Неизв. - Дай Андрей Поводырь в опале.

• Название: Дай Андрей Поводырь в опале.
• Автор: Неизв.
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Здравия желаю, Ваше превосходительство, - это старший, конечно. Ядринцов чуточку улыбнулся и поклонился. Дерзит, парнишка. И бородка его... Он из купеческой семьи - бороду носить ему сам Бог велел, но и тут умудрился выпендриться. Растительность на подбородке выстрижена клинышком, по-французски.

У нас не слишком много времени, потому позвольте сразу к делу...

Мы никуда не торопимся, Ваше превосходительство, - двадцатилетний нигилист начинал меня раздражать. Делаю вид, словно не слышал его реплики. Говорю строго:

Мне стало известно...

Делаю паузу. Смотрю на реакцию. Брови Потанина дрогнули, но в целом - молодец. Хорошо держится. Второй-то, было, заерзал на стуле, но глядя на первого, тоже замер.

Что вы, господин Потанин, ходатайствовали о дозволении проведения в Томске лекций гм...

Третьей карточкой на столе была та, что посвящалась иркутскому мещанину Серафиму Серафимовичу Шашкову. Сын священнослужителя. Начинал учиться в семинарии, потом отправился постигать науки в столичный Университет. В 1863 году вернулся в Сибирь. Организовал частную школу, но не сошелся во мнениях с Красноярским губернским Директором Училищ, и учебное заведение было закрыто.

Господина Шашкова. Верно?

Точно так, Ваше превосходительство, - поклонился Потанин.

Мы считаем, он прекрасно дополнит ваш петербургский доклад, Ваше превосходительство, - у Ядринцова и тут было собственное мнение. - Он весьма осведомлен в истории колонизации Сибири, и...

Я полагаю, Серафим Серафимович уже в Томске? - я ни о чем не спрашивал эту парочку. И не намерен был терпеть развязность молодого всезнайки. - Конспекты его выступления должны быть завтра у меня. Вместе с автором.

Потанин снова кланяется, и тянется подкрутить лихой казачий ус, скрывая улыбку.

Теперь, что касается вас, Григорий Николаевич. Его превосходительство, господин генерал-губернатор, просил меня найти вам применение, соответствующее вашим наклонностям. А потому извольте с началом навигации, вместе с переселенцами отправиться в село Кош-Агач. Я назначаю вас окружным начальником. Смените там князя Кострова. В Чуйской степи требуется чиновник вашего склада характера. И особенно ценно, что вы сотрудничаете с Императорским Русским Географическим Обществом. Там, знаете ли, граница. И места совершенно не исследованные. Бумаги на назначение и инструкции послезавтра получите в канцелярии общего правления.

Вы же, - быстрый взгляд в карточку. - Николай Михайлович. Вы, кажется, ратуете за открытие Университета? Позвольте поинтересоваться - зачем он Сибири? Обратите внимание: я не спрашиваю - зачем он вам, или мне. Расскажите о том, какую, по вашему мнению, пользу нашему с вами краю он может принести?

Открытие учебного заведения такого уровня непременно всколыхнуло бы общественную жизнь, - вспыхнул молодой публицист. Говорил легко, как по заранее написанному. Жаль только - все не то, что надо. - Образованное студенчество и профессура соберет около себя всех настоящих патриотов, радетелей за богатство и славу Сибирских земель...

Вздор! - хлопнул я ладонью по столу. - Вздор и крамола! Забудьте, молодой человек эти речи, и никому больше не говорите. Даже близким друзьям и тем, кого считаете своими единомышленниками и соратниками. Эти ваши общественные идеи не к чести и славе Сибири приведут, а к каторге где-нибудь в тундре.

Но как же, Ваше превосходительство, - поспешил на выручку Потанин. - Вы же сами, будучи в Санкт-Петербурге, уверяли, что Университет необходим. И как можно скорее...

Несомненно! И могу еще раз это повторить, и доказать, как доказывал Государю и Великому князю Константину Николаевичу. Только в доводах моих вы не отыщите ни одного слова об общественной жизни. Да-да. Я знаю, вы знаете - стоит появиться первой сотне студентов, и эта самая, вроде как общественная жизнь появится сама собой. Но зачем же об этом кричать? Вы вот, Григорий Николаевич, статейку писали о возможном финансировании Университета. О сборе пожертвований, об именных стипендиях и премиях профессорам. О том, что в России довольно молодых выпускников, у кого может появиться желание отправиться в Сибирь заниматься наукой и учить туземных недорослей. Все верно. Так и надо!

И в чем же, по-вашему, польза? - скривил презрительно губы Ядринцов.

Мне прямо сейчас, господин Общественник, нужно хотя бы тысячу врачей. Десяток архитекторов и агрономов. Пару сотен инженеров и целый полк учителей. Карта нужна с разведанными полезными ископаемыми. Землемеры нужны и гидрографы. Грамотные чиновники, в конце концов! Вот это - польза! А кружки ваши и землячества - это болтовня одна и потеря времени. Сибирь, говорите - колония? Так кто же, милостивые вы мои государи, спорит-то? Колония! С Австралией наравне. Только надобно нам не воззвания на листках корябать, а работу работать. Вот зачем нужен Университет.

Начал с сарказма, заканчивал почти криком. Ну что за бестолочи! Заговоры, тайные общества, идеи, планы... Господи, какой вздор! Зла не хватает. Лучше бы в школы приходские пошли детишек грамоте учить - и то пользы бы больше было...

Так что же делать? - оба явно ошеломлены моим напором. Они что же это? Думали, меня уговаривать придется? Так я сам кого хочешь могу... Старшему проще. Он уже задание получил, и, судя по всему, назначением своим остался доволен. А вот молодой понимал, что зачем-то мне может пригодиться, только место свое пока не видел.

Летом откроем Технологические лаборатории. Ученые и оборудование уже в пути. Потом, на их основе, создадим институт с училищем. В Бийске Михайловский начнет врачей учить. В гимназию стремящихся к знаниям детей начнем брать. Вы вот об Обществе грамотности писали? Вот и займитесь. Помощники, поди, найдутся?

Да-да. Евгений Яковлевич Колосов... Отставной подпоручик артиллерии...

Прекрасно. Дмитрия Кузнецова еще привлеките... И... Вы знакомы с мадемуазель Росиковой? Василиной Владимировной? Спросите Кузнецова вас познакомить... Сговоритесь на счет Общества грамотности. Составьте план, подсчитайте сколько денег потребно будет. Тогда приходите. Помогу. И Шашкова завтра же ко мне. С текстами. Вам ясно?

Оба встали. Потанин попробовал лихо щелкнуть каблуками, но на мягких гражданских сапогах не было даже плотных подошв. Младший просто поклонился.

И вот еще что. Мне говорили, вы прокламации какие-то сочинили? Сожгите. Сегодня же. И всех, у кого списки были, о том же предупредите. Некогда нам с вами ерундой заниматься. У нас дом не убран...

Выпроводил задумчивых нигилистов. Апанас уже заглядывал, интересовался, сигналил жестами, что к ужину все готово. Карбышева в приемной уже не было. Я его на вечернюю трапезу пригласил. Тот аж покраснел от удовольствия, и тут же отпросился домой сбегать - переодеться. Странные люди, странные обычаи. Что такого в совместном принятии пищи, что для этого нужно наряжаться, как на прием к царю? Тем более - ужин у меня в доме. То так Миша чужой? Но - нет. Явился во всем лучшем, ботинки так начищены, так сияют - смотреть больно. Медалька на груди. Не разглядел за что именно. Да и важным не счел. Гордится, значит - за дело.

Подумал, на нарядного, в сюртуке из дорогущего сукна, Гинтара посмотрел. На лощеного племянника взглянул, вздохнул, и отправился за парадным мундиром. Мне теперь, слава Богу, тоже есть чем хвастаться. Черный крестик Владимира на траурной черно-красной ленточке - на шею. Станислав, с красно-белой и командорский крест "За заслуги" с темно-голубой, с узкой красной каймой - на грудь. "Клюковку" мою они уже видели, да и неудобно за стол с оружием садиться - оставил шпажонку скучать в углу шифоньера.

У мундира жуткий, царапучий, жесткий воротник-стойка. Хорошо тому, у кого шея длинная, а таким как я - средним - прямо пытка. Но заставляет держать подбородок. Встал перед зеркалом, плечи расправил, спину выпрямил, нос к верху - красавец!

Вошел в столовую этаким князем. Гости мои глаза выпучили и со стульев вскочили. Оба прибалта чуть не до земли поклонились. Миша каблуками щелкнул. По глазам видно - поражены до глубины души. Ладно. Побаловались и хватит. Пельмени не ждут!

Удачно съездил, иначе и не сказать, - кивнул, и тут же потянулся к золоченым пуговицам. Апанас подскочил помочь. Он меня при параде уже много раз видел, но только теперь вдруг увидел - гордится. Вроде как - эти висюльки на разноцветных ленточках, в какой-то мере, и его тоже. А племянник... как его там... Повилас, вроде - прямо околдован блеском позументов и золотом орденов. Все-таки, люди - немного обезьяны. Знал же, что я начальник губернии и действительный статский советник, да, видимо, раньше в голове не укладывалось. С Гинтаром-то я всегда по-свойски общался. Как со старым другом. Нужно, нужно было этот попугайский наряд на себя одеть, чтоб дошло, наконец, с кем имеет дело.

Мундир тяжело обвис на спинке свободного стула, а я, прямо в рубашке, уже у стола. В животе кишка кишке бьет по башке. Пельмешки паром исходят. Золотистое маслице, как Атлантида, истаивает, тонет среди беленьких, крепеньких тестяных комочков. Штоф с коньяком опять же призывает. Под такое угощение лучше бы конечно водочка. Тем более, что и она - запотевший полуштоф между солеными огурчиками и салатницей с капусткой - присутствует.