Ба Цзинь - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Ба Цзинь
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-05-002531-1

В книгу вошли лучшие произведения крупнейшего писателя современного Китая Ба Цзиня, отражающие этапы эволюции его художественного мастерства. Некоторые произведения уже известны советскому читателю, другие дают представление о творчестве Ба Цзиня в последние годы.

---

— Текст написан мной[10].

Все были поражены этим заявлением, но сразу же поняли, что Ду Дасинь не способен лгать. Лишь у профессора был несколько недовольный вид, но он ничего не сказал, занявшись своей сигаретой.

— Господин Ду, скажите, почему эта песня так отличается от «Триумфа Сатаны», коль скоро оба эти произведения принадлежат вам? — мягко, с улыбкой спросила Ли Цзиншу.

Ду Дасинь не сразу нашелся, что ответить:

— По моему разумению, у них есть общая исходная точка.

ИСТОРИЯ ОДНОЙ ЛЮБВИ

Наконец наступила очередь Юань Жуньшэня рассказать что-нибудь смешное. Его узенькие близорукие глаза за очками в черной металлической оправе вдруг расширились. Все принялись рассматривать его тщательно расчесанные и густо набриолиненные волосы, пробор с правой стороны, круглое, слегка желтоватое лицо, усики в японском стиле над полноватой верхней губой. Он закинул левую ногу на правую и оперся о колено левой рукой, оставив правую свободной — чтобы можно было жестикулировать. Юань Жуньшэнь явно готовился произнести речь.

Уже самое ее начало прозвучало необычно:

— Я не люблю анекдотов, лучше я расскажу вам одну историю. Только прошу вас не смотреть на нее как на придуманную — она действительно произошла со мной.

В позапрошлом году, после того как я получил степень доктора литературы в Парижском университете, я переутомился, наступило нервное истощение. Врач рекомендовал мне полечиться на юге Франции, и я поехал в город М. Я поселился в доме на холме, в тихой и красивой местности. Снаружи дом напоминал средневековый замок. Я занимал второй этаж, обставленный со всей роскошью, и мне там очень нравилось.

Домом владела мадам лет шестидесяти, у которой была сорокалетняя дочь. Когда дочери было восемнадцать, она вышла замуж, но через полгода супруг покинул ее и с тех пор не подавал о себе вестей. Более никто не покорил ее сердце; она решила посвятить себя уходу за матерью и была по-своему счастлива.

Мои хозяйки относились ко мне очень предупредительно, можно даже сказать, что я как бы заменял им сына, которого ни у одной из них не было. Они хорошо понимали, как нелегко приходится одинокому молодому человеку в чужом краю, и часто утешали меня, находя слова искренние и сердечные. За два месяца я вполне освоился и чувствовал себя как дома. Первоначально я предполагал прожить там год-полтора, полностью выздороветь и затем вернуться на родину. Но судьба играет человеком, причем с большим искусством. В конце второго месяца пребывания произошло событие, едва не погубившее счастье всей моей жизни.

Однажды, часов в пять пополудни, я вернулся из гостей домой. В вестибюле я столкнулся со своими хозяйками, которые как раз провожали двух посетительниц. Я был им представлен, но от неожиданности не сумел найти темы для разговора и, произнеся несколько вежливых фраз, удалился к себе.

Посетительницами были женщина лет сорока и юная девушка редкой красоты. На ней были розовое платье, пальто темного цвета с белым замшевым воротником, светло-голубая шляпка. Овальное личико, вздернутый носик, глаза цвета неба и ярко-красные, как спелая черешня, губы, к которым не прикасалась помада.

Для меня оказалось достаточно пары минут, чтобы рассмотреть все это — и потерять голову. За четыре года пребывания во Франции я встретил немало женщин, которые оставили след в моей памяти. Но чтобы вот так, с одного взгляда — такое случилось впервые.

Когда гостьи ушли, хозяйки рассказали мне об этой девушке. Ей было семнадцать, она училась в местной женской школе. Мать ее рано умерла, отец занимался коммерцией в Париже, и она с малых лет жила в доме своего дяди по отцу. Не так давно с ней приключилась болезнь, и тетка возила ее лечиться в столицу. Теперь она выздоровела и вернулась в М. Мои хозяйки, сообщив, что девушка приходится им дальней родственницей, наговорили о ней много хорошего. Было очевидно, что она им очень нравится. И каждое их слово западало мне в душу, я полюбил девушку слепой любовью.

Сказать, что любовь слепа — значит повторить неопровержимую истину. Возьмем мой случай: ведь я лишь раз видел Мари (так, сказали мне хозяйки, звали девушку), успел перекинуться всего несколькими словами — и уже был влюблен. Вы можете смеяться сколько вздумается, но все было именно так. С того самого вечера я не мог больше ни читать, ни заниматься другими делами. Само по себе это не так страшно — ну не прочел какую-то книгу, не завершил какого-то дела. Беда была в том, что я неотрывно думал о ней и эти мысли не давали мне покоя. Я долго не мог заснуть и на следующее утро встал очень поздно.

Еще через день мои хозяйки пригласили в гости девушку и ее родственников. Они пожаловали к двум часам. Я сидел у себя на втором этаже с книгой в руках, но это было пустой тратой времени — чтение не шло в голову. Сначала мне не терпелось поскорее увидеть гостей, но стоило прозвенеть дверному колокольчику, как сердце мое застучало и я испытал страх от предстоящей встречи. Разумеется, мне хотелось покинуть свою комнату и спуститься к гостям, но не хватало решимости. Вскоре хозяйская дочь поднялась ко мне и, словно разгадав мою сердечную тайну, стала уговаривать меня присоединиться к компании. Я отнекивался — мол, я иностранец, мое присутствие может стеснить гостей, придумывал и другие неубедительные доводы, но в конце концов как бы нехотя поддался на уговоры.

В гостиной я застал троих гостей, беседующих с мадам; при моем появлении они с улыбкой приветствовали меня. Девушка сидела недалеко от входной двери и выглядела еще более прелестной. С ней были ее тетка, которую я уже видел, и мужчина средних лет. Хозяйка представила его, назвав по имени — то был дядя девушки, — и указала мне место как раз возле нее.

Хозяйская дочь произнесла, улыбаясь: «Мсье Юань стеснялся спуститься к нам, пришлось привести его за руку!» Все расхохотались, и я увидел, как очаровательно она смеется. Залившись краской, я стал объяснять, что не хотел помешать им. Дядя перебил меня: «Ну что вы! Иностранцы должны чувствовать себя во Франции как дома. Для нас что французы, что иностранцы — все одно. К тому же вы, китайцы, такие воспитанные! Если пожелаете, приходите в наш дом, я буду очень рад. Можете также пользоваться моей библиотекой».

— Да-да, и я буду очень рада видеть у нас мсье Юаня! — добавила девушка и улыбнулась, сверкнув белоснежными зубками.

Мои хозяйки увлеклись беседой со взрослыми гостями, а я начал занимать разговором девушку. Сначала она только отвечала на мои вопросы, потом начала расспрашивать меня. При этом она показалась мне не такой болтливой, как большинство француженок, в ее движениях и выражении лица было что-то от восточной женщины, мягкой и изящной. Видя, что мы нашли общий язык, хозяйки не стали тревожить нас и продолжали обсуждать с гостями какие-то материи. Мы же разговаривали полушепотом — чтобы не мешать другим и не быть услышанными.

Мне нравился ее смех, и я изо всех сил старался развеселить ее. Каждый раз, когда она смеялась, на щеках у нее появлялся легкий румянец и алость губ подчеркивала белизну зубов. На сей раз она была одета в платье фиолетового цвета, усыпанное беленькими цветочками. Оно оставляло открытыми ее лилейные плечи и шею, украшенную золотой цепочкой.

Около четырех хозяйская дочь пригласила нас к столу в центре гостиной, заставленному чайными приборами и сладостями. Все расселись по обе стороны стола так, что я оказался как раз напротив нее. Чаепитие продолжалось без малого час. Все это время девушка большей частью молчала, лишь изредка улыбаясь и коротко отвечая на обращенные к ней вопросы. Беседу в основном вели ее дядя и старая хозяйка. Я старался прислушиваться к их разговору, но не мог удержаться и время от времени бросал взгляды на девушку. Она почему-то тоже то и дело поглядывала на меня. Наши взгляды тогда перекрещивались, мое сердце начинало колотиться, а щеки — пылать. Я пробовал улыбаться ей, и она не отводила взгляда, лишь лицо еще больше розовело. Жаль, что я не художник, а то бы я постарался запечатлеть на полотне ее облик, ее чарующие глаза.

Едва пробило пять, как она поднялась и ушла вместе с дядей и тетей. Я вернулся к себе наверх и вдруг ощутил озноб. Мне стало грустно, как будто я только что видел чудесный, прекрасный сон, а теперь из обители блаженства вернулся сюда, в это полупустое помещение, где я остался один-одинешенек.

В тоске и безделье прошло пять дней. На шестое утро к нам зашла ее тетка; перед уходом она позвала моих хозяек прийти к ней вечером, заодно пригласив и меня. Я, естественно, сразу же согласился. После ужина, в половине девятого, я в самом радостном настроении последовал за моими хозяйками.

Тот день выдался дождливым. Придя в дом тетки и не увидев девушки, я было расстроился, решив, что из-за дождя она осталась в школе. К счастью, моя мадам сразу же спросила о ней; тетушка ответила, что та пошла за молоком и скоро вернется. Я возликовал. И вправду, не успели мы рассесться, как вбежала она, такая оживленная и веселая. Она с улыбкой произнесла «бон суар», пожала мне руку — не слишком крепко, но и не небрежно — и вместе с нами села к столу. При свете лампы ее красота приобрела особый оттенок.