда, подходить и уходить омнибусы, а золото сыпаться в их конторку.

А Юлия? Что будет делать там Юлия? Она будет хозяйкой дома и украшением фирмы… С ее манерами и опытностью Жана, его знанием гостиничного дела — успех обеспечен! Но нужен капитал? Его достанет Юлия — это будет ее вкладом в общее дело. Но у нее нет возможностей! Тогда они никуда не поедут, и она останется здесь, в графском доме, его любовницей. Но она на это не пойдет! У нее есть гордость! Неужели Жан совершенно ее не любит? О, как она сейчас ненавидит его, подлеца и хама! А что же его рассказы? Он хотел умереть из-за нее? Ничего подобного. Историю о ларе с овсом и сиренью Жан вычитал из газеты. Она произошла с трубочистом, решившим покончить с собой, когда его приговорили к уплате денег на содержание ребенка. Впрочем, Юлия любит его, Жана, не больше, чем он любит ее. В сущности, она ненавидит мужчин, такой воспитала ее мать, всю жизнь трепавшая нервы графу. Если Юлия хочет бежать, пусть бежит одна. Да и стоит ли бежать вообще? Чтобы замучить друг друга до смерти? Нет, чтобы два-три года наслаждаться жизнью, а потом умереть. Но Жан не собирается умирать.

Юлия уходит переодеваться и собирать вещи, а к Жану на кухне присоединяется Кристина. Она понимает: между ним и молодой барыней что-то произошло, скорее всего, «большая глупость». Теперь им с Жаном придется искать новое место: нельзя прислуживать хозяевам, которых не уважаешь. Кристина выходит.

Вновь появляется Юлия. У нее теперь есть деньги — она взломала наверху шкафчик с золотом и драгоценностями. На первое время их хватит, теперь они могут бежать. Но что это она держит в руке? Это? Клетка с любимым чижиком. Она не может оставить его в чужих руках. Какая глупость и несуразица! И лакей быстро отхватывает ножом птичке голову. Юлия бьется в истерике. Пусть убьет и ее тоже! У него рука не дрогнет!

Входит Кристина. Юлия бросается к ней в надежде найти сочувствие. Но кухарка ее отталкивает. Она не допустит того, чтобы Юлия сманила Жана с собой. Юлия в отчаянии. Она предлагает бежать втроем. Кристина будет заведовать в их с Жаном отеле кухней. Она увидит Европу! Побывает в музеях, в волшебных замках Людвига Баварского — короля, который сошел с ума. А потом Кристина выйдет замуж за богатого англичанина. Но кухарку не проведешь: барыня сама не верит в то, что говорит.